С третьим вопросом она еще не определилась, но ей казалось, что здесь все будет хорошо. Манковски… Она услышала его голос по автоответчику: «Грета, я ничуть не изменился», и у нее сразу улучшилось настроение.
Грета сидела в темном зале кинотеатра, глядя, как бегут по экрану титры, ожидая, когда появится ее настоящее имя…
Было уже больше семи, когда управляющий домом вернулся откуда-то с ящиком инструментов. Крис сообщил ему, что мисс Эбботт не ответила, когда он позвонил в дверь ее квартиры. Управляющий, как всегда угрюмый, заметил, что такое обычно случается, когда человека нет дома. Он и не думал шутить, однако Крис подошел к нему, схватил за отвороты пиджака, притянул к себе и поинтересовался довольно спокойно и вежливо, не будет ли он так любезен заглянуть в квартиру мисс Эбботт и убедиться, что ее действительно нет дома. Управляющий заметил, что он, между прочим, еще не ужинал. Теряя драгоценное время в крошечном коридорчике перед квартирой управляющего, Крис готов был рвать и метать.
— Пожалуй, стоит поставить вас в известность о том, что вам могут предъявить обвинение за нарушение ордонанса 613404. Кажется, за это дают до года, — сообщил он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
— Мне нет дела до ваших ордонансов, — нахмурился управляющий.
— Дайте мне, наконец, запасной ключ, а не то я вам объясню, что к чему! — рявкнул Крис.
Робин дома не оказалось.
Он вернулся в машину своего отца и поехал в Блумфилд-Хиллз. На север мало кто ехал, и он мчался со скоростью семьдесят миль в час и даже больше, ощущая потребность немедленно схватить Робин и Скипа, упрятать их куда угодно, лишь бы они были под надзором. Что касается Доннелла, то он прекрасно знает, где его найти. А вот с белым «кадиллаком»-седаном 87-го года выпуска, номер JVS 681, придется разбираться. Надо будет попросить Джерри Бейкера проверить в 1-м участке, сообщил ли хозяин машины о разбитом лобовом стекле и о пулях, застрявших в спинке переднего сиденья, а возможно, и о пробоинах в кузове.
Крису было о чем размышлять, пока он мчался по шоссе. Было уже восемь вечера, но еще не стемнело. Крис прокручивал в уме предстоящий разговор с Джерри Бейкером по поводу повреждений белого «кадиллака».
Крис: «Предположим, это произошло во время исполнения служебных обязанностей. Тогда за ущерб должны заплатить городские власти, не так ли?»
Джерри: «Но ведь это произошло не во время исполнения тобой служебных обязанностей».
Крис: «Если забежать немного вперед, а потом оглянуться назад, может оказаться, что я как раз исполнял служебные обязанности. Вот здесь и кроется сомнительный момент».
Джерри этого не поймет, да и никто другой не понял бы.
Крис: «Взгляни на это с такой точки зрения. Скрывая улику до понедельника, я поставил себя в положение наблюдающего за преступниками, зная о том, что они могут: а) раскрыть свои карты, б) потерпеть неудачу, в) как это случается среди таких людей, они ссорятся и вместо первоначальной жертвы, то есть Вуди, начинают охотиться друг за другом».
Джерри: «Или за тобой».
Крис: «Верно. Мне уже хотели сломать ногу. Но когда эта попытка не удалась, а во время разборки оказался поврежденным „кадиллак“-седан, на это можно посмотреть с двух точек зрения. Во-первых, это дело частного лица, который защищал свою жизнь».
Джерри: «И кто это частное лицо?»
Крис: «Я, кто же еще? А во-вторых, машина получила повреждения от полицейского, исполнявшего служебные обязанности».
Джерри: «Но ты на данный момент не являешься полицейским».
Крис: «Нет, являюсь, если меня задним числом восстановят в должности, принимая во внимание работу, которую я нелегально проделываю, войдя в доверие к преступникам. Ладно, это понятно! Или будет понятно. Далее, в понедельник убойный отдел захватывает их с динамитом. Тогда появляюсь я со своей уликой, которую скрывал в течение уик-энда. Целых пять шашек динамита. Мы сравниваем их с тем динамитом, который обнаруживаем у них, номера партии выпуска и все такое, и получаем нужные доказательства. Возможно, убойный отдел захочет подойти к этому по-другому, но вот вам железная улика, которая может привести к приговору. Прижать их за одно убийство и за попытку убийства».
Джерри: «Ты предъявляешь пять шашек динамита и только? А чек на двадцать пять тысяч?»
Крис: «Не знаю. Чек — это нечто призрачное, не так ли?»
Джерри не отвечает. Великий эксперт по сомнительным ситуациям не знает, что сказать. Или не хочет говорить…
Спустя полтора часа Крис остановился у дома матери Робин. Выйдя из машины, он поочередно заглянул в окна каждого из трех гаражей. Красного «фольксвагена» на месте не было. Он дважды позвонил в парадную дверь. Тишина… Внутри дома никакого движения. Если бы у него было удостоверение, он попросил бы местных копов обыскать дом, просто проверить. Но удостоверения у него не было, поэтому он выдавил локтем стекло в двери, просунул руку и открыл ее. Рядом с дверью на стене была панель с кнопками, которые нужно было нажать сразу после входа, чтобы отключить сигнализацию. Вот черт, не учел главного! Крис быстро вернулся в машину и помчался в Детройт, на квартиру Робин.
Позвонил ей в дверь, ему не открыли.
С половины десятого вечера до трех ночи Крис сидел в машине отца, припаркованной напротив дома номер 515 по Кэнфилд-стрит. Он представлял себе этих двух бывших заключенных Робин и Скипа в баре. Строят планы, смеются, веселые и оживленные, потому что хорошо выпили. Он представлял их себе именно в баре, потому что и сам с удовольствием бы выпил. Зашел бы куда-нибудь выпить и перекусить. Он ничего не ел с самого утра. Только пакетик попкорна в кинотеатре. Нужно бы позвонить Грете… На мгновение перед ним возник образ Филлис в нижнем белье и в бигуди…
Затем он увидел Грету в футболке, когда она нагнулась к духовке. А сейчас она одна в пустом доме, с телефоном и автоответчиком на голом полу. Надо было давно ей позвонить…
Нет, он нисколько не изменился! Ни капельки…
Доннелл, как обычно, дожидался, когда хозяин заснет, после чего он мог спуститься вниз и какое-то время побыть в одиночестве. Дом затихнет, и Доннелл в своей комнате, прислушиваясь, подумает: «Наконец-то я один!» Потом до него донесется голос хозяина: «Доннелл!»
И он пойдет по темному коридору в спальню хозяина, где горит неяркий свет.
Сегодня он уже третий раз появляется в погруженной в сумрак комнате. В ванной горит ночник, и он возвращается выключить его.
— Я здесь, мистер Вуди.
— Никак не могу заснуть.
— У вас же горит свет, в этом все дело!
— Но в темноте я ничего не вижу.
— А вы закройте глаза, и вам приснится приятный сон. Представьте себе, что вы лежите в гамаке, а красивая женщина с цветком в черных волосах протягивает вам бокал с банановым ликером, большим, большим, как вы любите, и вы тянете ликер через соломинку.
О господи! Он говорит хозяину приятную чушь, которую способны воспринять его насквозь пропитанные спиртным мозги. Он терпелив с хозяином и добр, ведь дополнение к завещанию уже внизу, в ящике письменного стола.
— Включи свет в ванной.
— Там уже горит ночник. Видите?
— Я хочу, чтобы там горел потолочный свет.
— Сейчас включу.
Доннелл направился в ванную. Когда он вернулся к хозяину, к этой громадной туше под одеялом с большой курчавой головой на подушке, тот промямлил:
— Я подумал, ты куда-то ушел.
— Разве я не рядом с вами?
— Прошлой ночью ты уходил. Я проснулся и не знал, где ты.
— Я сказал вам, мистер Вуди, что мне нужно уйти. Моей маме приснилось, будто я умер, и мне пришлось поехать к ней, чтобы она убедилась, что я жив и здоров. Потом мне пришлось заглянуть по ее просьбе в сонник, посмотреть, что означает ее сон.
Эта ложь успокоила хозяина. Либо ему представилось нечто, что смог воспринять его затуманенный мозг, либо он просто смутился и потому умолк.
