Но как отказать, если на тебя смотрят с такой надеждой прекрасные и умоляющие глаза женщины?
Сразу за кованной железом дверью начинался широкий и длинный коридор, устланный бесконечным ковром. Свет, едва различимый, шел словно от самого воздуха или то светились пылинки в лунном луче? Царевич хотел, обернувшись, спросить, где искать лесника, но вместо дверного проема перед ним была глухая стена.
О, боги! - побелевшими губами воскликнул юноша. Он бросился к стене, заколотил кулаками. Он кричал и бесновался: царевич и сам не мог понять, из чего зародился охвативший его ужас. Сердце отчаянно бухало в ребра, словно норовя покинуть тело. Холодный пот заливал лоб и глаза. Язык, ставший вмиг шершавым и сухим, царапал небо. Ноги дрожали противной мелкой дрожью.
- Да что это я? - попробовал успокоить себя юноша.- Пристало ли герою пугаться темноты и заброшенных башен?
Но звук голоса, подхваченный эхом, еще больше раскалил нервы: юноша готов был выть, как обезумевшая рабыня, которую оторвали от ее дитяти.
Внезапно коридор наполнился шорохом и шуршанием. Ковер, лежавший все время неподвижно, вдруг зашевелился серым потоком, заколыхался в сторону царевича.
Мыши! - воскликнул юноша.
Но все же зрелище привычных грызунов его несколько успокоило. То и в самом деле были мелкие серенькие грызуны с непропорционально длинными хвостами. Грызуны двигались лавиной, и уже самые первые смельчаки пищали и царапались у самых ног.
Царевич отшвырнул одну из наглых тварей, которая, помогая себе коготками, попыталась вскарабкаться по ноге юноши. Тут же десяток товарок последовали ее примеру. Царевич заметался: только теперь весь ужас открылся перед ним. Маленькие существа, каждое по одиночке - забава для двухмесячного котенка. Но такая острозубая орда сожрет и слона!
Царевич, правда, не слышал, чтобы мыши нападали на людей, но времени разузнать привычки мышей поподробнее у него не оставалось: мыши, стекаясь из невидимых коридоров и покоев, громоздились друг на дружку, топча товарок. Но тут же подоспели новые полчища - и мышиная гора вокруг юноши уже доросла до колен, копошась и попискивая. Царевич рванулся к ближайшей двери, чувствуя на себе острые укусы: частые и болезненные, которые, впрочем, не причиняли особого вреда. Наглая мышь, одна из авангарда нападавших, цапнула в щеку - царевич отшвырнул тварь, чувствуя, как по лицу заструилась кровь. Мыши, словно учуяв, что жертва может удрать, набросились с удвоенной ретивостью. Дверь не поддавалась. Юноша снова и снова наваливался на дверь, пока вдруг внезапный скрип не открыл его ошибку: вопреки правилам, дверь открывалась на себя. Юноша вскочил в образовавшуюся щель, захлопнул дверь за собой, унося на себе несколько самых приставучих грызунов, а остальных покинув бесноваться в коридоре. Царевич отряхнул мышей, которые тут же в испуге, оставшись в одиночестве, брызнули и тут же исчезли в невидимых щелях и дырах. Царевич огляделся.
Покой представлял собой полукруглую залу, в центре которой на возвышении кто-то сидел спиной к двери. Мужчина, судя по позе, был в глубокой задумчивости, и не обратил никакого внимания на то, что кто-то нарушил его покой.
Юноша приблизился, однако подойти ближе заопасался. Стоя в некотором отдалении от мужчины, робко спросил:
Прости, незнакомец! Но не скажешь ли ты мне, где безопасный выход отсюда?
Отсюда? -очнулся мужчина.- Отсюда еще никто не вышел живым!-отвечал, обернувшись к царевичу.
Юноше показалось, что глаза странного человека обжигают. Он попятился, тут же шум и возня за дверью стали различимей.
А тебя кто приманил сюда? - вдруг заинтересованно спросил незнакомец.
Приманил? - не понял царевич.- Да никто! Вначале я,- тут он не рискнул сознаться, что его предал негодный раб,- я заблудился в лесу. А потом дочь лесника попросила посидеть с ее отцом, который захворал, и девушка опасалась за его жизнь!
О, так ты еще совсем не знаешь жизни! - расхохотался мужчина.- Знай же: ты - в башне порока! И никто: ни лесники, ни их дочки не переступали порог этого места.
Но как же...- юноша запнулся.
Очень просто,- словно угадав его мысли, отвечал незнакомец.- Каждый человек, будь то новорожденный или глубокий старик, каждый - сосуд пороков. Но человеку не под силу передвигаться под тяжестью собственных грехов, и потому боги приказали отстроить эту башню. Тут,- незнакомец обвел жестом стены, указывая куда-то вдаль,- собраны лесть и тщеславие, гордость и жадность. Тут ждет своего срока предательство и злобно скалит окровавленные клыки убийство...
Не понимаю! - помотал головой царевич.- Как это предательство может ждать? Вот меня обманул собственный раб...- юноша замолк, поняв, что проговорился.
Да не стесняйся! - усмехнулся мужчина.- И ложь, которую ты принес с собой, найдет себе тут, в башне, уютный уголок. Впрочем, ты по-прежнему не понимаешь! - с досадой покривился мужчина и, вздохнув, предложил:
Хочешь воочию узреть человеческие пороки?
Как это? Ведь мы можем видеть лишь результаты того, на что способен подлый или презренный!
Ты заблуждаешься, как и все люди! - незнакомец поднялся.- И редко кому при жизни удается увидеть скопище собственных грехов: они ведь то проявляются в личной жизни, то прячутся в тайниках человеческой души. Но в башне собрано так много зла, что оно сумело воплотиться в реальную и зримую форму. Впрочем, хватит болтать: ты все равно не поймешь! Идем же!
Юноша заколебался, поглядывая на дверь.
Ах, это...- незнакомец махнул рукой - и дверь отворилась.
Царевич увидел по-прежнему серый ковер на гладком полу: ни одного грызуна, лишь несколько отгрызенных хвостиков, да те несколько мышек, которых царевич успел пришибить.
Тебе еще повезло! Представляю, в каком бы ты явился виде, если в предтечах тебе привиделись бы двойники! Представь, дюжины, сотни двойников, готовых разорвать тебе горло! -- мужчина мрачно расхохотался, запрокинув голову и сотрясаясь.
Юноша уже не раз пожалел, что не остался там, в лесу, где, хоть и было страшно, но не бродили сумасшедшие, предлагающие, словно паяца на базаре, посмотреть убийство.
Но отказаться царевич не посмел, послушно следуя за незнакомцем.
Прости,- лишь решился спросить,- как мне называть тебя?
А тебя? - глянул мужчина в ответ.
Горгием!-отвечал юноша.
Решено,- хмыкнул незнакомец.- На сегодняшнюю ночь я - Горгий! - И добавил туманно: - У Хранителя башни всегда в запасе некто, кто готов отдать ему свое имя!
Они шли недолго, хотя у царевича почему-то от усталости начинали дрожать ноги.
Наконец, не выдержав, он взмолился:
Сколько еще осталось пути? Этим коридорам не видно конца!
Ровно столько, сколько ты решишь! - осклабился Хранитель.
И тут же коридоры, распрямившись, вытянулись квадратным помещением. В помещении стоял резкий запах диких зверей. Свет, почти неприметный в начале, усилился, и царевич рассмотрел, откуда идет неприятный запах. Весь зал был заставлен клетками с прочными, толстыми решетками.
Проводник остановился у первой. Просунул между прутьями лезвие меча, который появился в руке, словно материализовавшись из воздуха. Тут же из глубины клетки рванулось нечто бесформенно розовое, похожее на студень и изменчивость облака. Это нечто вперевалку, колыхаясь и трясясь, приблизилось, влипнув в решетку: на грязно-розовой шкуре остались следы прутьев. Из массы тут же выросли две крохотные ручки с непропорционально длинными пальцами, и ухватились за лезвие. Тут же из порезов брызнула жидкость, похожая на кровь, но более темная. Существо заерзало, подскакивая, но лезвие не выпускало.
Вся студенистая масса колыхалась, меняла форму - неизменными оставались две цепких руки.
Глупость! -обернулся Хранитель к Горгию.- Если не отнять меч, она так и будет топтаться до скончания века!
Ему... больно! - осторожно спросил царевич, видя как гримасничает и растекается розовое существо.
Сейчас проверим! - невозмутимо ответствовал Хранитель.
