Позвонил Петя, справился о моем здоровье. Я еще раз все в подробностях описала.

– Очень хотелось спать? А теперь не хочется? Полностью выспалась? Странно. Знаешь, Марина, меня по голове неоднократно били, так что симптомы я знаю… Головокружение у тебя сейчас есть?

– Нет.

– Голова до сих пор раскалывается?

– Если честно, почти совсем не болит. До шишки больно дотронуться, но терпимо. И она не такая уж и большая.

– Дай подумать… – задумчиво произнес Петя, потом объявил, что ему надо посоветоваться с одним приятелем, отсоединился и вскоре позвонил вновь.

Его приятель сказал, что мне, скорее всего, прыснули в лицо или прямо в нос каким-то газом.

– Я помню, как выскочили двое! Я помню удар. Не было баллончика! Не прыскали!

– В тебя прыснули после того, как отключили. Убивать тебя точно не хотели. От такого удара – если у тебя сейчас уже практически не болит голова – не только не умирают, но и в сознание приходят быстро. А ты была в отключке часа три, если я правильно понял. Мне сказали, что уже существует снотворное в баллончиках. Лекарств-то всяких уже давно полно. Наркотики есть в баллончиках!

– В каких еще баллончиках?

– Когда горло болит, ты лекарство какое-нибудь в рот впрыскиваешь? Себе и детям?

– Да, – сказала я.

– Вот и наркотик теперь есть в такой упаковке, естественно, для элитных клиентов. Наркоши в подворотнях таким не пользуются. А богатым людям удобно – никакую белую дорожку высыпать не нужно, на носу от частого втягивания порошка ноздрями никакие прожилки не выступают. И в случае облавы в ночном клубе тебя не прихватят, так сказать, со статьей в кармане или дамской сумочке. На баллоне же, как ты понимаешь, не написано, что это наркотик. А астматики, например, постоянно носят при себе баллончики на случай приступа. К тому же говорят, что действует очень быстро. Там добавлено какое-то вещество, которое помогает кокаину чуть ли не мгновенно всасываться в кровь.

Как далеко шагнула наука… А я ведь в самом деле была уж слишком сонной.

Петя обещал договориться и привезти специалиста по поиску «жучков» в самое ближайшее время.

Мы поужинали, меня даже не подташнивало, что было хорошим признаком. Я считала, что к выходным полностью отойду.

Вскоре дети отправились спать, Лариса сказала, что сварит для нас всех суп, а я пошла работать. Лариса легла в двенадцать, я спать не хотела совершенно. Голова прояснилась. Качественное было снотворное. Да и вообще я чувствую бодрость тогда, когда другие люди видят сны.

В час ночи раздался долгий звонок в дверь. Один. Я замерла на месте с кисточкой в руке. Лариса не проснулась (она спала в моей комнате), дети тем более. Коты из мастерской вылетели к двери и пока не возвращались. Сходить посмотреть? Хотя бы в глазок? Свет-то у нас на лестнице горит. Но никакого шума с лестницы не доносилось – ни до, ни после звонка. И лифт на нашем этаже не останавливался. Лифт тут ходит громко, и я его в мастерской слышу.

Я положила кисточку, поставила на рабочий стол очередного колобка и пошла. Коты как-то странно принюхивались у входной двери. Я выглянула в глазок. Никого. Я спросила: «Кто?» Молчание.

Неужели опять труп под дверью валяется?!

Не знаю, почему у меня появилась такая мысль, но она появилась. Я отогнала котов, заперла их в мастерской, чтобы не выскочили на лестницу (а они, похоже, хотели), и чуть-чуть приоткрыла дверь.

Поперек моей двери опять лежал какой-то мужик, на этот раз – абсолютно голый. Страха не было, чему я сама удивилась. Было мерзко. Я высунула в проем ногу и дотронулась ею до мужика. Он не пошевелился. Я вернула ногу в квартиру, скинула тапок и, преодолевая брезгливость, дотронулась до мужика ногой в одном тоненьком носке. Мужик был холодный. Я закрыла дверь и пошла звонить в милицию.

Дежурный меня уже знал – то есть про меня и нашу квартиру. Вероятно, я была самой горячей темой в нашей милиции, прокуратуре и, возможно, еще каких-то инстанциях.

– Опять мертвого мужика подкинули?! – поразился дежурный. – Да, кстати, как ваше самочувствие, Марина Владиславовна?

Я поблагодарила за беспокойство и сказала, что гораздо лучше. Дежурный обещал в ближайшее время прислать бригаду.

Когда бригада приехала, мужика уже не было. Ни перед моей дверью, ни у соседних, ни под лестницей, где сегодня лежала я.

– Клянусь вам, что он был, – сказала я сотрудникам органов, которых могла только напоить чаем.

– Вы, конечно, его не сфотографировали? – спросил усталый пожилой следователь, который дежурил сегодня. С ним мы встречались впервые, но он явно был наслышан о моих злоключениях.

Сфотографировать голого мертвого мужика под дверью мне в голову не пришло – ни из каких соображений. И я не думала, что он исчезнет.

– Меня не так сильно ударили по голове, чтобы мне голые трупы под дверью мерещились, – сказала я и как раз спросила про баллоны со снотворным.

Следователь очень внимательно выслушал Петину версию и кивнул. Пояснения давал судмедэксперт. И он стал первым врачом, который осмотрел мою шишку и сказал, что до свадьбы заживет.

– Если вас даже не подташнивает и голова прошла, то удар на самом деле был слабым. Кстати, ваша шишка вполне могла образоваться от удара об пол. У вас могли остаться неточные воспоминания. Вам в лицо чем-то пшикнули – и вы упали. В памяти остался удар по затылку. Хотя могли и оглушить, а потом брызнуть. Этого сейчас не определить.

– Но вас однозначно пугают, – добавил следователь. – И хотят выселить отсюда. Предложения продать квартиру уже поступали?

– Да, от соседа снизу.

Я рассказала про совладельцев сети «Колобок», которым почему-то так нравится этот дом. Один здесь жил и помер, второй живет сейчас, а третий мечтает переселиться.

– Нет, такие люди навряд ли будут трупы бомжей вам под дверь подбрасывать, – заметил следователь.

Я напомнила про Николая Соколова, томящегося в застенках и желавшего ремонтировать мои камины.

– Вот этот с дружками – более подходящая кандидатура. Про камин знал. Воры обычно стараются не убивать. И вас не убили. Вас даже, можно сказать, не обокрали. Ведь из ваших личных вещей ничего не пропало?

Я покачала головой. Что у меня-то красть?

– Предположим, на меня под лестницей напали дружки Николая, – сказала я вслух. – Но они уже опустошили тайник! Зачем им еще сегодня ночью подбрасывать мне труп?

– Может, это не они. Может, есть еще один тайник, который они не успели вскрыть. Ведь и для вскрытия этого потребовалось какое-то время. Я не думаю, что они точно знали, какой кирпич вынимать. А вообще, Марина Владиславовна, фотографируйте все, что вам подбрасывают под дверь. Камеры слежения, как я понимаю, для вас устанавливать дорого?

Я кивнула и сказала, что моя мечта – чтобы найденный ворами тайник был первым и последним. И меня оставили в покое!

Следственная бригада вскоре со мной распрощалась и уехала. Я снова села за работу. Больше мне в дверь не звонили.

Утром я спала меньше обычного. Вероятно, выспалась вчера. Ларисе и детям, которые ночью не проснулись, я оставила записку с кратким рассказом о ночном происшествии. Мне, в свою очередь, сыном был оставлен фотоаппарат, который он обычно держит у себя, так как фотографирует у нас он.

Я выпила крепкого чаю и для начала отправилась на помойку. Кстати, вчера мешка с мусором рядом со мной не оказалось.

При приближении к черному ходу я невольно замедлила шаг, потом быстро включила свет, взглянула под лестницу, там ничего не увидела, выдохнула и вышла во двор. Как я поняла, ночью или утром опять выпал снег, и мужик в фирменной дворницкой куртке с надписью «Петроградский район» орудовал лопатой. Отдать ему должное, орудовал ловко. Я впервые видела нашего дворника. Хотя он, наверное, уже заканчивает работу к тому времени, как я просыпаюсь.

Я поздоровалась. Мужик разогнулся, тоже поздоровался и внимательно меня оглядел.