Воды Клайда Народные баллады Баллады о Робин Гуде  Высок и строен Робин Гуд. Ему пятнадцать лет, И веселее смельчака Во всей округе нет. Пришел однажды в Нотингем Отважный Робин Гуд. Глядит — пятнадцать лесников Вино и пиво пьют. Пятнадцать дюжих лесников Пьют пиво, эль и джин. «Все бедняки у нас в руках, Не пикнет ни один!» «А ну, скажите, лесники, Что нового в стране?» «Король на спор зовет стрелков». «Ну что ж, мой лук при мне». «Твой лук? — смеются лесники. — Кто звал тебя, юнца? Да ты, мальчишка, тетиву Натянешь до конца?» «Я ставлю двадцать золотых, Для ровного числа. Оленя за пятьсот шагов Убьет моя стрела». «Идет, — сказали лесники, — Любой заклад хорош. Оленя за пятьсот шагов, Хоть лопни, не убьешь». Но не успел никто из них Ни охнуть, ни моргнуть, Как Робин за пятьсот шагов Попал оленю в грудь. Один прыжок, другой прыжок — Олень на землю лег. «Моя победа, лесники, Трясите кошелек!» «Не стоит, парень, наш заклад Такого пустяка. Ступай-ка прочь, не то, смотри, Намнем тебе бока». Тут Робин взял свой верный лук И связку длинных стрел И, отойдя от лесников, На них, смеясь, смотрел. Вовсю смеясь, за разом раз Спускал он тетиву, И каждый раз один лесник Валился на траву. Последний бросился бежать, Помчался что есть сил, Но зоркий Робин и его Стрелой остановил. Тогда шериф своим стрелкам Велел бежать бегом, За королевских лесников Расправиться с врагом. Одних без ног несли домой, Других стрелков — без рук, А Робин Гуд ушел в леса, Забрав свой верный лук. Двенадцать месяцев в году, Их дюжина, считай, Но веселее всех других Весенний месяц май. Из леса вышел Робин Гуд, Деревнею идет И видит — старая вдова Рыдает у ворот. «Что слышно нового, вдова?» — Сказал ей Робин Гуд. «Трех сыновей моих на казнь Сегодня поведут». «А чем же эти молодцы Нарушили закон? Сожгли соседний монастырь? Чужих украли жен?» «Как можно, добрый человек, Переступать закон! Не жгли они монастыря, Чужих не крали жен». «За что же слуги короля На казнь их поведут?» «Они охотились в лесу С тобою, Робин Гуд!» «Клянусь, — воскликнул Робин Гуд — Ты рано плачешь, мать! Но видит бог, что я бы мог Навеки опоздать!» Вот Робин в город Ноттингем Пустился напрямик, И нищий встретился ему, Совсем седой старик. «Что слышно нового, отец?» — Промолвил Робин Гуд. «Сегодня в городе на казнь Трех братьев поведут». «Снимай, отец, свое тряпье, Наденешь мой наряд. А вот мешочек серебра, Хоть месяц пей подряд». «Красив и прочен твой наряд, А мой совсем худой. Не обижай меня, сынок, Не смейся над нуждой». «Снимай, снимай свое тряпье, Оно мне подойдет. А вот и двадцать золотых — Пируй хоть целый год!» Стал одеваться Робин Гуд. Сперва надел колпак. И тот колпак стоял колом, Держался кое-как. Накинул Робин ветхий плащ. Висел он как мешок И был залатан вкривь и вкось И вдоль, и поперек. Надел он старые штаны С огромною дырой. «Ого! — воскликнул Робин Гуд. — Затейливый покрой!» Надел чулки и башмаки, И снова в путь готов. «В таких чулках, — прибавил он, — Спасаться от долгов!» И посмеялся Робин Гуд Наряду своему: «Да, по одежке встретят нас, Проводят по уму». Прошел заставу Робин Гуд, Плащом лицо прикрыв. И вот на улице ему Попался сам шериф. «Спаси господь тебя, шериф, А я тут ни при чем. Скажи-ка, что ты дашь тому, Кто будет палачом?» «Штаны из лучшего сукна, — Шериф ему в ответ. — Штаны из лучшего сукна И пригоршню монет». Тут ловко прыгнул Робин Гуд, Вскочил на старый пень. «Эй, старичок, — сказал шериф, — Ты скачешь, как олень!» «Я помогать тебе, шериф, Не стану нипочем. Проклятье вечное тому, Кто будет палачом. Мешок для мяса я ношу, Для хлеба два мешка, А этот маленький мешок — Для звонкого рожка. Рожок мой знает Робин Гуд И весь лесной народ, И эта музыка тебе Добра не принесет». «Ну что ж, труби! — сказал шериф. — Подумаешь, гроза. Труби, покуда у тебя Не вылезут глаза!» Запел рожок, — и дальний лог Откликнулся ему, И скачет сотня верховых По ближнему холму. Запел рожок, — и топот ног Послышался вдали, И пятьдесят лихих стрелков Бегут в густой пыли. «Кто там бежит? — спросил шериф. — Куда они бегут?» «Ступай, шериф, встречать гостей!» — Ответил Робин Гуд. Шериф готовил три петли Трем братьям-удальцам, Но в этот день в одной из них Он был повешен сам. |
