Она растаяла в объятиях Сэма и разрешила делать с собой все, что он пожелает. В эти минуты ей больше ничего не было нужно. Позднее, когда Сэм уйдет, нахлынут сожаления.

— Идем в постель, — скомандовал Сэм.

Он начал раздевать ее. Расцеловал загорелые плечи.

— Как поживает Сэди? — спросила она из вредности. Но Сэма было трудно сбить с толку.

— Как всегда. Дай-ка я на тебя посмотрю. Боже, какая ты красавица! Особенно вот здесь… и здесь…

И опять Сэм заставил ее поверить, что она — красавица и ее место — в его объятиях. В постели он делал что хотел, почти без вариантов, но она полностью подчинялась его воле, и ей нравилось то же самое.

— У меня сроду не было такого потрясающего секса, — сказал он однажды, и она поверила. У Сэма был гораздо более богатый опыт, чем у нее. Даже в самые оптимистичные моменты Бетт не верила, что сможет когда-нибудь найти другого такого любовника, как Сэм.

— Я люблю тебя, — беспомощно выдохнула она.

Вместо ответа он уткнулся лицом ей под мышку, потом между ног.

Насладившись каждой клеточкой своего существа, она уснула в его объятиях. А проснувшись, увидела Сэма сидящим на краю кровати, уже в рубашке и брюках, надевающим туфли.

— Ты уходишь?

— Милая, мне очень жаль, но я должен ехать домой — кое-что сделать. Не хотел тебя будить. В понедельник позвоню тебе на работу.

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее в макушку. И оставил ее одну.

Джесс вела машину по шоссе на север. Рядом сидела Бетт.

— Устала?

До сих пор они мало разговаривали. Сегодняшняя неловкая ситуация в аэропорту напомнила все прежние неловкости. Начал накрапывать дождь. За городской чертой пейзаж был серым и довольно унылым.

— Я поспала немного, когда Сэм ушел.

Джесс смотрела прямо перед собой на дорогу, не зная, какие вопросы можно задавать, а какие нельзя.

— Я не ожидала, что он явится в аэропорт, — объяснила Бетт.

— Я увидела вас задолго до того, как вы меня заметили.

Таким образом Джесс дала понять: она видела их страстное объятие, так что не стоит выдавать Сэма просто за друга.

— Я тебе не рассказывала…

— Да уж.

— …главным образом потому, что он женат.

Джесс вздохнула, нисколько не удивившись.

— Ах, Бетт. Такие мужчины всегда женаты.

Она не собиралась лезть с оценками или советами, пока Бетт сама не попросит.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что у благополучных, ухоженных мужчин его возраста всегда есть жены, но им хочется иметь кого-то на стороне. Кого-то, кто не причиняет особых неудобств…

«И не угрожает семейному благополучию», — добавила она про себя. Ей было обидно за дочь, но гораздо сильнее было другое чувство — глубокой нежности и досады, что Бетт не доверилась ей. «Я была плохой матерью, — сказала она себе. — Я и сейчас — плохая мать».

— Так я и знала, что ты это скажешь. Пожалуйста, не будем больше об этом.

Вполне в духе Бетт. Чуть что — уходит в себя. А вот Дэнни начал бы бурно оправдываться, с жаром защищать себя и свою любовь. Джесс стиснула пальцы, державшие руль. Хватит сравнивать. Иначе она потеряет и Бетт.

— Я не хотела отзываться о нем пренебрежительно. Тебе с ним хорошо?

— Иногда.

За этим словом крылась такая бездна неуверенности и тоски, что Джесс заморгала, чтобы не заплакать от жалости к Бетт. Но что она может изменить? А теперь ее собственная тайна станет еще одним барьером, отделяющим ее от дочери.

Она постаралась как можно более нейтральным тоном сказать:

— Что ж, я рада. Если тебя это устраивает…

Чтобы заполнить последовавшее за этим молчание, Бетт включила кассетник. Из щелки виднелся кусочек ленты; она искусно заправила его ногтем. Какое-то время она рассеянно слушала музыку. И вдруг встрепенулась.

— Что это? С каких пор ты слушаешь «Портишед»?

Кассета принадлежала Робу. Джесс старательно уничтожила все следы его пребывания в доме, но не подумала о машине.

— Я как-то подвезла одного человека — это он забыл.

Что все-таки сказать Бетт? Сейчас, когда она чуть не попалась, первым побуждением Джесс было все отрицать. Бетт с любопытством посмотрела на мать. Одной рукой Джесс не глядя взяла кассету и опустила в карман на дверце. Наугад вставила другую кассету. Полилась безобидная лирическая мелодия.

— Нет, ты только посмотри на них, — сказала Джесс дочери.

Они стояли рядом в нише гостиной и смотрели в окно. Лиззи с Джеймсом вели Сока от машины к калитке. Он поднял ручонки; родители послушно взяли их в свои и синхронно подняли Сока в воздух, как на качелях. Его мордочка засветилась от восторга.

Женщины улыбнулись — каждая про себя.

Бетт избегала любых тем, которые так или иначе могли вывести на разговор о Сэме, а Джесс усиленно старалась подавлять в себе даже мысли о Робе, чтобы не выдать себя хотя бы намеком.

— Случилось что-нибудь в мое отсутствие? — полюбопытствовала Бетт.

— Нет, ничего.

Все выходные они обращались друг с другом очень внимательно. И вот наступил воскресный вечер — время семейных посиделок. Они зажарили седло барашка с чесноком и накрыли праздничный стол.

Сестры почти не виделись с тех пор, как Лиззи увидела в доме Роба. Джесс устроила так, что, когда Лиззи приехала за Соком, его не было.

Джесс гостеприимно распахнула дверь. И, чтобы избежать неловкости, схватила на руки Сока и так крепко прижала к себе, что его улыбка перешла в гримасу, возвещающую о начале рева.

— Тихо, тихо, — забормотала Джесс. — Ох уж эта тетя Джесс, такая неловкая!

Все последовали за ней в кухню. Лиззи бурно восторгалась загаром племянницы.

— Да, Бетт, поездка пошла тебе на пользу. Правда, Джесс? Полжизни за такой загар! Давай, дорогуша, выкладывай — во всех подробностях!

— Мама говорит, ты получила роль. Поздравляю! Это просто здорово.

Лиззи состроила гримасу. Она действительно волновалась и сознательно утрировала проявления своих эмоций, чтобы взять их под контроль. С тех пор как Соку исполнилось полгода, она начала беспокоиться о возобновлении своей актерской карьеры. Ей не хотелось бросать мужа и ребенка ради рекламных роликов (одного такого опыта оказалось достаточно), но ее мучил страх, что, перестав играть, она перестанет быть личностью. Вот ведь и Джесс…

Нельзя сказать, чтобы с ней случилось именно это, но Лиззи инстинктивно угадывала, что сестра подавила свои мечты и желания ради мужа и детей и стала бледной тенью себя самой.

«И что мы имеем в итоге? Вулкан взорвался, тщательно подавляемые чувства нашли выход в безумной страсти к этому ужасному субъекту!»

Благодаря контрасту неодобрение и беспокойство за Джесс обострили ее собственную проблему. Джеймс влюбился в актрису — женщину со своими интересами, своей отдельной жизнью. Лишившись ореола творческой индивидуальности, не утратит ли она любовь и восхищение мужа? Сколько бы Джеймс ни утверждал обратное, Лиззи казалось, что она различает оттенок неискренности.

Она так сильно дорожила Джеймсом и Соком, что просто обязана была вернуться в большой мир и доказать, что она их достойна.

Лиззи нервничала — поэтому много ела и, соответственно, набирала вес. А чтобы заглушить аппетит, много курила.

Она сказала коричневой от загара и тоненькой, как тростинка, Бетт:

— У меня сердце в пятках. После такого перерыва! Джаспер — это режиссер — видел меня в постановке по Диккенсу и решил, что я могла бы подойти. Так что я поехала на прослушивание.

Прослушивание было такой знакомой и в то же время, после долгого простоя, такой страшной процедурой, что страх почти парализовал гортань. В результате слова роли в ее исполнении приобрели как бы скрытый смысл.

— И вот, меньше всего этого ожидая, я получила роль. И Боже мой, через десять дней начинаются репетиции, а потом съемки.

Это был полицейский сериал из шести частей. Главную роль исполнял молодой актер, но и персонаж Лиззи нес солидную смысловую нагрузку. Ей предстояло сыграть женщину-патологоанатома, внешне грубоватую, но с добрым сердцем. Неплохая роль для почти сорокалетней актрисы, которая два года вообще не играла.