Гостиная была соединена с кухней. Все сделано красиво, удобно и функционально. Стиль не минималистский, но близок к нему. Никакого хлама, если не считать множества журналов холдинга и конкурентов, лежащих в разных местах. Но подобное типично для человека, связанного с издательствами каким-либо образом. На стене висела плоская плазменная панель.

Потом мне показали спальню Демпси (непонятно зачем?), где обстановка очень напоминала виденную мной во многих американских фильмах. У нас это явно делалось на заказ. Широкая (я бы сказала: «трехспальная») низкая кровать составляла единое целое с различными шкафчиками, идущими по всем стенам. Высота шкафчиков равнялась высоте кровати. На них (от стены до края было около метра) лежали журналы и какие-то распечатки.

Третьим был кабинет с дополнительной кроватью, то есть тахтой. Письменный стол с компьютером, шкаф-купе. И все.

В этой квартире не было вазочек, безделушек, ярких деталей, даже занавески отсутствовали! Вместо них на окнах висели жалюзи-роллы. Меня удивил пол. Я не ожидала увидеть плитки в гостиной, спальне и кабинете. Да, они могут быть в кухне, ванной и туалете, но в жилых комнатах? Не паркет, не линолеум, не ламинат, а именно плитки. Такими стены в ванной можно обшивать.

Заметив мой интерес, Демпси пояснил, то под плитками проведено отопление, и сделано это было предыдущими жильцами. Отопление электрическое, автономное, может использоваться несколько режимов.

Я спросила, где Демпси разместил девушек. Он ответил, что домработница отвела их в гостиную и оставила там.

– А вы не побоялись оставлять трех неизвестных девушек в своей квартире?

Демпси усмехнулся.

– Пойдем со мной, Наташа, – позвал он.

Американский начальник показал, что у него запирающийся холодильник (ключи есть у него и у домработницы, которая закупает продукты и готовит еду), все ящики и шкаф в кабинете тоже запираются, компьютер и телевизор защищены паролями.

– И телевизор тоже?!

– Ну, конечно. У меня же платные каналы.

– Вы платите поминутно?

– Нет, я плачу фиксированную сумму в месяц, но плачу я. – Демпси сделал ударение на последнем местоимении. – У меня иногда живут русские женщины, – он слегка улыбнулся. – А ваши женщины обычно считают, что раз иностранец – значит, безумно богат. Я приучаю их к рачительному ведению домашнего хозяйства.

– Знаете ли, у нас многие женщины вынуждены рачительно вести хозяйство, потому что их финансовые возможности не позволяют им поступать иначе! – заступилась я за соотечественниц.

– Мне такие не попадались, – спокойно ответил Демпси. – Мне попадались одни транжиры. Вспомните Анжелику Львовну.

Я вопросительно посмотрела на Демпси, потом вспомнила горы ни разу не надетого белья, колготок и всего остального у нее в квартире.

– Она не была транжирой. Тут другое… Она компенсировала недополученное в детстве и юности.

– Но я не хочу, чтобы ваши женщины компенсировали недополученное в детстве и лечили свои комплексы за мой счет, – спокойно заметил американец.

«Может, девушки из Бразилии не захотели жить в таких условиях?»

Я сама не транжира, но люблю себя побаловать. С каждой зарплаты балую. И маму балую. А как же иначе? Обязательно нужны положительные эмоции, и массе женщин их доставляют покупки. Массе женщин для улучшения настроения, для выхода из депрессии нужно пробежаться по магазинам. Наш мужчина может это понять. И наш мужчина может подарить женщине миллион алых роз, американец – никогда.

Демпси тем временем пояснил, что стоящий в гостиной диван (сделанный в виде буквы «Г») раскладывается. Девушки должны были спать на нем. То есть они, конечно, должны были жить в той квартире, где обнаружили труп, но раз пришлось привезти их к Демпси…

– Сколько времени они должны были у вас жить?

– Их необходимо найти за два дня, – заявил Демпси, не отвечая мне прямо. – Мне уже звонили насчет них. Я сказал, что они приехали. Но тогда я еще не знал… Сколько нужно заплатить вашей полиции, чтобы они их нашли?

Я пожала плечами.

– Пойдемте по соседям, – сказала я. – Может, и платить ничего не придется.

По соседям пришлось идти мне. Демпси остался в квартире. Но мой поход оказался неудачным. В этом доме не жили никакие любопытные бабки, обитающие в домах типа моего. Всем было некогда следить за жизнью соседей. И еще я заметила, что моего американского начальника здесь не любят. Меня пару раз спросили, как мне у него работается. Я пожимала плечами.

Девушки таинственно исчезли, не оставив в квартире Демпси ни одной вещички, ни следа помады. Их будто тут никогда и не было. Хотя отпечатки пальцев я, конечно, не снимала.

На следующий день мне на работу позвонил Николай Павлович и спросил про исчезнувших девушек. Я рассказала о вчерашнем вечере.

– А кто у вас конкуренты? – спросил он.

– Мы считаем, что «Life & Style». У нас примерно одна читательская аудитория. Но мне лично кажется, что мы прекрасно уживаемся на рынке. Я знаю многих людей, которые покупают и тот журнал, и наш. Правда, Демпси все время говорит о них, как о конкурентах, о необходимости быть лучше, уходить вперед и все в таком роде.

– Кому принадлежит «Life & Style»? – поинтересовался Николай Павлович.

Я ответила, что слышала об интересе к этому изданию банкира Бояринова. Вроде бы часть акций принадлежит ему, но точно я сказать не могла. По-моему, Николаю Павловичу это было легче узнать. Он сказал, что постарается прояснить этот вопрос. А вдруг кто-то наезжает именно на Демпси и представляемый им холдинг?

Я не знала. Я вообще очень многого не знала. Я только очень надеялась, что все происходящее не затронет меня…

– Обращаться в органы ваш начальник пока не надумал? – с усмешкой уточнил Николай Павлович.

– Уже спрашивал, во сколько это обойдется.

– Могу посоветовать хорошего частного детектива.

Я записала координаты.

Как только я повесила трубку, в дверь постучали, и на пороге возникла Леночка. Остатки синяка были умело замазаны, да и в целом она выглядела гораздо лучше.

– Тут вам опять конверт… – Леночка подошла к моему столу и положила мне на стол точно такой же конверт, как тот, в котором мне прислали снимки «лесбиянок». Ни марок, ни почтовых штемпелей, ни адреса отправителя. Только адрес редакции и мое имя. Но здесь их писали печатными буквами, а на конверте с информацией о Валентине печатали на принтере. Неужели разные отправители?

– Спасибо, Лена, – поблагодарила я.

Секретарша Анжелики Львовны кивнула и ушла. Я взвесила конверт в руке. Пожалуй, на этот раз фотографий меньше. Неужели мне опять придется встречаться с множеством людей и возвращать им эту мерзость?

Я разрезала конверт.

Лежавшую в нем пачку фотографий я назвала бы «Балерина Сачкова и влюбленный Вячеслав».

Интимных сцен не было. Кстати, а были ли они вообще? Мало ли что Вячеслав говорил про холодность Сачковой. Он мог прийти к такому выводу, он мог слышать об этом от других.

Самыми интересными были другие фотографии, посвященные, так сказать, подходу к подъезду Анжелики Львовны в старом доме и заходу в него. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, что это ее подъезд, он был сфотографирован и отдельно, без участников событий. Фотограф постарался захватить как можно большую часть дома. Но я помнила и дверь в подъезд необычного темно-бордового цвета, и ручку странно изогнутой формы. Я больше нигде таких не видела. Может, конечно, у нас в городе не одна такая дверь и не одна такая ручка, но мне-то точно прислали фотографии вполне определенной. Делал их профессионал.

Правда, заходили они туда в разные дни. Когда появлялась Александра, у двери слева лежал небольшой сугроб. Когда приезжал Вячеслав, сугроба не было.

Вячеслав был также заснят заходящим в подъезд дома балерины. Его не узнать было невозможно. Тем более я не так давно там сама появлялась. Балерина жила в старом центре, в доме с лепниной и сохранившимися старыми резными дверьми, правда, за ними, уже в подъезде, была установлена металлическая дверь и видеофон. Вячеслав был одет точно так же, как когда ходил к Анжелике Львовне. Правда, он и сюда приходил в той же куртке с капюшоном.