Проснулся Джонни на майской заре,

Едва растаял мрак.

Умылся Джонни на дворе

И кликнул своих собак.

Голодный лай услышала мать,

Окно открыла она

И стала горько руки ломать,

Заплакала у окна.

«Семь лесников тебя ловят, сын,

Словно редкую дичь.

Душу бы продали как один,

Лишь бы тебя настичь.

Не миновать тебе их рук,

Не миновать лесников!»

Но Джонни взял свой верный лук,

Кивнул — и был таков.

Он долго бродил в лесу густом,

Добычу искал весь день,

И увидал, что под кустом

Лежит большой олень.

Стрела мелькнула, олень вскочил

И сделал два прыжка,

Но тут собаки что есть сил

Вцепились ему в бока.

Оленя Джонни ободрал

И мяса наелся так,

Что разом возле ручья задремал,

Едва покормил собак.

Шел вдоль ручья седой старичок

(Да будет проклят он!).

Он к лесникам поспешил, как мог,

В далекий Айлингтон.

«Скажи, что нового, старичок?

Ты ходишь по лесам».

«Скажу, скажу, — отвечал старичок,

Скажу, что видел сам.

Отменный будет у вас улов:

Олень у ручья убит,

И возле огромных сытых псов

Разбойник Джонни спит!»

Проснуться Джонни не успел,

Пронзила бок стрела.

Кричат лесники: «Хорош прицел!

Глядишь, и смерть пришла!»

«Вам, лесники, привычней всего

Исподтишка вредить.

Вас семеро на одного,

Могли бы разбудить!»

Он привалился спиной к стволу,

Уперся в камень ногой

И в каждого всадил стрелу

Так, что не надо другой.

«Найдется ли птица в родном краю,

На ветке или на пне —

Слетать за холодной водой к ручью

И лоб обрызгать мне?

Найдется ли птица в родном краю,

На ветке или на пне —

Проведать матушку мою

И рассказать обо мне?»

Запел скворец, над окошком сев,

На тихий протяжный лад.

Печален был его припев:

«Не ждите Джонни назад».

Рубили ветки у ручья,

Носилки из них плели,

И молча верные друзья

Домой стрелка принесли.

Окончил охоту Джонни-стрелок.

Он честно на свете жил.

В сырую землю Джонни лег,

Но прежде врагов уложил.

Не будь у Чарли старых ран,

Будь с ним хоть десять человек,

Его и сотня англичан

Не одолела бы вовек.

Связали Чарли по рукам,

Коню пришпорили бока,

И с наших гор во весь опор

Умчали храброго стрелка.

Узнал шотландский горный край

Об этой вылазке ночной,

И каждый клан на англичан

Готов обрушиться войной.

Но много месяцев война

Не обнажала ржавый меч,

И кровь пролиться не должна,

Нам силы велено беречь.

Мы молча ехали вперед,

Мы твердо помнили приказ.

У пограничных бурных вод

Изменник Шекелд встретил нас.

«Куда спешите, молодцы?

Одежда ваша вся в пыли».

«Мы ищем, нет ли здесь овцы,

Овечку воры увели».

«А коль овцу похитил вор,

Зачем вам лестницы тогда?»

«Летает коршун к нам во двор,

Хотим добраться до гнезда».

«Шотландцы дерзки на язык,

Но мы везде шотландцев бьем!»

Тут не стерпел верзила Дик,

Пронзил изменника копьем.

На четвереньках мы ползли,

Все было смутно, как во сне.

Верзила Дик сопел, как бык,

И ставил лестницы к стене.

Мы перелезли две стены,

И рухнул первый часовой.

Но между нами нет войны,

И он останется живой.

Бегом бежали мы к тюрьме,

Где был наш Чарли заключен.

На дверь тюрьмы нажали мы,

И славный Чарли вышел вон.

Он лихо прыгнул на коня,

И конь под Чарли был хорош.

Такой был конь, что плетью тронь —

Так сам костей не соберешь.

Тут замелькали огоньки,

Враги ударили в набат,

И на границе, у реки,

Нас окружил большой отряд.

Но со скалы в водоворот

Наш Чарли прыгнул на коне.

Был плеск, как гром, — и мы плывем

На самой страшной быстрине.

Стояло войско англичан

На неприступном берегу.

У них на миг отсох язык, —

Так досадили мы врагу.

А наш отряд укрыла мгла,

И проворчал английский лорд:

«Шотландцам ведьма помогла,

А коль не ведьма, значит, черт».