— Как? Почему?

— Вот послушай. — И Джесс пересказала дочери события последних суток. Она утверждала, что с Йеном ничего страшного, а вот Робу грозит серьезная опасность. Если бы он остался в Англии, его бы точно бросили за решетку. — Пойми, Бетт, я не собиралась этого делать, но так уж вышло. Я сделала первое, что пришло в голову. Вырвалась на свободу. В Англии я вечно чувствовала бы себя виноватой.

— Понятно, — холодно проговорила Бетт.

Теперь, когда тревога улеглась, она могла позволить себе желчь. Бетт постаралась убедить ее в том, что расстояние ничего не значит. Две любви, две верности рвали ее на части.

Она униженно произнесла:

— Не думай, будто я тебя бросаю. Этого никогда не случится.

— Какая разница, что я думаю?

«Она все-таки предала меня, бросила окончательно. Сожгла мосты и сбежала с Робом Эллисом».

— Бетт, ты для меня важнее всех на свете.

— В самом деле? Ты избрала не лучший способ доказательства.

— Прости. Но сейчас я не могу повернуть обратно. Как только мы где-нибудь осядем, я сообщу, как со мной связаться. Я тебе напишу. Буду звонить каждый день, если хочешь. Я очень люблю тебя, Бетт.

— У тебя все?

Бетт страстно желала, чтобы это было не все, но гордость не позволяла ей в этом признаться.

— Что значит «все»?

— Ну ладно. Позвоню папе — как он там?

«Она не хочет больше со мной разговаривать», — подумала Джесс и незряче уставилась на выбитые на аппарате инструкции по-немецки.

— Да, да, конечно. Я только хотела поставить тебя в известность. Я еще позвоню. Люблю тебя. Береги себя и… Ладно. До свидания.

— Мамочка!

Слишком поздно. В трубке раздался щелчок разъединяемой линии.

Джесс дала себе успокоиться и только после этого подошла к Робу. Возле него устроилась группа небогатых на вид путешественников, приготовившихся к долгому ожиданию. Он показался Джесс более растерянным и неприкаянным, чем они. На мгновение перед глазами мелькнуло видение Дэнни — молодого, уверенного в себе, и она чуть не споткнулась. Что только она делает? Куда тащит их обоих?

— Все в порядке, — сказала она Робу. — Йен спит. Полиция за нами еще не гонится. Завтра в полвосьмого утра есть места в самолете до Флоренции, я взяла билеты. А пока — неподалеку есть недорогая гостиница, чтобы переночевать.

— Почему именно Италия?

Джесс замялась.

— Потому что мне нравится эта страна. Потому что знакомство с ней обогащает. Но, если хочешь, можем поехать в какое-нибудь другое место.

— Нет, Италия меня устраивает. У нас с итальянцами есть соглашение о выдаче преступников? Так, кажется, это называется?

— Не думаю, что до этого дойдет. Может, ты хочешь вернуться? Еще не поздно.

Роб взглянул на нее, и в его взгляде она прочла, что ему передалась ее уверенность. «Мы не мать с сыном», — напомнила она себе.

— А как же твоя дочь?

— Ей я тоже позвонила.

Роб почувствовал: этой темы лучше не касаться.

— Что я оставил дома?

— Тогда пойдем искать гостиницу.

Это оказался перевалочный пункт для транзитных пассажиров — чисто функциональное заведение. Спать не хотелось, и они посидели на пластиковых стульях в кафе. Роб выбрал пиво, а Джесс рассеянно размазывала ложечкой кофейные лужицы на блюдце. Характер их отношений вновь неуловимо изменился. Оба чувствовали огромную потребность в стабильности.

— Ты хотела мне что-то рассказать.

— Да.

— Я готов слушать.

— Да, — повторила она и наконец-то решилась: — Тебе не помешает знать. Это именно то, из-за чего Йен вышел из себя.

От нее не ускользнуло, как Роб вздрогнул и его лицо приняло жесткое выражение. «Это все дьявол, — решила Джесс. — Я не могу его изгнать, но хотя бы вижу».

Она рассказала ему о Тонио, и о своих итальянских каникулах, и как появился Дэнни. А потом — про фотографию и Бетт, и про слепую ярость Йена, чье мужское самолюбие было жестоко задето. «Ну вот, — сказала она себе, заканчивая рассказ. — Теперь всем все известно. Нет больше тайн. И Дэнни тоже — если не считать потаенных уголков памяти, где он пребудет навеки».

Роб протянул руки над столиком и взял ее за плечи.

— Я так и знал, что у тебя к нему особое отношение. Он был для тебя больше чем сыном.

Вспомнились циничные слова Дэнни: «Готова целовать землю у меня под ногами». И еще: «Я могу обернуть мать вокруг пальца». Он ревновал Джесс к Дэнни — ведь тот обладал тем, чего он был лишен.

— Да, — мрачно подтвердила Джесс. — Это ему сильно повредило. И Бетт.

— Не знаю, хорошо это или плохо. Он знал, как сильно ты его любишь. Мне очень жаль, что я явился виновником его смерти.

Джесс никак не ожидала, что расплачется. Она уронила ложечку и опустила голову, чтобы спрятать лицо. Роб встал и, обойдя столик, встал у нее за спиной, прижал к себе. Скосив глаза, Джесс сквозь слезы заметила разбитые костяшки его пальцев.

Роб прошептал:

— Теперь понятно, почему мы едем в Италию. Все равно что на поиски Дэнни, да?

Джесс с удивлением осознала, что не думала об этом. Ей просто хотелось в Италию вместе с Робом — вырваться из тисков привычного существования. Она вытерла кулачками глаза. На них оглядывались. Они с Робом были не единственными, кому предстояло провести ночь в чистилище.

— Нет. Скорее это поиски себя.

Он рывком поднял ее со стула.

— Идем наверх. Быстро!

Йен проснулся и тотчас зажмурился от боли; перед глазами плыл кровавый туман. Наступило утро; сквозь зазор между двумя шторами пробивался дневной свет. Ему было хорошо в своей постели, но стоило вспомнить события минувшего вечера, как приятное чувство испарилось. Это уже не его постель, а Джесс. Он сел, прикрывая глаза рукой. Больнее не стало. Кажется, парень не причинил ему большого вреда.

Парень. Джесс связалась с мальчишкой. А теперь заявляет, будто Дэнни не его сын. Он вновь повалился на подушки и вдруг услышал звонок в дверь. Кто-то быстро открыл. Послышались шаги на лестнице. Короткий стук в дверь спальни. Лиззи. Непричесанная и хмурая.

Йен промямлил:

— Ты что здесь делаешь?

— Я? Ты что, не помнишь — врач велел проверять тебя каждые два часа: убедиться, что это не кома. Похоже, ты очухался, так что давай вставай. Там приехали из полиции насчет ограбления сейфа.

Йен моргнул и осторожно потрогал голову там, где сфокусировалась боль.

— Что ты сказала?

— Джесс сбежала с Робом Эллисом в Италию. Вчера она поехала прямиком отсюда в питомник и выгребла из сейфа недельную выручку. Попросила меня продать дом, чтобы вернуть деньги. Она расценивает свой поступок не как кражу со взломом, а как несанкционированный заем. К сожалению, ее босс и полиция другого мнения.

Йену показалось, будто Лиззи доставляет удовольствие сообщать ему обо всех этих неприятностях. Он пережил мгновенную смену нескольких настроений. Первой явилась ярость, но быстро прошла. Он не позволит Лиззи скалиться над их выходками — его и Джесс.

— Она что, рехнулась?

— Откровенно говоря, я так не думаю.

— Сам разберусь.

Йен свесил с кровати голые ноги. Вроде бы вечером он возражал против того, чтобы его раздели…

— Пойду скажу им, что ты сейчас спустишься.

Лиззи тактично удалилась. Накануне он бушевал и требовал полицию; ей с трудом удалось уговорить его подождать до утра. Однако теперь, когда полицейские были в доме, он взглянул на происшедшее с другой точки зрения. Своим безрассудным поступком Джесс вывела его реакцию за рамки элементарной обиды и возмущения. Естественно, он будет ее защищать: отнесет ее поведение на счет пережитого потрясения и постарается все выяснить, вместо того чтобы преследовать парня. Он помотал головой, пока застегивал брюки. Джесс либо умнее, чем он думал, либо махнула на все рукой. Скоро он узнает, какая из версий правильная.

Позднее в тот же день поезд мчал Роба с Джесс из Флоренции к морю. Непривычно яркое солнце обжигало даже сквозь запыленные окна вагона.