– То есть эти звуки слышались только, если она оставалась одна?

– Не могу сказать точно. Вроде и при Галушко было. Но он очень крепко спал. Он же поддавал каждый вечер. При мне не было. Но я тоже крепко сплю. «Домового» точно не было. Про него Маргарита не говорила.

– А что за высказывания?

– Что-то типа «Я умер, но я здесь», «Это моя квартира», «Убирайтесь, пока живы». Я вообще думаю, что Маргарита могла сбежать после смерти Галушко, так как уже была на грани нервного срыва. И меня Галушко на ее глазах убил. Такое зрелище на кого угодно подействует. Или сбежала сразу после ухода Галушко со мной – если нашла деньги. Я повторяю: я не знаю. Но теперь я сам услышал «домового» в печи. И если еще вы слышали ночью шаги и вздохи, это говорит о том, что они на самом деле звучат.

– Николай Соколов искал что-то другое, не деньги Галушко, – вдруг сказала Лариса, пробуя печку рукой.

Я кивнула, Святослав неопределенно передернул плечами.

В печке уже весело потрескивал огонь. Я подумала, что осенью до включения отопления теперь не буду страдать от холода. Вообще-то, может, в самом деле камин починить? Хотя бы в мастерской? Дров мне Петя где-нибудь раздобудет. Или я буду ходить на помойку не выбрасывать, а собирать старую мебель. А вдруг что-то найду? Ходят же слухи по Петербургу о том, что в выброшенных старых столиках находились потайные ящички с драгоценностями, письмами известных людей и прочим интересным содержимым. Надо будет и мне более тщательно осмотреть содержимое кладовки. Правда, я там старинной мебели не видела. Даже частей старинной мебели. Я сказала бы, что там свалено то, что с собой не взяли жители коммуналки при переезде.

Лариса тем временем задумчиво осматривала печь и то и дело прикладывала руку к различным местам – проверяла, как нагревается. Я уже раскрыла форточку.

– А ведь пламя до верха не достает? – посмотрела Лариса на гостя.

– Нет, конечно, – усмехнулся он. – Но тепло распространяется. Даже не просто тепло, а жар. Плюс дым. Аппаратура должна испортиться. Кстати, если она установлена в верхней части печи, то ее, скорее всего, спускали сверху. Вы знаете, кто у вас живет сверху?

Я сказала, что женщина с взрослыми сыном и дочерью. Никаких звуков сверху, издаваемых людьми, как в предыдущей квартире, я не слышала. В предыдущей я каждую пятницу, субботу и все праздничные дни «наслаждалась» пьянками с драками и песнопениями. Там жила очень «веселая» семейка. В этой же квартире нас «забавляли» другие звуки.

Внезапно прозвучал долгий звонок в дверь. Мы втроем замерли на местах. Лариса бросила взгляд на часы. Уже перевалило за полночь.

– Похоже, вашим соседям сверху не нравится, что мы топим печь, – хмыкнул Святослав. – Кстати, дети не проснутся?

– Если будет громкий скандал, то проснутся, – сказала я. – Но я не собираюсь никого пускать в квартиру. – Я посмотрела на гостя. – Вы сходите со мной?

– Конечно.

Мы пошли в коридор. Лариса осталась, успев быстро мне подмигнуть.

Я спросила: «Кто?» – но ответа не последовало. Больше не звонили. В глазок никого не было видно. Ушли?

– Открывайте, – сказал Святослав, стоявший рядом.

Я открыла, в первый момент никого не увидела, так как смотрела прямо перед собой, а не под ноги, потом с трудом сдержалась, чтобы не заорать, и закрыла рот двумя руками.

На полу перед дверью, закрывая выход, лежал бомж. То есть это было моей первой мыслью. Мужчина неопределенного возраста был обнажен по пояс, торс покрывали многочисленные татуировки, значения которых я не знала. Верхняя часть тела показалась мне синей – то ли от татуировок, то ли от какого-то ненормального цвета кожи. На мужчине также были мешковатые штаны с несколькими заплатами разного цвета, раздолбанные ботинки, просившие каши. В дырку проглядывал голый палец. Мужчина давно не стригся и не брился. От него воняло старой мочой и еще какой-то гадостью, происхождения которой я определить не могла.

Святослав тихо выругался себе под нос, потом слегка нагнулся над мужиком.

– Осторожнее! – схватила я его за руку. – А вдруг он…

– Бросится на меня? Уже не бросится. Он мертв.

– Он что, позвонил и умер у меня на пороге?! Зачем его ко мне принесло?! Ведь это же не первый и не второй этаж! Или он звонился во все двери, ему никто не открыл, и он, не получив помощи, умер здесь?!

– Прекратите истерику, Марина, – спокойно сказал Святослав. – И звоните в милицию.

– Кто там? – послышался за нашими спинами голос Ларисы. – Что ему надо?

Мы молча расступились.

Лариса тоже сказала, чтобы я немедленно звонила в милицию. Бог троицу любит. Испорченные тормоза, Николай Соколов с пистолетом, теперь порадуем органы мертвым бомжом. Пусть приедут третий раз за сутки.

Я позвонила.

– Так по вашему же адресу сегодня уже… – заговорил дежурный. – Сейчас пришлю группу.

Приехал наш знакомый следователь, которого мы в эти сутки обеспечили работой, внимательно посмотрел на Святослава, спросил, проживает ли он по данному адресу. Святослав сказал, что он в гостях. Следователь перевел взгляд на Ларису.

– Это наша бабушка, – сказала я. – Будет жить на две квартиры – по мере необходимости.

– Понятно, – кивнул мужчина. Его коллега, как я поняла, судмедэксперт, уже осматривал труп.

– Он умер не меньше суток назад, – поднял голову эксперт после беглого осмотра тела. – На первый взгляд – замерз. Ночи-то сейчас холодные, из-за аварий многие подвалы остаются неотапливаемыми. Вообще в эту зиму рекордное количество замерзших бомжей.

– Но он нам звонил в дверь! – воскликнула Лариса. – Мы это втроем слышали. Мы трезвые. У нас не может быть одинаковых галлюцинаций. И как-то он здесь появился!

– Я поставил бы на дружков вашего соседа, – следователь кивнул на запертую дверь Николая Соколова. – Сарафанное радио в их мире очень хорошо работает. Вероятно, как-то успел передать весточку дружкам, что мы его закрыли, и не без вашей помощи. Попросил организовать вам «подарок». Я просто не могу предложить никакой другой версии.

– То есть этого бомжа специально подобрали на улице и принесли сюда? – уточнил Святослав, глядя на судмедэксперта.

– Похоже, что так. Стопроцентно, что он не здесь умер. И не сейчас.

– Весело тут у вас, – заметил следователь и подмигнул мне.

Я спросила, успели ли допросить Николая Соколова. Мне ответили, что только предварительно, и он отказался разговаривать без адвоката. Вероятнее всего, что допрос в присутствии адвоката состоится завтра, то есть уже сегодня. Но пальчики Соколову прокатали. В местах не столь отдаленных он за свою жизнь побывал два раза – по малолетке и еще раз в молодом возрасте, с двадцати двух до двадцати пяти лет. С тех пор внимание органов ни разу не привлекал. Вероятно, был очень осторожен.

– Нигде официально не работает много лет, покупает квартиру в этом доме, на что-то живет, явно без спонсора, как могла бы дама или молодой красивый юноша, – следователь усмехнулся. – Может нанять дорогого адвоката. Признаю: наша недоработка. Но мы постараемся исправиться.

Члены прибывшей с ним бригады тоже усмехнулись. Тело бомжа уже упаковали в черный пластиковый мешок «на молнии».

– А за что сидел-то? – спросил Святослав.

– За кражи, – как само собой разумеющееся ответил следователь. – В насилии замечен не был. Или опять наша недоработка.

– По крайней мере, труп бомжа точно притащил не он, – хмыкнул еще один мужик из опергруппы. – И я вообще не понимаю, зачем его притащили.

– Чтобы попугать Марину, – высказала свое мнение Лариса. – Они же не знали, что сегодня приедет Святослав. А официально Марина – разведенная женщина с двумя детьми. И я тут только наездами. Да и даже если меня видели, то тоже, наверное, предполагали, что испугаюсь.

– А вы не испугались? – улыбнулся следователь.

– Если честно, мне стало противно, – сказала Лариса. – Это ж надо было такую мерзость придумать!

Я кивнула. Я испугалась в первый момент, а потом мне тоже стало противно. Чувство брезгливости в данном случае было самым сильным.