Кратко и ясно содержание этих дорогих бумаг: «Прошу добровольно принять в Красную Армию. Комсомолец. Имею оборонные значки. Бобров». Комсомолец Кокшаров в заявлении на имя секретаря горкома ВЛКСМ писал: «Я — участник боев с японскими самураями, добровольно вступил в партийно-комсомольский батальон в борьбе с белофиннами. Сейчас прошу немедленно отправить меня на фронт, чтобы вместе со всеми воинами Красной Армии дать сокрушительный отпор агрессорам». А вот заявление от девушек шахты № 204: «Мы, группа комсомолок, готовы идти медсестрами в ряды Красной Армии. Если потребуется, с винтовкой в руках пойдем в решительный бой за Родину! Попова, Лукашева, Софронова, Гайнутдинова, Юровская, Любимова, Шигарина».

За первые два месяца войны в армию ушел уже каждый третий коммунист и комсомолец. В Копейске резко упала добыча угля, стала остро ощущаться нехватка рабочих рук. Только на шахтах к концу сорок первого не хватало более полутора тысяч рабочих подземных квалификаций. Комсомольские организации начали вести широкую разъяснительную работу среди юношей и девушек. Горком ВЛКСМ бросил клич: «Комсомольцы, в забой!» Первые 86 человек ушли на подземные работы. Количество молодежи на предприятиях и стройках города быстро увеличилось и в 1942 году уже превышало половину.

— За станками стояли в основном 14—16-летние мальчишки и девчонки, — вспоминает инженер-конструктор завода имени Кирова Н. П. Калтыкьян. — Работали по 11 часов, а то и сутками не выходили из цехов, месяцами не имели выходных.

На шахтах новички нередко из-за небрежности или халатности допускали поломки механизмов, особенно на лебедках и насосах, и это, конечно же, отрицательно сказывалось на общих итогах работы.

— Горнякам моей бригады, — рассказывал в то время бригадир шахты № 204, кавалер ордена Трудового Красного Знамени И. Шаламов, — хорошо известно, к каким плачевным результатам приводит недисциплинированность, расхлябанность на других участках и в бригадах. У себя мы установили строгую дисциплину труда. Нарушителей мы вытаскиваем, как говорят, за ушко да на солнышко. Нарушил дисциплину — держи ответ перед народом, — такой уж порядок заведен в бригаде. Вот на днях члены бригады Решетников и Братцев выехали из шахты без жетонов. Их ударили рублем — лишили заработка за всю смену. Это чтобы не повадно было другим нарушать установленный порядок.

Крепко предупредили на бригадном собрании забойщика Низамеева. Однажды заметили, что он делает замыкание светового кабеля и прикуривает от него. А это было сопряжено с возможным взрывом метана и, следовательно, под угрозой оказывалась жизнь людей.

Серьезный разговор состоялся и по поводу небрежного отношения, а то и утери рабочего инструмента: лопаты, обушка. Пришел в бригаду новичок, вручаешь ему инструмент и даешь наказ: береги его, как снайпер свою винтовку.

Остро встала проблема — обучить трудовым навыкам новое пополнение. Индивидуальным обучением, как правило, занимались опытные производственники. Если сегодня хорошо известно имя лучшего в Копейске наставника молодежи, знатного токаря, Героя Социалистического Труда Николая Ивановича Доброносова, то в годы войны не меньшей славой и уважением пользовался коммунист-забойщик Нургиян Шарипов. В 1941 году ему было 60 лет. Но старый шахтер сказал:

— Пока не кончится война, не уйду на пенсию, а буду работать.

И он сдержал свое слово. Возглавляемая им бригада постоянно шла в числе передовых не только на шахте № 21, но и во всем угольном бассейне. Сам Нургиян обучил горняцкой профессии за годы войны 125 молодых рабочих.

Ценную инициативу проявил навалоотбойщик шахты № 201 Николай Цехотский. Он организовал комсомольско-молодежную бригаду из 31 выпускника ФЗО. В первое время Николай сосредоточил свое внимание на обучении и воспитании молодых рабочих. Им он передавал свой опыт, свои навыки и добился отличных результатов. Годовой план бригада выполнила на 135 процентов. Затем половина членов коллектива была передана на другие участки для организации новых комсомольско-молодежных бригад.

В тот же год молодая работница Московского подшипникового завода Екатерина Барышникова выступила с почином: за счет высокопроизводительного труда членов бригады высвободить рабочих для создания новой бригады. В короткий срок это начинание нашло широкое распространение на всех заводах и шахтах города. Это позволило высвободить 1385 рабочих и создать 69 комсомольско-молодежных коллективов. Только на рудоремонтном заводе было организовано 10 таких бригад. Здесь особенно отличились коллективы И. Рязанова, Н. Чайкиной, Н. Деева, Е. Торгашевой, выполнявшие норму на 250—300 процентов.

Так, чуть окрепнув, многие из молодых вставали в ряды трудящихся под лозунгом: «Работать не только за себя, но и за товарища, ушедшего на фронт!» На шахтах и заводах города росло движение двухсотников, многостаночников, совместителей профессий. Токарь завода имени Кирова комсомолец Александр Попов выполнял производственное задание на 300—400 процентов, передавал свой богатый опыт молодым рабочим, пришедшим на предприятие прямо со школьной скамьи. За доблестный труд в годы войны Александр награжден двумя медалями. Комсомолка Анна Лукина, одна из первых в городе удостоенная орденами Красной Звезды, выполняла норму на 500—600 процентов. Как награду, она получила право в составе делегации Челябинской области выехать на Северо-Западный фронт, куда от трудящихся Копейска к 26-й годовщине Великого Октября было собрано и отправлено восемь тысяч посылок. Три тысячи их ушло из города добровольцам Уральского танкового корпуса.

Почину передовиков последовали выпускница ремесленного училища Морозова, навалоотбойщик Сердюков и забойщик Беренчук — оба с шахты № 204, Хасанов и Брус с шахты № 205 и многие другие. К концу 1942 года число молодых двухсотников возросло до 317.

Запевалами движения «двадцатчиков», выполнявших месячное задание за 20 дней, явились молодые рабочие завода «Строммашина» Нетудыхата, Лось, Лошак, Снисаренко, Шараманова, вставшие за два станка. Передовики производства, они выполняли месячные планы за 16—18 дней.

Широчайший размах среди молодежи получило движение рационализаторов. Стахановец Анатолий Бойник с завода имени Кирова внес предложение литейщикам: отливать подающую часть врубовой машины с отверстием под ролик с уменьшенными припусками на обработку. В результате процесс обработки этой операции уменьшился на 50—60 процентов и вместо пяти передков за смену рабочие стали давать 10—12.

Эти примеры можно было продолжить. Именно так — нанизывая их, подгоняя друг к другу — в годы застоя писалась любая героическая страница из нашей истории. А ведь в тылу, как и на фронте, были свои победы и поражения, радости и горести, герои и дезертиры, люди болели и умирали — от недоедания и холода, плохого материально-технического обеспечения, невнимательного отношения к нуждам и запросам.

Зоной умолчания, белым пятном истории до недавнего времени оставалось какое-либо упоминание о насильственном переселении на шахты города немцев из Поволжья или жителей Средней Азии.

В мае 1943 года в трест «Копейскуголь» прибыло в порядке мобилизации из Узбекистана 895 человек и 650 человек — в «Челябинскуголь». К приему нового пополнения рабочих трест не подготовился. Для приезжающих не оказалось мест в общежитиях, поэтому их временно размещали в конторах, красных уголках и даже на улице. Не хватало в нужном количестве постельного белья, обуви. В городе распространились слухи о якобы существующем людоедстве среди узбеков, и это, естественно, не способствовало дружелюбному отношению к ним местного населения.

Использовались национальные кадры из Средней Азии в основном на подсобной, трудоемкой, неквалифицированной работе. Это потребовало введения дополнительного питания. В массе своей узбеки плохо или совсем не знали русского языка, не могли читать газеты. Поэтому для них ежедневно проводилась специальная читка газет, приказов Верховного Главнокомандующего и сводок Совинформбюро.