Митинги тогда были короткие. По звонку быстро соберутся люди к конторке на пять-десять минут. Евгений Андреевич объявит сводку: «Наши Харьков взяли!» — у людей слезы радости на глазах… «Харьков сдали!» — а у рабочих там семьи. Как-то надо успокоить людей, вселить уверенность, им же к станкам становиться. Евгений Андреевич говорит: «Товарищи, это явление временное. Город обязательно освободят. Победа будет за нами при условии, если мы не раскиснем. Здесь пот льется, а там кровь!» Расскажет, как отделение коленвалов выполняет план, парторг выступит — и все по своим местам, каждая минута дорога.

Когда он вернулся из дома отдыха, зашел в директорский кабинет.

— Вот теперь с тебя и работу можно спросить! — сказал Зальцман. — Но пока останешься в цехе.

А здесь работы и забот столько, бывало, не заметит, как день перейдет в ночь и ночь в день. Его постоянно обуревали конструкторские идеи. Балансировка коленвала статическая, перейти бы на динамическую. Он обучает толкового паренька динамической балансировке, добивается, чтобы платили по труду, то есть в три раза больше. Плановики шум поднимают, он стоит на своем:

— Сколько заработал, пусть столько и получает! На него другие смотрят, завидуют, вот когда догонят, тогда и расценки пересмотрим!

Были и светлые минуты, например, когда работа ладилась, когда идея получала завершение.

Пришла радостная весть — снята блокада родного города, туда поезда пошли. Ленинградцы засобирались домой. Котин организовывал реэвакуацию, Тихонову сказал:

— Придет время, все уедут, а пока многие, в том числе и ты, нужны здесь.

Евгений Андреевич провожал первый эшелон. В товарных вагонах коров отправляли — молоко ленинградским детишкам.

Его отпускали в Ленинград к матери, она при смерти лежала. Котин вызвал, сказал, что выписана командировка, отметку надо сделать на заводе, заданий ему никаких не дают, он должен быть с матерью и сделать все, что в его силах. Это внимание, доброта останутся в памяти Евгения Андреевича на всю жизнь.

В январе сорок пятого Духов взял Тихонова в свое КБ. Привел в цех к танку. Тогда завод осваивал выпуск ИС. Духов сказал:

— Люки командира и механика-водителя тяжело открываются. Конструктивно все правильно. Подумай, что можно сделать.

Долго ходил молодой конструктор возле новой машины, десяток раз обследовал люки, отходил и опять возвращался, мысленно видел, как танкист с трудом, медленно поднимает крышку люка, а счет в бою идет на секунды, на мгновенья. А если человек ранен? Если горит машина и надо выбрасываться. В поисках решения он до злости упрямый, сон не идет и об отдыхе не думается.

Пришел к Духову через день, доложил:

— Это не конструктивный, а производственный дефект. Надо увеличить люфты в местах крепления.

— Молодец! Значит, правильно мы сделали, взяв тебя в КБ! — сказал Николай Леонидович и дал еще более сложную задачу.

Тихонов найдет новую конструкцию беговой дорожки погона башни, и она не будет скалываться при больших нагрузках. Найдет третью точку крепления ствола, спаренного с пушкой пулемета, что создаст хорошую кучность стрельбы.

Сорок пятый год для Евгения Андреевича оказался необычайно удачливым. Конечно, самая главная удача, главнее быть не может для него и для всех, стала победа. И детям, и внукам он много рассказывал про тот счастливейший день, какой он был солнечный, радостный, как все на заводе и в городе ликовали. Собирали у кого что было из еды, несли к кому-нибудь в комнату, накрывали столы. Во всех подъездах, на всех этажах гулянье, гармошки везде объявились — и так во всем городе, по всей стране.

Евгений Андреевич был в гостях у родственников своей девушки, Леночки, у Елены Павловны — руководителя группы изготовления чертежей их КБ. Они тогда объявили всем, что поженятся, Елена Павловна станет прекрасной женой, подругой, товарищем, единомышленницей по работе.

Тогда, в День Победы, счастливее их не было на всем белом свете. Никакие трудности не страшны.

В комнату Евгения Андреевича вернулся с фронта хозяин. Квартиранта выселили, вещи вынесли в контору ЖЭКа. Он тогда решил: раз нет жилья, могут отпустить в Ленинград. Запрос на него как «имеющего большой опыт по обработке гильз и коленвалов» пришел за подписью заместителя наркома танковой промышленности.

Зальцман вызвал помощника по быту:

— Или у него будет комната или пойдет в твою квартиру! А ты себе найдешь! Он нужен заводу!

В этот год его наградили медалью «За трудовую доблесть» и еще получил самую дорогую медаль — «За оборону Ленинграда». Подумал, незаслуженно наградили, всего два месяца был в ополчении.

— Отличная работа на заводе разве не в счет? Не на оборону работал? Страны и родного Ленинграда? Пройдут годы, и люди оценят, что каждый наш день был подвигом. Поклонятся заводским рабочим и инженерам, — говорили Тихонову.

…Евгений Андреевич трудовую книжку положил в кармашек папки, в которой хранятся разные документы, бережно отложил сохранившийся пропуск на Ленинградский Кировский завод, пожелтевшую от времени командировку в Челябинск от 14 октября сорок первого года. Ехал не надолго, а оказалось, на десятилетия. Но он об этом не жалеет.

М. МЕНЬШИКОВА,

литератор

Декабрь 1942 года

Я люблю свой город, особенно в настоящее время, и потому что с ним, с его окрестностями у меня связаны светлые дни моего детства, юности. Я люблю его потому, что в тяжелую годину войны с проклятой нечистью дал он мне в руки грозное оружие, выкованное золотыми руками рабочих-кировцев. Оружие это — танк.

Под мое командование страна вручила мне пять грозных боевых машин вместе с экипажами. Я поклялся жене, брату, мастеру Кировского завода, родным и друзьям, тоже в большинстве своем танкостроителям, не уронить чести уральца-воина.

…Расскажу вам о бое, который провели мы 4 декабря 1942 года. «Взять высоту!» — был отдан приказ действующим здесь частям. Как всегда, после основательной артподготовки и победной песни «катюш» наши танки рванулись вперед. Враг, укрывшись от артогня в землю, долго не мог прийти в себя. Без потерь мы, а за нами и пехота приблизились к переднему краю обороны. Тут только заговорили вражеские орудия и пулеметы, ожили доты и дзоты. Нужно было подавить укрепления фашистов… Мой танк вырвался вперед и выскочил в одну из балок, где оказалось самое логово врага. В балке стояли повозки, палатки, автомашины, противотанковые пушки. Но сделать хотя бы один выстрел они не успели. Могучий «Кировец» рванулся и подлетел к этим пушкам. От пушек и автомашин ничего путного не осталось.

Командир танкового подразделения

челябинец В. А. Волков

1942 год

Коллективу комсомольской организации Кировского завода — кузнецам грозных боевых машин мы, бывшие рабочие и служащие вашего завода, а ныне бойцы Ленинградского фронта, шлем вам, дорогие товарищи, боевой красноармейский привет. А еще желаем вам наилучших успехов в вашей славной работе!

Дорогие товарищи, на машинах, которые вы создаете, мы громим подлого врага не на жизнь, а насмерть. С помощью их мы выполняем любые наитруднейшие задачи. Расскажем один из многих случаев нашей боевой жизни. Нужно было занять сильно укрепленную позицию одного населенного пункта, в котором фашисты, численностью до двух батальонов, сидели свыше одиннадцати месяцев. Два наших танка вышли в направлении главного удара… Преодолев препятствие, проделав проходы в проволочных заграждениях для пехоты, они в упор расстреливали дзоты и блиндажи противника. Враг заметался в смерче огня, и через 30 минут с ним было покончено.

Так танки помогают нам выполнять боевую задачу. Большое спасибо вам, товарищи, за танки, за вашу заботу! Делайте побольше, мы скорее разгромим врага с вашей помощью.

Новиков, Полетов, Зорин

Январь 1943 года