В таких поистине нечеловеческих условиях подвигом считалось не только выстоять, но и просто выжить. Имеем ли мы моральное право с «высоты» нашей сытости осуждать истощенных и вконец ослабленных людей за то, что на улицах Ленинграда стало обыкновением обшаривать негнущимися пальцами карманы мертвецов в поисках спасительных и уже ненужных владельцу продовольственных карточек: «Умирать-то умирай, только карточки отдай».

Но и в этой обстановке нет-нет, да и вспыхивала яркая выразительная шутка – убедительное свидетельство внутренней устойчивости ленинградцев.

Один из немногих трамвайных маршрутов блокадного времени – № 4 – начинался на острове Голодай, проходил по Васильевскому острову, пересекал Неву по Дворцовому мосту, продолжался по Невскому проспекту, поворачивал на Лиговку и заканчивался вблизи Волковского кладбища. Это был один из самых протяженных трамвайных маршрутов. Его хорошо знали и им пользовались практически все ленинградцы. Другим, таким же продолжительным путем следовал трамвай маршрута № 6. Он начинал свое движение там же, на острове Голодай, и завершал у ворот Красненького кладбища. В фольклорной летописи блокады сохранился и этот маршрут. «ПоГолодаю, ПоГолодаю – и на Красненькое», – состязались в остроумии ленинградские шутники.

Впрочем, блокадный юмор не исчерпывался темой смерти. Хотя если пристально вглядеться в блокадные шутки, то легко заметить присутствие этой привычной гостьи с косой буквально во всем. «Меняю фугасную бомбу на две зажигательные в разных кварталах». Зажигательные были значительно безопаснее. Их можно было успеть потушить: «Уходя из гостиной, не забудьте потушить зажигательную бомбу». «Завернул козью ножку – получай „зажигалку“». Козья ножка – залихватски загнутая под прямым углом самодельная папироска, свернутая из газетного обрывка.

С зажигалками боролся буквально весь город: дружинники, пожарники, милиция, полки местной противовоздушной обороны (МПВО). «Пожарники и милиция – одна коалиция» – говорили в Ленинграде. Аббревиатура же МПВО в фольклоре расшифровывалась: «Мы Пока Воевать Обождем» или «Милый, Помоги Вырваться Отсюда».

Город продолжал подвергаться ожесточенным артобстрелам и бомбежкам. Около 150 тысяч снарядов было выпущено гитлеровцами по Ленинграду. В авианалетах только в сентябре 1941 года принимали участие 2712 фашистских самолетов. Только северные районы города не подвергались таким массированным бомбардировкам. Так, например, Аптекарский остров в просторечии называли «Глубоким тылом». При этом к обстрелам и бомбежкам привыкали, а бомбоубежищ избегали. «Превратим каждую колыбель в бомбоубежище», – мрачно острили блокадники. «Хорош блиндаж, да жаль, что седьмой этаж» – вздыхали работники Ленинградского радиокомитета, размещавшегося на седьмом этаже Дома радио на улице Ракова (ныне Итальянская).

В то героическое время в легендарном Ленинградском радиокомитете работали такие замечательные люди, как поэтесса Ольга Федоровна Берггольц, артистка Мария Григорьевна Петрова, певица Галина Владимировна Скопа-Родионова. Их имена навечно остались в ленинградском городском фольклоре. «Блокадная муза» Берггольц, «Блокадный соловей» Скопа-Родионова, «Блокадная артистка» Петрова – такие народные имена присвоили им ленинградцы.

Культурная жизнь блокадного Ленинграда до сих пор вызывает восхищение. Практически все дни блокады в городе работали кинотеатры. Только в 1942 году их насчитывалось более двадцати. Кроме того, фильмы демонстрировались в клубах и домах культуры. 18 октября 1942 года на Невском проспекте, 78 открылся знаменитый Театр комедии, который работал всю блокаду. В 1944 году театр был переведен в новое помещение на улицу Ракова, 19. Теперь это Драматический театр имени В. Ф. Комиссаржевской. Однако с тех самых пор и до настоящего времени в народе его называют «Блокадным».

«Залпом по рейхстагу» и «Днем победы среди войны» назвали ленинградцы исполнение 9 августа 1942 года в Большом зале Филармонии осажденного города 7-й (Ленинградской) симфонии Д. Д. Шостаковича.

В залах ленинградского отделения Союза художников постоянно устраивались художественные выставки. На одной из них появилась фотография пятнадцатилетней девочки Веры Тиховой. Она, как и многие ее сверстники, работала на заводе и на своем токарном станке выполняла полторы взрослые нормы. Фотограф запечатлел ее загадочно улыбающейся в объектив фотоаппарата. Ее улыбка вдруг стала известной всему городу. Верочку тут же окрестили «Блокадной Джокондой». В 1990 году, как сообщали ленинградские газеты, журналисты разыскали «Блокадную Джоконду» – ныне Веру Андреевну Кривцову, и сегодня живущую в нашем городе.

Несмотря на то что уже к сентябрю 1941 года из Ленинграда были эвакуированы более 350 заводов и фабрик, в блокадном городе около 70 предприятий продолжали работать. В общей сложности они производили более ста видов только военной продукции, в том числе танки, бронепоезда, пушки, снаряды. Частушки, появившиеся в Ленинграде в 1943 году, случайными не были:

На заводе полиграфического оборудования имени Карла Гельца (ныне это завод «Полиграфмаш») во время войны выпускали пулеметы. Из-за катастрофического недостатка металла заводские умельцы заменили металлические колеса пулеметов деревянными. На фронте такой пулемет называли: «Максим Ленинградский».

Жизнь, несмотря ни на что, брала свое. После могильного холода зимы 1942 года с трудом верилось, что вновь можно услышать давно забытые трамвайные звонки, что снова распахнутся двери промтоварных магазинов, что в кассах кинотеатров будут стоять очереди, что среди войны вдруг будут изданы книги о великой архитектуре Ленинграда. Как пословицы повторяли ленинградцы тексты плакатов, появившихся на стенах обледенелых домов: «Городу-бойцу грязь не к лицу», «Грязь беда, борись с бедой, бей лопатой, смывай водой»; «Везде на заводе, в квартире, в быту – борись за чистоту». А когда летом того же 1942 года открылись первые с начала блокады парикмахерские с очередями на горячую завивку «со своим керосином», появилась ликующая ленинградская поговорка: «Заходите с керосинками, выходите блондинками» – с ударением в словах «заходите» и «выходите» как на втором, так и на третьем слоге, поскольку смысла это никак не меняло.

Между тем война была в полном разгаре. Массированные налеты авиации и прицельные артобстрелы продолжались. Стреляли в часы наиболее оживленного движения и по самым многолюдным местам. Били по трамвайным остановкам. 3 августа 1943 года на перекрестке Невского проспекта и Садовой улицы у Гостиного двора артиллерийским снарядом было убито 43 человека. С тех пор этот перекресток в народе называли «Кровавым».

Особенно интенсивному и методичному обстрелу подвергался район Финляндского вокзала, откуда фактически начиналась знаменитая «Дорога жизни», как окрестили в народе весь путь от Ленинграда до «Большой земли», включая железнодорожную магистраль до Ладожского озера и водную (летом) и ледовую (зимой) через озеро до Кобоны и Новой Ладоги. «Коридорами смерти» и «Дорогами победы» называл ленинградский фольклор отдельные участки этого героического пути. Гитлеровское командование прилагало огромные усилия, чтобы парализовать движение на этой дороге. Систематические удары авиации и тяжелой артиллерии давали о себе знать уже в начале этого жизненно важного для Ленинграда пути. Постоянно обстреливались площадь у Финляндского вокзала, которую блокадники прозвали «Долиной смерти», и Литейный мост. В блокадном фольклоре он известен как «Чертов мост».