Знакомому, который лежал в больнице с пулевым ранением, я звонить не стала. Он все равно чисто физически не мог сюда приехать. Я позвонила тому следователю, который выезжал на задержание Артема и последним приходил в кабинет Демпси и мой. Он сказал, что все организует и чтобы мы оставались на месте и ничего не трогали. Мы с Демпси закрыли дверь в комнату и пошли на кухню.

Вскоре приехала бригада и началась работа.

– Это точно Анжелика Львовна Романицкая, которую недавно похоронили? – спросил у нас с Демпси следователь.

– Очень похожа, – сказала я. Демпси кивнул.

– Интересно, как же ее опознавали муж и сын?

– Там не осталось лица, – напомнила я. – Я бы лично не взялась за опознание.

– Так то вы! Вы с ней вместе работали! И я еще могу понять сына, тем более того, который не жил вместе с матерью. Но муж-то!

– Мужу были нужны только ее деньги, – вставил Демпси.

– Вы лично запоминаете тела женщин, с которыми спите? – спросил у американца следователь.

– Только какие-то детали. И то не всегда. Если что-то произвело на меня впечатление… Нет, я не смог бы точно опознать всех женщин, с которыми спал.

– А вы смогли бы? – спросила я у следователя.

– Жену – да, – однозначно ответил он, но задумался.

Через некоторое время женщину, похожую на Анжелику Львовну, увезли, нас с Демпси отпустили. Я подвезла его к дому.

– Спасибо, Наташа, – поблагодарил он.

Я поехала домой и уже оттуда позвонила Глебу.

– Ой, блин!.. – произнес молодой вдовец.

– Ты никак с женщиной разговариваешь? – донесся до меня визгливый голос.

– На, сама поговори, послушай, что она скажет! – рявкнул в ответ Глеб. – Это Наталья Самсонова, заместительница Анжелки.

Трубку у Глеба выхватили и мне резким тоном задали вопрос:

– Вы кто?

Я спокойно представилась и пояснила, зачем звоню.

– Ой, спасибо, что предупредили! – совсем другим тоном поблагодарила меня женщина. – Вы меня извините… Но вы же знакомы с Глебом…

Конечно, Глеб при помощи дорогого адвоката, нанятого его новой спутницей жизни (пока незаконной), смог представить объяснения неверного опознания. Он не может смотреть на трупы. И вообще лицо отсутствовало. А облик в целом был очень похож на облик его жены. Сын тоже нашел что сказать.

На этот раз они однозначно опознали Анжелику Львовну. И ведь мы с Демпси опознали. Возможно, органы приглашали кого-то еще – чтобы на этот раз быть уверенными. Может, и экспертизы какие-то проводили. Теперь же наука шагнула далеко вперед. А от Анжелики Львовны остались ношеные вещи, на них волоски или хотя бы один. Одного волоска достаточно для идентификации! Хотя стоило ли в этом случае тратиться на экспертизы? Я не стала уточнять эти вопросы.

Средства массовой информации смаковали детали дела. Наше здание осаждали толпы журналистов. Кое-кто заглядывал в «ЗАМУЖ СЮДА». Почему ж не совместить возможное устройство личной жизни с выполнением редакционного задания?

На вторые похороны Анжелики Львовны я не пошла. И Демпси не пошел. И сказал, что не даст ни рубля. И никто из наших не почтил их своим присутствием. Леночка не плакала. Я вообще не заметила ни у кого грусти, как, впрочем, и радости. Все продолжали работать, будто ничего не случилось. Или уже свыклись с мыслью, что Анжелики Львовны не будет никогда?

Я прочитала в Интернете, что похороны прошли очень скромно. Присутствовали законный муж Глеб с адвокатом, незаконнорожденный сын Константин и известный фотограф Екатерина Иванова-Саблезубова, которой Анжелика Львовна в свое время дала путевку в жизнь. Во время первых похорон Екатерины не было в городе. Также на кладбище были замечены сотрудники органов и представители различных изданий и телеканалов. Вероятно, ждали сенсации, но никакой сенсации не получилось. Никто ни с кем не дрался, не ругался. Екатерина плакала, сын с мужем не проронили ни слезинки. С кладбища Глеб уехал с адвокатом, Константин куда-то повез Екатерину. Журналисты и сотрудники органов быстро разошлись. Если кто-то и поминал Анжелику Львовну, то только сам по себе.

Самым интересным было то, что застрелили Анжелику Львовну из того же пистолета, из которого Артем стрелял в Николая и которым тыкал мне в бок. Правда, эта информация в СМИ не попала. Мне ее сообщили в частном порядке.

После работы я отправилась в больницу к Николаю, мне разрешили час просидеть у его кровати. Говорили мы о деле, которое нас познакомило.

– Завтра на работе попытай вашу секретаршу, – посоветовал мне Коля. – Только на работе! Вне работы с ней ни в коем случае не встречайся!

– А она-то при чем?

– Знаешь, пока я тут лежу, мне остается только думать. Неспроста она так рыдала. Ты помнишь, как она переживала смерть начальницы? Или той женщины? Она не лесбиянка. У нее жених есть. Я сам проверял. И «фонарь» ей не жених поставил. Ему она сказала, что на нее вечером напали во дворе.

Но еще до того, как я успела уйти из больницы, в палату буквально ворвались два приятеля Николая.

– Ой, Наташа, хорошо, что и вы здесь! Вам будет интересно! – сообщил один с горящими глазами.

– В прокуратуру из банка приходили, – добавил второй.

– От Бояринова, что ли? – спросила я. Банк у меня ассоциировался с отцом погибшей Ани. Интересно, как он? О нем в прессу в последнее время никаких сведений не просачивалось.

– Да при чем тут Бояринов?! – воскликнул один из друзей Николая. – Из банка, где работал Вячеслав, поклонник балерины Сачковой.

– И… что? – спросила я. Николай молча слушал возбужденных приятелей.

– А то, что они вскрыли его ячейку. Он держал в банке, где работал, небольшую сейфовую ячейку. Срок аренды закончился. Арендатор мертв.

– По идее, они должны были отдать содержимое наследнице. Наследница – мать, – сказала я.

– Вы же, кажется, имели счастье с ней общаться? – хитро посмотрел на меня один из приятелей Николая. – А в банке с ней общались гораздо чаще, чем с вами. И, скорее всего, она про ячейку ничего не знала, иначе бы давно прибежала в банк. Договор об аренде Вячеслав держал в своем столе. Его нашли сотрудницы, которые разбирали его бумаги и собирали пакет с личными вещами, которые отдали матери. Но, самое главное, в ячейке не было никаких денег и никаких документов!

Мы с Николаем вопросительно посмотрели на его приятелей.

– Там лежал портативный диктофон, – сообщили нам.

– Неужели записал Сачкову? – пораженно спросила я.

Мужчины кивнули.

– Она там обещает выйти за него замуж, – сказал один из приятелей Николая.

– А разве подобная запись может служить аргументом… хоть где-нибудь? – спросила я.

– Обещание выйти замуж само по себе не может. Даже если дано в письменном виде. Но Сачкова просит Вячеслава достать конверт с компрометирующими ее фотографиями, который хранился у Анжелики Львовны Романицкой. Она объясняет, что все конверты у Анжелики Львовны подписаны. На «ее» конверте значится «Балерина Сачкова». Вероятно, Романицкая когда-то показывала его балерине, раз та знала, как он выглядит.

– Она предлагает убить Анжелику Львовну?

– Нет, этого нет. Она хочет конверт и предлагает Вячеславу «делать, что хочет». Конверт в обмен на замужество.

– Интересно, ее-то на чем Анжелика Львовна подловила? – хмыкнул Николай.

– Наверное, на мужиках. А может, перед кем-то голой танцевала. На какой-нибудь частной вечеринке. Пока это не всплыло. Но Сачкова явно не хочет, чтобы эти фотографии стали достоянием общественности. Судя по тому, что уже всплыло на других женщин, это нечто мерзкое и сильно порочащее ее репутацию.

Я кивнула.

– И что вы собираетесь делать? – спросила я у ребят.

– Сачкову на завтра вызвали в прокуратуру. Но это, скорее всего, бессмысленно. Она опять приедет с адвокатами и будет молчать как рыба. И она на самом деле не предлагала Вячеславу никого убивать. Она просила достать конверт. И ведь не факт, что неизвестную женщину убил Вячеслав.

– Но Сачкова дала ему ключ от квартиры Романицкой, – сообщил второй парень. – И признается на пленке, что сделала с него слепок. Хвалится ловкостью своих рук.