Во время утренней трапезы,- вздыхали богини,- он всегда был возле Геры. Как теперь его не хватает.

Через три или четыре дня все услышали жалобный вой собаки.

Что за собака воет без умолку? - спрашивали друг друга боги.

Псы со всего двора стаей помчались на шум. Скоро служанка, которая убирает нечистоты, доложила:

Ах, какой ужас! Двое мужчин насмерть избивают бедного пса. Говорят, он был сослан на собачий остров и вернулся, вот его и наказывают за ослушание.

Сердце у всех защемило, даже Гера воскликнула:

Это, наверное, Пилисей.

Его бьют Гефест и Арей,- добавила служанка.

Только богиня послала гонца с приказом прекратить

побои, как вдруг жалобный вой затих. Посланный вернулся с известием: «Издох. Труп выбросили за ворота.» Все очень опечалились, но вечером, прямо к ногам Геры подполз, дрожа всем телом, какой-то безобразнораспухший пес самого жалкого вида.

Верно, это наш Пилисей? Такой собаки мы здесь не видели,- заговорили слуги.

Пилисей! - позвали его, но он словно бы не понял. Все заспорили. Одни говорили: «Это он!», другие - «Нет, что вы!» Гера повелела:

Аму хорошо его знает, крикните ее.

Аму пришла и богиня спросила ее:

Неужели это Пилисей?

Пожалуй, похож на него, но уж очень страшен на вид и совсем не отзывается. Притом, ведь я слышала, что его забили насмерть.

Гера была огорчена. Настали сумерки. Собаку пробовали накормить, но она ничего не ела, и все окончательно решили, что это приблудный пес.

На другое утро служанка богини увидела, что собака лежит под лестницей:

Наш Пилисей, наверное, все-таки сдох. Его так вчера избили.

При этих словах пес задрожал, и слезы у него так и потекли-побежали. Все воскликнули:

Значит, это ты, Пилисей!

Пилисей! - позвала собаку служанка.

Животное подползло и громко залаяло. Гера улыбнулась. И все вдруг начали смеяться. Сам Зевс пожаловал, узнав, что случилось.

Невероятно! У бессмысленного пса такие глубокие чувства! - шутливо заметил он.

Вскоре Пилисей был прощен Зевсом и занял свое прежнее место при дворце. Но и теперь боги с невыразимым волнением вспоминают, как стонал и плакал бедный пес, когда его пожалели. Так плачет человек, услышав слова сердечного сочувствия. А ведь это была просто собака... Разве не удивительно?

Расскажи еще что-нибудь, Полидевк,- сказал Теламон,- уж очень силен ты на всякие такие штучки! - он громко прищелкнул языком. Все аргонавты дружно рассмеялись.

Плеснув из амфоры сладкого вина в чашу, Полидевк отхлебнул и начал рассказ.

В одном богатом и счастливом царстве всего было вдоволь. Народ всегда находил причину повеселиться, высокорожденные были щедры, а бедняки - никогда не унывали, довольствуясь малым. Правил в том царстве могущественный и мудрый царь - радость друзей и гроза врагов. Но больше богатств, всех сокровищ и достояний гордились люди царскими дочерьми,- так начал Полидевк, умолкая для нового глотка.

Мореходы, окружив рассказчика плотным кольцом, разочарованно заворчали:

Жили-были царь с царицей! Тоже мне, увлекательно! - вскричал один.

Полидевк утратил способность к увлекательному повествованию,- воскликнул другой.

Пусть корабельных крыс ублажает! Пусть уходит из нашего круга - его начало рассказа уже навевает тоску, а к завершению мы все удавимся на реях от скуки! - вопили мореходы.

Полидевк обиженно подливал себе вина, но помалкивал.

Тише! - призвал Ясон.- Вы нетерпеливы, как малые дети: дай немедля игрушку, а то расплачусь! Подождем, что случится далее, а потом уж решим, не стоит ли нам, чтобы не повеситься со скуки самим, повесить негодного рассказчика!

Мореходы, хотя и недовольные, спорить с Ясоном не стали: если никого не слушаться, добра не жди. В море ведь не плюнешь на приказ да не уйдешь к другому хозяину наниматься, а потому слушай того, который уже есть.

Так вот,- мстительно начал Полидевк рассказ заново.- Жили в одном царстве царь и царица. И было у них три прекрасные, как нимфы, дочери...

Сейчас я выдеру его козлиную бородку по волоску,- зашипел один из мореходов, но умолк под тяжелым взглядом Ясона.

Полидевк продолжил рассказ под шум бьющей в борта волны. Долог и скучен путь мореходов, тут любой забаве будешь рад. Постепенно все, кто был свободен от вахты, собрались вокруг Полидевка. Сказка увлекла.

...Хороши были старшие сестры,- рассказывал Полидевк,- но мало нашлось бы на земле девушек, хоть сколько-нибудь подобных прекрасной Психее, младшей дочери правителя. Луч солнца в погожий день, что затрепетал на молоденьком зеленом листочке, лепесток розы, только что развернувшийся в свежем бутоне, пение соловья в полнолуние, когда сердце и так трепещет в преддверии любви,- вот что было такое Психея. Но даже слов не придумали люди, чтобы выразить очарование девушки. Царь даже сердился, скрывая горделивую улыбку, когда со всех сторон, из чужих земель собирались к дворцу толпы, ловя краткий миг, когда девушка вдруг мелькнет в саду среди цветов или выглянет на балкон. И восторженные вопли влюбленного мула не сравнились бы с тем бедламом, что поднимали обожатели Психеи, не надеясь ни на ответную улыбку, ни даже на нечаянный взор девушки. И немало юношей, стройных, как кипарис, и прекрасных, как крылатые боги, кончали жизнь за Психею, прямо на городской площади пронзая себе грудь мечами во имя славы любимой.

Надо же,- пробормотал один из мореходов другому,- какие бывают странные люди: вместо того, чтобы, с красоткой уединившись, крепенькой пикой удовлетворить желание крови, эти глупцы обагрили своей собственной кровью булыжники мостовой! Нет, этого я не пойму!

И не надо! - прошипел тот в ответ.- Не мешай слушать: эти юноши хоть свою жизнь отдавали любимой Психее, а то есть и такие, что войну объявить готовы за бабу. То-то народу легло на поле брани за упругие ляжки да густую гриву!

Нет,- Полидевк услышал,- не глупость была смерть молодых, а воплощенный восторг! Люди даже говорили, что сама Венера, снизойдя до смертных, посетила землю, воплотившись в Психее! А разве богиня не заслужила достойной жертвы?

Психее нравились такие рассказы.

Венера! Царица! - крики толпы ласкали слух царевны, и она благосклонно внимала восторженным воплям.

Слух, что песок, рассыпается мириадами пылинок: вот и слух о прекрасной Психее растекся по землям и морям.

Более того, таковы люди, что придумают то, чего нет и в помине. Кто-то кому-то шепнул, что не только Психея прекрасна, а могучая сила дана ее чарующим глазкам, и калека вылечится, коснувшись края одежды царевны.

И еще более многочисленные толпы стекались к дворцу. Правда, среди молодых и прекрасных юношей все чаще попадались обездоленные и больные, в тщетной надежде бедняги простирали руки к далекой звезде-Психее, надеясь на исцеление.

Богиня! Небесная царица! Спаси! Помоги! Излечи!

Венера! Венера! Царица! Помоги!

Но Психея сквозь крики восторга даже не слышала мольбы просящих. Ей чудилось лишь:

Венера! Венера! Царица!

А если царевна ступала на улицы города, охапки цветов устилали ее путь, покрывая презренный булыжник душистым ковром.

Венера терпела долго, достаточно долго, пока в один ненастный день не разразилась буря. Небесная царица, взъярилась, ожесточенная всеобщим поклонением, которым люди окружили простую смертную, ей, а не Венере, посылая восхваления и принося дары.

Не позволю я, самая прекрасная из небесных богинь, чтобы моя слава освещала презренную смертную! Люди лишь оттого восхваляют Психею, что никогда не видели истинной красоты!

«Какое же наказание избрать для тщеславия и непомерной гордыни?» - задумалась Венера.

Но ненадолго. Мысль, мимолетно посетившая богиню, показалась заманчивой, и Венера тут же приступила к исполнению жестокого замысла. Призвала богиня бога любви, насмешника Аполлона, и молвила:

Сын мой! Красота и любовь неразлучны! У Психеи, слышишь, как к Олимпу рвутся приветственные крики, есть красота! Дай ей теперь любовь! Но пусть ее избранником будет самый презренный из всех живущих!