Это был владелец поместья, расположенного пятью милями севернее и стоящего почти на границе с Шотландией. Звали его сэр Роберт. Сэр Фридрих был добр, заботился об арендаторах, его домашней прислуге жилось сытно и вольготно. Не так вел дела сэр Роберт. После того, как он основал суконную мануфактуру и принялся огораживать земли для выпаса овец, многие семьи потеряли свои дома и уехали из этих мест в крупные города в поисках работы и пропитания...

Марк прервал свой рассказ, потому что мы подошли к т-образной развилке, дороги прямо больше не было. Ровный и прямой тоннель, по которому мы шли, закончился входом в другой тоннель, проходящий перпендикулярно. Мы вступили в него. Новый коридор был шире и выше прежнего, однако, стены его отнюдь не отличались такой же гладкостью, а являли собой нагромождение каменных неровностей.

— Здесь нам надо идти в левую сторону, а поворот направо приведет в тупик через пятьдесят ярдов, — объявил Марк.

Его слова гулко разносились по пещере, рождая многократно повторенное, угасающее вдали эхо.

— Эта часть подземного хода представляет собой природную пещеру, которую строители сумели найти и использовать для облегчения задачи. И еще какого облегчения! Естественная пещера составляет две трети всего пути до подвала Лингхэмского замка. Я думаю, что в давние времена английских войн подземный ход тянули от замка Лингхэм на север. Но ход не был закончен, а сэр Фридрих, узнав о его существовании, построил тот ровный тоннель, по которому мы шли вначале и соединил его с уже имеющимся подземным ходом.

— А зачем он сделал это?, — робко спросила я, а меня передразнило эхо: «сделал это — сделал это — сделал это...».

— Об этом семейные хроники умалчивают, — ответил Марк, а эхо продолжало хулиганить: — «умалчивают — умалчивают — умалчивают...».

— Э, да тут не поговоришь!, — со смехом сказала Эмили, а эхо тут же капризно ее опровергло: — «поговоришь — поговоришь — поговоришь...».

Тем временем мы прошли ярдов двадцать и вздорное эхо исчезло так же неожиданно, как и появилось. Поверхность земли под ногами была не такой ровной, как в первом тоннеле и я внимательно смотрела, куда ступаю, благо, что и в этой части хода на своде были укреплены лампы, дающие достаточно света.

— Можно попросить тебя продолжить историю привидений Мейсенхауза, Марк?, — мне не терпелось узнать, что же было дальше.

— Да, конечно, я слушал эхо и раздумывал, почему оно есть только в том месте и больше нигде. Сразу скажу, что ответа пока не знаю. Да...ну так вот, два друга — сэр Фридрих и сэр Роберт встречались часто, в основном в Мейсенхаузе из-за того, что хозяин дома не любил покидать поместье. А сэр Роберт с удовольствием гостил у него.

Они были двумя завзятыми спорщиками и любителями заключать пари. Причем, заключать пари на деньги они считали занятием скучным и неспортивным. Как правило, проигравший спор должен был, например: провести ночь на кладбище; или стоять на одной ноге ровно час; или поймать лягушку, поцеловать ее и отпустить; или приготовить и подать обед прислуге; или переписать вручную том из библиотеки; или напугать прохожих появлением в костюме привидения, (что было небезопасно в те времена судов над ведьмами и прочей «нечистой силой»); и так далее, и тому подобное — фантазия друзей была неистощима.

Однажды Хромой Баронет и сэр Роберт поспорили особенно ожесточенно, и самым неприятным было то, что узнать правильный ответ и, таким образом, кто из них победил, не представлялось возможным.

Предметом того словесного поединка являлось происхождение жизни на земле. До появления теории Дарвина было еще далеко, но мысли о том, что жизнь зародилась сама по себе, а не была создана Творцом, уже витали в некоторых умах.

Один из наших двух спорщиков утверждал, что все живое на земле появилось случайно и наука когда-нибудь сможет подтвердить это. А его оппонент был убежден, что жизнь создана Творцом. Два друга препирались долго, до хрипоты, но оба остались при своем мнении.

Тогда более грубый и вспыльчивый сэр Роберт, вскочив с кресла, на котором сидел и заметавшись по гостиной, прокричал в запале:

— Пусть тот, кто проиграл это пари, после смерти станет привидением в своем доме и не успокоится до тех пор, пока не будет разрушен дом.

Драматизм и глупость ситуации заключались в том, что оба спорщика были абсолютно уверены в своей правоте. Не долго думая, они ударили по рукам, заключив роковое для одного из них пари! Проигравшим оказался мой родственник сэр Фридрих, и значит именно он придерживался ошибочного мнения в том страшном споре. Хромой Баронет дожил до глубокой старости и умер. После этого в доме, а особенно часто в подвале, стало появляться привидение. Оно заметно хромало.

Марк замолчал и мы шли в тишине. Время от времени подземный ход делал поворот то чуть вправо, то чуть влево, но основное направление — на юг — выдерживал точно. Пещера постепенно становилась шире, а ее свод выше.

— Историю второго приведения Мейсенхауза я предлагаю послушать на обратном пути, так как мы приближаемся к концу расчищенного хода и к самому красивому месту подземелья. Думаю, вы захотите осмотреть его, — сообщил Марк.

Как только он проговорил это, мы вступили в подземный зал, с правой стороны которого блестело маленькое озеро, почти круглое, диаметром ярдов двенадцать. Свод в этом месте был очень высоким, поэтому горящие электрические лампы располагались по стенам, света они давали много и можно было хорошенько рассмотреть удивительное помещение. Над озером нависали каменные сосульки — сталактиты. Я с удивлением заметила на многих из них висящих летучих мышей. Я даже определила их вид — водяная ночница.

Дикки тоже увидел летучих мышей и в радостном возбуждении стал показывать их своей подруге. Но Эмили не разделила его восторг и, содрогнувшись, прошептала:

— Ой, гадость какая!

Я обиделась за бедных рукокрылых и, не сдержавшись, выпалила:

— Эми, дорогая, ну почему сразу «гадость»? Люди выдумали басни и страшилки про летучих мышей, поэтому многие их боятся. Но угроза исходит не от рукокрылых, а наоборот, от нас, людей. Мы почти не оставили им места для жизни и они могут совсем исчезнуть. А ведь летучие мыши — единственные летающие млекопитающие. Это интересные и уникальные существа. Они могут быстро летать даже в полной темноте, потому что находят путь, посылая и улавливая сигналы ультразвука. А ты называешь их «гадость».

Я, волнуясь и мешая в кучу известные мне сведения о рукокрылых, старалась защитить их. Но к концу своей тирады начала сожалеть о том, что слегка погорячилась.

Случайно взглянув на Марка, я увидела, что тот с одобрительной улыбкой, интересом и уважением смотрит на меня, наклонив голову. А затем он повернулся к Эмили и тихо сказал:

— Я согласен с Энни. Летучие мыши — удивительные существа! Посмотри, Эми, на дальнюю стену пещеры, ту, что за озером.

Дикки и я тоже посмотрели туда.

— Видишь там отверстие в стене?

Эми кивнула.

— Я как-то задался вопросом, каким образом летучие мыши попадают с поверхности земли сюда. Ведь открытого выхода эта пещера не имеет, им надо кормиться, но в пещере почти нет насекомых. И тогда я нашел это отверстие, изучил его с помощью щупа. Удалось выяснить, что эта дырка в камне соединяет пещеру с поверхностью через расселину в скале, туда ведет узенький, длинный лаз, в который может протиснуться разве что кошка. А эти создания со своей ультразвуковой навигацией пролетают его на скорости без проблем! Представляешь, какое чудо природы?

Эми снова кивнула, потупившись от смущения.

— Да ладно вам, — вступился Дик за свою девушку, — не придирайтесь к словам. Эми любит природу не меньше нас всех, просто она немножко боится некоторых животных, только и всего.

Моя подруга благодарно посмотрела на Ричарда.

Я подошла к озеру и присела на корточки, всматриваясь в темную и прозрачную воду.

— Осторожно, Энни, тут прямо возле берега очень глубоко, а вода холодная! — предостерег меня Марк.