– Но я не занимаю ее место! И не займу! Демпси это уже объявил!

– Но он не собирается брать никого вместо нее.

– Он…

– Вспомни, что он тебе сегодня сказал. Ты будешь готовить журнал. То есть заниматься обычной работой главного редактора. Но как я понял, работа Анжелики Львовны заключалась не только в этом. Так?

Я кивнула.

– И ты точно не знаешь, в чем?

Я покачала головой.

– Но этим собирается заниматься сам американец, так?

– Похоже на то.

– Возможно, подключит тебя или еще кого-то – для решения специфических вопросов, которые может решить только гражданин нашей страны. И скорее не тебя, а кого-то другого. Но кто-то хочет всем этим заниматься. Насколько я понимаю, таких людей двое – эта самая Люська, про которую сегодня рассказал «Желтый город», и мужик, главный редактор мужского журнала, который выпускает ваш холдинг. Я бы поставил на мужика. Хотя и баба тоже могла, раз она с таким прошлым.

– И они также могут считать, что тебе по наследству от Анжелики Львовны перешел компромат, – добавила мама.

– А у нее мог быть на них компромат – чтобы не претендовали на ее место, – добавил Валентин.

Я схватилась за голову.

– Или может быть так, что ты совершенно не представляешь, кому ты мешаешь, – продолжал Валентин. – Вот это хуже всего. Но я бы для начала проверил Люську и Артема.

– Как?!

– Я все-таки приду завтра на похороны и послушаю, что говорит народ, – заявил Валентин.

Я попыталась что-то сказать, но он предупредительно поднял руку.

– Я приду сам по себе. Там же будет много народу?

– Наверное.

– Никто не знает всех знакомых вашей Анжелики Львовны. Я же не обязан никому объяснять, кто я и откуда. На поминки я не поеду, там же явно стол будет приготовлен на определенное количество народа. Кстати, кто ответственный?

– Секретарша Анжелики Львовны. Она должна была обзвонить людей и все организовать. Признаться, я совсем не вникала в эти моменты. Она мне просто сказала время.

– Автобус будет от вашего холдинга? – уточнила мама.

– Нет, автобуса не будет. И на вынос тела не приглашали. Всем предложено прибыть на Волковское кладбище. Леночка объяснила, как добраться общественным транспортом. Это несложно. Оно же в черте города, и есть транспортное сообщение с разными районами.

– Уж не на Литераторских ли мостках хоронят вашу Анжелику Львовну? – уточнила мама.

– Нет, – покачала головой я. – Вообще вначале будут отпевать в кладбищенской церкви, а оттуда к месту пройдем пешком. Где-то в той части, где церковь. Леночка говорила, я не совсем поняла.

– А почему там? – спросил Валентин. – Там же вроде сейчас только подхоранивают. А насколько я понял, у вашей Анжелики Львовны не было родственников, то есть она утратила с ними всякие связи.

Я пожала плечами. Я не задумывалась об этом.

– Там продаются места – где были заброшенные могилы, – вставила мама и привела пример какой-то своей знакомой, которая как раз такое место купила, когда хоронила родителей.

– Но тогда почему Леночка решила покупать там место? – не унимался Валентин. – Почему там? От вашего офиса далеко. Кладбище явно не самое дешевое – если ваш американец экономит деньги. Сейчас, насколько мне известно, новые места покупают на выезде из города или даже за пределами городской черты. Наташа, уточни это. По-моему, этот вопрос не должен вызвать ответных вопросов. Лучше задавай его в присутствии нескольких человек.

– Ты считаешь, что Леночка…

Я не договорила. У меня в голове промелькнуло несколько вариантов.

– Я не знаю, – спокойно сказал Валентин. – Но она могла стать наследницей какого-то компромата. Она могла стереть или переписать, а потом стереть из рабочего компьютера Анжелики Львовны какую-то важную информацию. Она могла прихватить ежедневник. Она могла подложить отравленные конфеты, а Анжелика Львовна потом забрала их домой. Кстати, экспертиза изъятых в офисе проведена или еще нет?

– Вроде нет, – пожала плечами я. – Завтра спрошу у Николая Павловича. Он явно появится на кладбище.

– Но Леночка не может претендовать на место Анжелики Львовны, – заметила мама, которая заочно знала всех моих коллег.

– Она вполне может считать, что достойна большего, – хмыкнул Валентин. – Знаете ли, секретарши бывают с большими амбициями.

– И… что? – спросила я. – Не она же убила Анжелику Львовну?

– Почему бы и нет? – закинул ногу на ногу Валентин.

– Она так плакала… У нас никто в офисе так не горевал. Это было искреннее горе, не напоказ!

Валентин неопределенно пожал плечами.

– И неужели она стреляла в меня сегодня? Неужели она скинула глыбу?!

– Я не знаю, – сказал Валентин. – Но почему бы и нет?

Я открыла от удивления рот. Я никогда не думала, что могу чем-то мешать Леночке. Настолько мешать…

– Кстати, а что с завещанием? – вдруг спросила мама. – Оно было или нет?

Я пожала плечами.

– А вот это нужно выяснить обязательно, – произнес Валентин. – Как можно быстрее. Завещание может снять часть вопросов.

– Но даже если оно и есть, я не могу быть наследницей Анжелики Львовны!

– Почему? – удивленно посмотрел на меня Валентин. – Она же к тебе хорошо относилась. Ты на ее место не претендовала, мужиков у нее не уводила, выполняла свои обязанности. Могла что-то отписать. И Леночке могла отписать. Но давайте не будем гадать. Выясни это завтра, но так, чтобы Глеб не слышал. Он-то должен был уже разобраться с этим вопросом. Но не надо ему показывать, что ты интересуешься завещанием. У мента спроси.

– Ой! – закрыла я рот ладошкой.

– Дошло? – хмыкнул Валентин. – Ты можешь оказаться серьезной конкуренткой Глеба. А он-то, насколько я понял, вполне мог и глыбу на тебя сбросить, и стрелять.

– Какой кошмар! – покачала головой мама. – Валентин, вы уж, пожалуйста, завтра охраняйте Наташу. Я буду очень волноваться.

– На кладбище на Наташу никто нападать не будет, – уверенно заявил Валентин. – Слишком много свидетелей. И я там к Наташе приближаться не буду. Никому не надо знать, что мы знакомы. Мало ли… Я просто буду переходить от одной группы к другой и слушать, что говорит народ.

На том и порешили. Валентин уехал, мама сказала, что этот мужчина создает впечатление серьезного и надежного.

Но я не была уверена, что это – герой моего романа. Не было искры. Не было физического притяжения. Да и знакомство было каким-то странным…

Признаться, я удивилась количеству людей, собравшихся проводить Анжелику Львовну в последний путь. Было много представителей самых разных печатных изданий, несколько телеканалов прислали свои бригады. Хотя, возможно, кто-то пришел на похороны, как на тусовку, потому что из нашего мира тут должны были собраться все.

Конечно, у Анжелики Львовны был широкий круг общения. Она ни с кем не сходилась близко, но общалась очень со многими. В результате в церкви все собравшиеся не поместились.

Я стояла рядом с Демпси. Его привез шофер, американец быстро нашел меня и заявил, что хочет по ходу процедуры слушать мои комментарии о русских похоронах, на которых ему никогда не доводилось бывать. Любознательный наш.

Я заметила Валентина, который практически сразу же исчез из поля моего зрения. Вероятно, он оказался среди оставшихся на улице. В церкви-то разговаривать неприлично, а на улице он явно найдет с кем побеседовать. Николай Павлович пришел, по крайней мере, с двумя коллегами, со мной поздоровался кивком и точно остался на улице.

Не могу сказать, что все оделись достойно. Конечно, в ярко-красных пальто никто не появился, но траур не особо чувствовался. Наиболее соответствующе ситуации оделась Леночка. Она стояла у гроба и плакала, и я просто не могла подойти к ней и спросить, почему она выбрала это кладбище.

У изголовья стоял Глеб с мрачным выражением лица. Его никто не сопровождал. Хотя частный детектив мог притаиться где-то в толпе. С другой стороны гроба, тоже у изголовья, оказался незнакомый мне молодой человек.