Последние слова я не понял, и бабушка Варя обещала разъяснить мне их, когда я подрасту. Если учесть, что я не понимал примерно половину из того, что говорила бабушка, то объяснять ей придется очень и очень многое.

Так вот, в то утро мы увидели, как папа протянул Алым Ногтям что-то в очень высоком стакане и уселся с ней рядом на диван.

– Ну-с, где же ваш реферат, Маргарита? – спросил папа.

– Ах, Джордж, ну какие тут могут быть рефераты. Мне совершенно не до учебы, все мои мысли только о вас, – простонала Алые Ногти.

– Детка, но учиться все-таки надо, – возразил папа и как-то странно задышал.

– Ну так и помогите мне с рефератом, – сказала Маргарита и очень нежно посмотрела на папу.

– Дорогая, я ведь не могу учиться за вас, – возразил папа.

– Так и не надо, я прошу лишь о небольшой помощи, – ответила Маргарита и притянула папу к себе за галстук какого-то дикого цвета, который он, по всей вероятности, нацепил в ее честь.

Борька начал тихонько подвывать, что означало опасность, когда папа и Маргарита слились в страстном поцелуе, при этом ее рука почему-то была у папы между ног.

«Так, пора папу спасать, – быстро промелькнуло у меня в голове, – иначе она его съест».

Я очень понимал, что мне делать, но тут увидел книжный шкаф, быстро выхватил с полки огромный том «Античной истории», в котором любил смотреть картинки, и бросил его вниз. Раздался страшный грохот, книга, падая, задела большую вазу, и та разлетелась на мелкие кусочки. Папа оторвался от Маргариты и стал дико смотреть по сторонам, а мы с Борькой тихо радовались, что спасли его, хотя и ценою вазы.

– У вас что, водятся привидения? – спросила Маргарита.

– Думаю, что это вполне живые существа, – ответил папа и стал подниматься по лестнице.

Мы с Борькой быстро ретировались в одну из спален и залезли под кровать. Борька немного дрожал от страха, ведь если в доме что-нибудь разбивалось, всегда наказывали его.

Мы слышали, как папа ворвался в мою комнату, что-то там перевернул, потом выскочил из нее и каким-то металлическим голосом громко заявил:

– Ну подожди, Эдуард, я до тебя доберусь.

Это «Эдуард» прозвучало угрожающе, и я понял, что наши с Борькой дела совсем никуда. Мы долго не решались выйти из спальни, правда, из-под кровати вылезли, а затем потихоньку пробрались в мою комнату и стали играть в солдатиков. Внизу было тихо, только слышались музыка и звон хрустальных бокалов, видно, папа открыл шампанское.

Борька все порывался бежать в гостиную, как бы говоря: «Ну что ты делаешь, пошли спасать папу». Но я сидел до тех пор, пока голод не стал совершенно невыносимым, и тогда мы рискнули выйти из нашего укрытия. Мы стали потихоньку спускаться вниз, причем Борька шел впереди, осторожно помахивая хвостом. По его хвосту всегда можно было определить, что он хочет сказать. Сейчас он говорил: «Не знаю, стоит ли нам туда лезть, могут быть неприятности».

Когда мы вошли в гостиную, то увидели Маргариту, сидевшую на диване в обнимку с папой. Папа был без пиджака, в одной рубашке. В руках он держал бокал шампанского. Маргарита тоже держала в руке бокал и одновременно курила сигарету в длинном мундштуке. Я этому очень удивился, потому что с прошлого года курить в доме было строжайше запрещено, и даже бабушка Варя курила теперь всегда на кухне или в саду. Папа всю жизнь занимался охраной окружающей среды, а потому велел нам с Борькой ее, то есть эту среду, тоже охранять. А еще он сказал мне, что мы выпускаем слишком много углекислого газа и с этим тоже нужно бороться, поэтому в школу я теперь буду ездить на велосипеде.

Я, конечно, не понял, какое отношение имеет углекислый газ к моему велосипеду, но мне стало не по себе, ведь моя школа была очень далеко от дома: даже на машине или на школьном автобусе дорога занимала обычно полчаса, а на велосипеде ехать придется, наверное, час. Я сразу загрустил, потому что вставать надо будет на час раньше и не удастся подремать в машине, что я обычно делал. Но к счастью, папа сам всегда опаздывал на работу, поэтому вопрос о велосипеде отпал сам собой.

Увидев нас, папа строго сказал:

– А ну-ка подойдите сюда. Разве вы не знаете, что ваза очень старая и дорогая, эпохи Мин?

Что такое эпоха Мин, я понятия не имел и стоял опустив голову, а Борька поджал хвост, что означало: быть беде.

– Хорошо, – сказал папа, – с вами я потом разберусь, а сейчас хочу сообщить вам очень хорошую новость: я сделал Маргарите предложение и она его приняла.

Взрослые прямо какие-то дураки и говорят как-то странно. Я, как всегда, ничего не понял и подумал: наверное, он предложил ей поесть, она, видимо, тоже голодная, а потому быстро согласилась, хотя я слышал от бабушки Вари, что современные девушки ничего не едят, а только курят сигареты и пьют кофе. Борька тихо скулил рядом, что означало: ой, как все плохо.

Я начал мямлить, мол, и мы хотим есть, но папа стал говорить о том, что нам их нужно поздравить.

– Ну что ты стоишь как вкопанный, мы с Маргаритой скоро поженимся, она теперь моя невеста.

И тут до меня наконец дошло, что все это значит. Я так испугался за папу, что даже забыл о голоде. Маргарита смотрела на нас победно, как бы говоря: «Ну что, съели? Вот теперь я вам покажу».

Мы с Борькой видели, что папу она совсем не любит, только притворяется.

«Почему же он этого не видит?» – думал я.

Папа имел вполне довольный вид и радостно улыбался.

– Маргарита, – начал он, – нам, конечно, нужно держать нашу помолвку в тайне, ты же знаешь, как на это могут посмотреть в университете. Тебе ведь еще учиться два года. Поэтому со свадьбой придется подождать.

– Ах, Джордж, какой ты скучный, – сказала Маргарита. – Я не могу ждать. Я просто уйду из университета. Ну, переведусь в другой. Вообще-то, я всегда хотела быть косметичкой. Это мама запихала меня в университет. Я представляю, какие глаза будут у моей мамаши, когда она услышит, что я выхожу замуж за профессора и ухожу из университета. Может быть, она этого даже не переживет!

– Маргарита, ну что ты говоришь, ты же хорошая, умная девушка.

«Вовсе нет, – думал я, стоя рядом. – Папа, опомнись, что ты делаешь?!» – пытался я внушить ему мысли на расстоянии.

Но папа не слышал нас с Борькой, он вообще ничего не слышал.

– Вообще, ждать я не могу ни минуты, – заявила Маргарита. – Завтра же я перееду к тебе на правах невесты.

Папа начал что-то возражать, но она приставила свой алый ноготь к его губам, и он замолк.

Боже мой, что же с нами будет? Тут я вспомнил, что бабушка Варя оставила мне номер своего телефона в Санкт-Петербурге и сказала звонить ей, если произойдет что-то чрезвычайное и будет нужна ее помощь. Необходимо срочно ей позвонить. Мы извинились и помчались наверх к телефону, который стоял в папином кабинете.

Бабушка совсем не удивилась нашим новостям.

– Не волнуйся, Эдичка, я скоро буду.

Я проснулся оттого, что кто-то гладил меня по голове и тихо плакал. Я открыл глаза и увидел бабушкино лицо. Бабушка приехала! Ура! Бабушка Варя была моим самым любимым человеком на земле. Лучше ее никого не было. Она тоже любила меня беззаветно. Она звала меня «внучек». Она не любила мое имя Эдуард, или Эдичка, как меня все звали, и говорила, что это какое-то кошачье имя. Мое полное имя – Эдуард Миша Браун-Ройс. Особенно бабушка возражала против Миши, но мама настояла на своем, так как очень любила и уважала Михаила Горбачева, который был президентом ее страны. По поводу Браун-Ройс бабушка прошлась тоже.

– Ох уж эти мне претензии на аристократизм! Да в Англии аристократы все давно выродились! – возмущалась бабушка в разговорах со своей подругой детства тетей Леной.

Моя бабушка часами могла болтать с тетей Леной, при этом она всегда пила крепчайший кофе и курила черные длинные сигареты.

Моя мама назвала меня в честь английского короля Эдуарда VIII, который отрекся от престола в 1936 году из-за любви к женщине, чем вызвал кризис монархии. Он был маминым романтическим героем. О нем нам рассказывали на уроке в школе. Бабушка заявила, что англичане до сих пор потрясены происшедшим и не могут понять, как такое можно было сделать, к тому же предметом его страсти была очень страшная, старая и дважды разведенная американка – миссис Симпсон.