Пух теперь походил на снежинку, падающую в зимний день. И пока бобр следил за пушинкой, она снова опустилась вниз, направляясь прямо к этой фигуре. И Желтая Ракушка понял, что он нашел Изменяющегося, хотя что он делает здесь, бобр не понимал.

Осторожно и быстро он спустился вниз по стене вокруг водоема, пробежал в тень ближайшей из колонн и спрятался за нее от Изменяющегося. Дотронувшись лапой до столба, он обнаружил, что это камень, который некогда, должно быть, был каким-то деревом: на колонне кое-где остались следы коры и древесины. И если это так, то, наверное, все эти деревья были когда-то превращены в камень. Еще один трюк Изменяющегося? Если так, то с какой целью? Как могут каменные деревья служить кому-либо… Если только Изменяющийся не использовал свое могущество просто для развлечения и чтобы посмотреть, что он в состоянии сделать.

Желтая Ракушка пополз вперед, однако даже сквозь густой мех проникало достаточно холода, чтобы он начал дрожать. И хотя солнце уже начало припекать сверху его темное тело, но чем ближе он подползал к поглощенному своей работой магу, тем больше ощущал внутри себя глубокий холодок страха.

Возможно, Изменяющийся заметил спускавшегося к деревне орла и понял, что тот принес какого-то шпиона? И какая судьба тогда ждет подобного шпиона? Превращение… может быть, тоже в камень, как эти деревья? Давай, поворачивай назад, взывал к нему страх. Однако Желтая Ракушка быстрой шаркающей походкой передвигался от одной тени к другой.

Теперь он уже мог расслышать едва слышное бормотанье песенного заклинания, и бобр догадался, что маг пытается с помощью этой песни передать глине часть своего могущества. Но, похоже, что ему никак не удавалось сделать то, что он хочет: маг снова и снова со всего размаха опускал передние лапы на глину, расплющивал ее в лепешку, сердито ворча при этом.

Передние лапы? Желтая Ракушка моргнул (Кори воскликнул бы громко вслух, если бы у него остались человеческие губы и голос). Эти лапы на расстоянии выглядели как желтые лапы койота. Но теперь… теперь они больше походят на человеческие пальцы, снова и снова занимавшиеся замесом, растягиванием, раскаткой…

Он увидел, что и сидевшая на корточках фигура не была полностью ни животным, ни человеком, а странным сочетанием и того, и другого, словно некто начал совершать превращение зверя в человека, и этот эксперимент оказался лишь наполовину успешным.

Покрытые мехом передние лапы заканчивались человеческими кистями, а голова куполообразной формы, как у человеческого черепа, несмотря на огромные уши, торчащие с обеих сторон. Задние ноги все-таки остались звериными лапами, однако плечи под желто-коричневой шкурой — плечи человека.

Для Кори-Желтой Ракушки это сочетание казалось даже хуже, чем если бы это был полностью то ли койот, то ли человек. Для Кори этот человекозверь выглядел совершенно неправдоподобным и опасным, в то время как часть сознания Желтой Ракушки находила этого зверечеловека неестественным и пугающим. Но все-таки бобр уже не мог уйти — его словно привязали какими-то узами к той колонне, за которой он находился, удерживая на этом месте. И, осознав этот факт, Желтая Ракушка вслух ахнул.

Голова заклинателя приподнялась, зеленые звериные глаза уставились прямо на то окаменевшее дерево, за которым лежал Желтая Ракушка. Изменяющийся сделал быстрый жест рукой, маня его к себе. Против воли тело бобра повиновалось этому призыву и поползло на солнце, направляясь прямо туда, где Изменяющийся лепил что-то из глины. Бобр потерял всякую надежду на бегство, ведомый могущественной силой.

Изменяющегося окружало широкое пространство вскопанной земли, усеянной ямками, из которых, наверное, он и выкопал эту глину. Огромный кусок глины лежал прямо перед ним, как раз перед этим он последним ударом снова превратил глину в бесформенный комок. Изменяющийся сидел, положив человеческие кисти на мягкую поверхность, следя за бобром. И больше не напевал, а внимательно следил за Желтой Ракушкой, словно какая-то часть того, что он формировал и которой ему не хватало, сама пришла к нему. Увидев этот взгляд, бобр почувствовал ужас, а вместе с ним в человеческой части сознания также что-то зашевелилось. Кори именно сейчас должен разорвать этот ночной кошмар, проснуться в настоящем мире, прежде чем случится что-то ужасное. Он не мог предположить, что именно, однако его предупреждал страх бобра, и он тоже чувствовал его — такой же огромный, как тот ужас, который коснулся его, когда он наблюдал за бизоном и танцором.

— Что это у нас тут такое? — произнес Изменяющийся, и Желтой Ракушке показалось, что это сказано на языке бобров, однако для ушей Кори звуки прозвучали, как человеческие слова. — Ты пришел сюда, чтобы взять дерево-которое-окаменело и наделать наконечников для копья? — он кивнул в сторону одной из упавших колонн, один бок которой был выдолблен и разрушен, а на песке валялись отбитые кусочки. — Впрочем, нет, я думаю, ты пришел по другой причине, и вот поэтому ты отлично послужишь моим целям. А теперь садись и смотри!

И с этими словами он словно привязал Желтую Ракушку к земле: бобр не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляда от рук Изменяющегося. Еще раз Изменяющийся смешал немного воды из тыквы с куском влажной глины, и стал пальцами сдавливать и растягивать ее. И вот в результате стала получаться небольшая фигурка, очень грубо напоминающая человека. У нее две ноги, две руки, приземистое тело и круглый шар-голова. Но все это сделано грубо, и ясно, что творец не удовлетворен своей работой: кулаком он в который раз нетерпеливо ударил по глине. Кори полностью захватил контроль над телом бобра и подчинил владельца глаз, взиравших на манекен, который так разочаровал творца. И заговорил вслух, хотя звуки, производимые им, исходили из гортани бобра.

— Ты создаешь человека!

Изменяющийся перестал месить глину, поднял голову, уставившись зелеными глазами на Кори, или бобра, каким сейчас был Кори. Очень равнодушный и пугающий был этот взгляд. Желтая Ракушка, бобр, не смог бы долго выдержать его, однако Кори, мальчик, откуда-то нашел мужество и непоколебимо выдерживал его взгляд. Очень скоро этот пристальный взгляд, выражавший жестокую угрозу, сменился удивлением, а потом и задумчивостью.

— Итак… ты и есть он, — сказал Изменяющийся.

Кого он имел в виду, Кори не понял. Однако продолжал смотреть в лицо этого получеловека-полукойота, призвав себе на помощь всю волю. И теперь ему в голову пришла одна мысль. Он не знал, откуда она взялась, однако ухватился за нее, ободренный чем-то, словно упрямство бобра теперь дополнилось человеческим знанием. Он не ответил на этот полувопрос Изменяющегося, а лишь повторил:

— Ты пытаешься создать человека.

И снова в зеленых глазах вспыхнул холод вместе с гневом… Кори не знал, почему, то ли из-за его догадки, то ли из-за неудач самого Изменяющегося. Испачканная грязью рука полуприподнялась, будто для удара.

А потом упала обратно на глину, которую снова начала вертеть и сжимать, несмотря на то, что теперь его внимание было больше обращено на Кори, чем на изделие.

— Ты хочешь заключить сделку — со мной? — в этом вопросе чувствовался вызов.

— Я предлагаю тебе модель, — ответил Кори и стал ждать, не зная, что ему ответят, однако с небольшой надеждой. Может, Изменяющийся согласится и снова превратит его в человека, польстившись на модель, которую Кори ему предложит?

Но если он снова станет мальчиком, сможет ли он им остаться? Сможет ли найти путь назад в свой родной мир и время? Магическая связка — вот в чем он нуждается в качестве предмета для сделки с Изменяющимся — ворон и спиритический сон указали на это однозначно. Но ведь магическая связка не осталась в норе в деревне койотов. Изменяющийся творил или пытался творить здесь сильную магию, поэтому и нуждался в этой могущественной связке. Пока что Кори не имел возможности оглядеться, но, наверное, если он заставит Изменяющегося поверить, что он желает помочь магу в его работе, то ему будет предоставлена такая возможность.