— Я открою вам дверцу. — Он в знак ободрения похлопал свою спутницу по руке и только потом отпустил ее.

— Я не сяду в спортивную машину! — Она вперилась в него взглядом и произнесла эти слова таким тоном, будто ее пригласили участвовать в гонках.

— Это не спортивная машина, мэм, это…

— Мне безразлично, что это такое. Я же сказала, что не сяду в нее. До магазина всего четыре квартала. Мы дойдем пешком.

— Пешком? — Пройти такое расстояние по одному из самых жутких районов, какие он когда-либо видел? На месте ли будет машина к их возвращению?

— Разумеется. Вот уже более пятидесяти дет я хожу за продуктами пешком.

— Четыре квартала туда и четыре обратно, итого восемь кварталов, мэм, — выпалил он, пытаясь образумить старушку.

— Мои поздравления. Считать вы умеете. Похвально, поскольку я читала, что большинство студентов высших учебных заведений нынче не умеют даже читать.

Он рассвирепел. Разве не она звонила и просила о помощи, так как не может сама сходить за продуктами? Он попытался придумать что-нибудь, что угодно, лишь бы отговорить ее от подобной прогулки. Она просто испепеляла его своим взглядом.

— Выглядите вы как довольно сильный молодой мужчина, мистер Солсек. Думаю, восемь кварталов вы одолеете с легкостью.

У Корбана вырвалось бранное словцо, как только он увидел, что женщина пошла вперед, не дожидаясь его. Посмотрел на свою машину, огляделся и пришел в отчаяние.

— Не подождете ли вы минутку, пока я поставлю машину на боковую дорожку? — Он постарался говорить более мягко. — Не хочется кому-либо преграждать путь.

Лиота остановилась. Повернулась и воззрилась на него. Какую ахинею он несет! Она прекрасно знает, что именно его беспокоит, и, говоря начистоту, готова признать правомерность его опасений. Просто ему придется столкнуться с трудностями, и ничего с этим не поделаешь. Может, в следующий раз у него хватит здравого смысла взять у кого-нибудь потрепанный «фольксваген» или приехать на автобусе.

— Пожалуйста, садитесь.

Она смотрела, как он разве что не перепрыгнул через капот своей машины, сел на водительское место, перед этим убрав какую-то прикрепленную к рулю штуковину красного цвета и включил зажигание. Тихо заурчал мотор. Это чудо техники, должно быть, влетело его родителям в копеечку. Он дал задний ход, доехал до середины улицы, развернулся и стал медленно въезжать на дорожку, ведущую к крыльцу ее дома.

Незаметно улыбаясь, Лиота ждала, что будет дальше.

Одну минуту.

Две.

Три.

Она прекрасно знала, что происходит, даже не поворачивая головы, хотя соблазн сделать несколько шагов, встать в конце дорожки и наблюдать истинное шоу был очень велик. Вместо этого она осталась стоять посреди тротуара, довольствуясь своим воображением.

Вдруг до слуха Лиоты долетел довольно громкий возглас. Всего одно слово, полностью выразившее все чувства молодого человека. Корбан подал машину назад, решив припарковаться не на боковой, а на подъездной дорожке, ведущей к парадному крыльцу, чтобы дверца машины открылась прямо перед ступеньками. Она увидела, как автоматически поднялись стекла, и, чтобы не рассмеяться, сжала губы. Нехорошо смеяться над такими гордецами. Он выключил двигатель и вышел из машины. Щелкнула замкнувшаяся дверца, после того как он воспользовался своей волшебной пищалкой. Положив ключи в карман, пошел прямо по заросшей сорняками лужайке. В тот момент, когда Корбан остановился рядом с Лиотой, хладнокровие вернулось к нему.

— Я не мог открыть дверцу, — с натянутой улыбкой объяснил он. — Ваша дорожка слишком узкая.

— Это ваша машина слишком широкая, — с невинной улыбкой парировала Лиота. — Будь дорожка на шесть дюймов поуже, вам самому пришлось бы выбираться через окно.

Корбан почувствовал, что покраснел до корней волос.

— Вы могли бы предупредить меня.

— Я уже давно пришла к выводу, что лучший учитель — это личный опыт. — Она приподняла свой локоть. — Вашу руку, пожалуйста. Как вы уже могли заметить, женщина я пожилая. И мне, моей старческой немощи, нужна опора.

Корбан чуть было не предложил Лиоте купить любую трость, какая ей только понравится. Например, с набалдашником в виде головы дракона! И все же его желание сдать курсовую работу профессору Вебстеру было таким сильным, что он решил попридержать свой язык. Нельзя сходить с дистанции. Он медленно втянул в себя воздух и едва сумел выдавить:

— С удовольствием, мэм.

— О, гнусная ложь, — послышалось ему или только показалось.

Ни один из них не проронил ни слова по дороге к торговому центру, а когда они вошли в магазин, говорила только Лиота Рейнхардт.

— Ни разу в жизни я не испытывал такого стыда! — Корбан небрежно швырнул свою спортивную куртку на стул. — Уже к тому моменту, когда мы обошли только половину продуктового магазина, мне страсть как захотелось купить скотч и залепить рот этой старой клюшке!

— Ты преувеличиваешь, — расхохоталась Рут. — Что случилось?

— Чего только не случилось! Сначала она заставила меня помыть окно около своей парадной двери. Видела бы ты эту грязищу, Рут. Потом настояла на пешей прогулке в магазин, заметь, который находится в четырех кварталах от ее дома. Когда мы добрались туда, она целый час топталась у прилавка с фруктами и овощами, где что-то высматривала, копалась, после чего нажаловалась управляющему, что все продукты потеряли свой первозданный вкус. «С таким же успехом можно питаться пластмассой!» — возмущалась она, и видела бы ты лицо того несчастного. Потом она прикатила свою тележку в мясной отдел и начала ворчать, что все упаковки рассчитаны на семью. «Приходится покупать десять свиных отбивных, чтобы цена казалась более-менее приемлемой. Вы имеете хоть какое-нибудь представление, как много времени мне понадобится, чтобы справиться с этими десятью отбивными?» — кипела старушенция. И все это ничто по сравнению с тем, что она наговорила несчастной кассирше. Эта старая кошелка рассказывала молодой девице, как она раньше покупала эти злополучные отбивные по пять центов за штуку и что купить один помидор по такой цене все равно что быть ограбленной средь бела дня.

— Успокойся, Кори. Не так уж и плохо.

— Три сумки, Рут. Доверху нагруженных продуктами! Две из них мне пришлось тащить самому четыре квартала, и все в гору. Пару раз она останавливалась, но как только у меня возникала мысль, что можно, наконец, поставить свою ношу на землю и с минутку отдохнуть, как она тут же срывалась с места и продолжала идти. Потом она поставила свою сумку на крыльцо и целых пять минут копалась в ней, отыскивая ключ. Руки у меня просто отваливались. Я уже было подумывал, не бросить ли там же все ее покупки и поскорее свалить, когда она, наконец, отперла дверь и велела отнести их на кухню. Я вернулся и внес также и третью сумку, потому как знал, в противном случае мне придется проторчать там еще с полчаса, пока она доковыляет от входной двери до кухни. Потом предложил разложить покупки, но она посчитала, что вполне может справиться с этим самостоятельно. Ну, а в довершение всего она протянула мне четвертак!

Рут безудержно смеялась.

— Ладно, полагаю, в ее время это считалось хорошими чаевыми.

У Корбана на этот счет было свое мнение.

— Она хотела мне досадить.

— Да ладно! Зачем ей это нужно?

— Увидела бы ты ее, тогда поняла. — Он открыл дверцу холодильника и достал бутылку красного вина. Поставил ее на стол, открыл шкафчик и стал искать чистый бокал. Не найдя ни одного, бросил взгляд в сторону раковины. — Подружки приходили или что-то еще?

— Прости, мне не хватило времени вымыть посуду. Сегодня в полдень собиралась группа защиты интересов женщин, — объяснила она, оторвавшись от своих занятий.

Все больше раздражаясь, он стал искать кружку, открывая и захлопывая дверцы шкафчика. Наконец нашел.

— Не все так просто, как мне казалось.

— Что именно?