— Только смотрите, чтобы никто здесь об этом не узнал, — предупредил Мамфорд. — Здесь полно журналистов, не дай Бог, попадет в газеты. Давайте сделаем так: вы двое исчезаете первыми, потихоньку. А я тут извинюсь перед кем надо. Если там у вас что-нибудь проклюнется, сообщите Полу.

— Сэр, окажите мне, пожалуйста, одну любезность, — сказал Дэггет.

— В смысле?

Дэггет огляделся. Народу, кажется, стало поменьше. Многие, по-видимому, расходились. Он знал, кроме того, что многие из особо важных персон появились здесь лишь на несколько минут и успели исчезнуть еще до его приезда. И все же.

— Распорядитесь, пожалуйста, своей властью, чтобы работники службы безопасности проверили еще раз всю площадку и все машины. Тогда мне спокойнее будет уезжать.

— А в чем дело? — спросил Мамфорд.

— Да скорее всего чистое совпадение. Никаких серьезных улик. Но лишний раз подстраховаться не мешает.

— Хорошо, — кивнул Мамфорд, — я передам.

Дэггет подошел к Кэри. Она курила в компании какого-то мужчины, и оба весело смеялись. Он вдруг почувствовал укол ревности. Поприветствовал незнакомца коротким кивком и вполголоса обратился к Кэри:

— Дорогая, мне придется уехать. У нас назначена встреча, очень важная.

Он заглядывал ей в глаза, надеясь увидеть в них понимание, но там была одна только боль.

— Ну конечно, — проговорила она, собрав, по-видимому, все свои силы. — Это бывает. — Она пыталась говорить небрежным тоном, но глаза ее выдавали. Если ему и это не удастся загладить, подумал Дэггет, он ее потеряет. Вот она стоит перед ним, вся напряженная, как струна, но полная благородного достоинства. Как же ему повезло с этой женщиной! — А как насчет Дункана? — спросила Кэри. — Хочешь, я посижу с ним?

Об этом он даже не подумал. Неизвестно, сколько времени продлится прослушивание. Может быть, несколько часов.

— Можно позвонить миссис Кияк. Все-таки какая-то помощь. Хочешь, я позвоню.

— Не надо, я сама. Все нормально.

Он знал, что все совсем не нормально. Но она здорово это скрывала. Воплощенное терпение и стойкость. А он уже столько раз нарушал свои обещания, что это граничило с наплевательством. А сколько раз еще будет нарушать? Он это знал заранее, такая уж у него работа. Оттого и ушла от него жена. Сначала она пыталась спасаться пьянством, а потом покинула его навсегда. Похоже, с этой женщиной он начинает с того же места, на котором остановился с женой. Он как бы наблюдал себя со стороны, как капитан корабля, который несется прямо на скалы и не может остановиться.

— Тебя кто-нибудь подвезет? — спросила она. — Возьми мою машину.

— Нет, я не могу, Кэри.

— Да ну, ерунда какая. Гриншосы еще здесь, поеду с ними. Уж они-то не откажутся подвезти. — Она порылась в сумочке, достала ключи и протянула ему. — Бери-бери. Это не проблема.

Он взял ключи.

— Ты в этом уверена?

— Вполне.

Дэггет почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. В дверях стояла Линн. Переведя взгляд снова на Кэри, он увидел, что взгляды обеих женщин скрестились, как в схватке.

— Так эта встреча — с ней? — не сводя глаз с Линн, спросила Кэри.

— Да… она тоже там будет, — проговорил Дэггет, изо всех сил стараясь, чтобы голос его не звучал виновато. И все-таки он прозвучал именно так.

Тогда она перевела глаза на него. И в этих глазах была такая неизбывная печаль! Казалось, она сейчас разрыдается. Он предпочел бы любые злые слова этому немому укору. Он вспомнил все горькие слова, которые уже не однажды звучали между ними. А те далекие теперь дни счастья, куда подевались они? Теперь в ее глазах была мука. Мука и покорность судьбе. И еще она как бы отстранилась от него, как бы исключила его из своей жизни. Возможно, навсегда.

Дэггет зажал ключи в кулаке, наклонился и поцеловал ее теплую, но недружелюбную щеку.

— Спасибо, — прошептал он. И почувствовал, что она иронически усмехнулась.

Когда он оглянулся, уже от двери, она стояла на том же самом месте, все с тем же стоическим выражением на лице.

Корт стоял в сторонке и наблюдал за происходящим. Ему пришлось молча наблюдать за тем, как ключи перешли к Дэггету. Он ничего не мог поделать. Ничего. В этом человеке таилась главная опасность. Еще несколько минут назад Корт мог бы рассыпать содержимое сумочки, выкрасть ключи, заказать с них копии и подбросить сюда же в это здание, где их потом бы «случайно» нашли. Теперь же придется придумывать что-то другое. Неожиданное вмешательство Дэггета в его планы странным образом лишь усилило настоятельную потребность Корта проникнуть к нему в дом. Заглянуть в его портфель. Это только справедливо, чуть ли не по законам Немезиды, что последнюю — решающую информацию он получит из рук самого Дэггета.

И как можно скорее.

— Это ваш муж? — спросил он у Кэри, прекрасно зная, что они с Дэггетом не женаты.

— Нет, — проговорила она голосом смертельно оскорбленного человека. — Просто приятель.

— Ты выглядишь расстроенным, — сказала Линн.

Она постучала в стеклянную дверь. Одетый в форму охранник медленно поднялся со стула и поплелся к ним. Это был крупный широкоплечий человек с большим животом, но здесь, в этом огромном вестибюле здания ФАУ он выглядел маленьким и незначительным.

Дэггет смотрел на отражение — его и Линн — в стекле двери. А они неплохо смотрятся вместе. Красивая пара, как говорят в таких случаях.

— Нет, наверное, просто нервничаю, — ответил он. — Ведь если катастрофу с шестьдесят четвертым признают несчастным случаем, тогда все расследование уплывает из моих рук, и Бернард, и Роджер Вард. Если же выяснится, что это была диверсия, в чем я-то не сомневаюсь, я должен узнать, как и когда это было сделано, прежде чем Корту представится новая возможность. Так что в данный момент эти самые записи голосов могут оказаться решающей уликой в моем расследовании. Пока еще это мое расследование.

Охранник наконец подошел к ним. Они показали значки через стекло. Линн нашла его руку и сжала мизинец.

— Кэм, я сделаю все что смогу.

— Знаю.

Дверь открылась. Они так и прошли со сплетенными пальцами. Ее каблучки звонко цокали по кафельному полу огромного пустого вестибюля. Они пошли к лифту.

— Существует что-то такое, чего ты не можешь мне сказать? — осторожно спросила Линн.

— Оно всегда существовало и существует. Ты же знаешь. — Он нажал на кнопку лифта. — Да, жуткая все-таки у меня работа.

Он всегда был начинен сверхсекретной информацией, которая делила его личную жизнь и служебную на две несоединимые части. Вначале, когда-то давно, обладание такой секретной информацией наполняло его ощущением собственной важности, значительности. Однако с годами он понял, насколько это мешает нормальной жизни. Какое это тяжелое бремя. Он начал от этого уставать. Никогда не можешь полностью раскрыться, расслабиться — ни дома, ни на работе, ни с друзьями. Всегда при нем был этот его портфель, начиненный секретными и сверхсекретными бумагами. Он давил, как ярмо, тянул вниз, как тяжелый якорь. Он привязан к своим секретным материалам, как каторжник к галере. Он настоящий заложник своей сверхважной, сверхсекретной информации. И на что ему эта важность и значительность, если он превратился из нормального живого человека в ходячую тайну. Ни перед кем не может раскрыться до конца, даже перед собственным сыном. Он даже не был теперь уверен, что знает самого себя до конца. Его собственные эмоции тоже были с грифом «секретно», их тоже не полагалось раскрывать. И в этот момент, в кабине лифта, в половине десятого вечера, жаркого сентябрьского вечера, ему стало наконец ясно, насколько Кэри права. Они все нуждаются в нем — и она, и Дункан, — а он им себя не отдает. Да он и сам нуждается в себе самом, а между тем он практически всего себя отдает работе.

После катастрофы с 1023-м он мечтал и молился лишь об одном: найти и покарать тех, кто это сделал. Возможно, теперь ему наконец представился такой случай. Сознание этого наполнило его тяжелым ощущением небывалой ответственности.