Вскоре показалась изгородь. Морин раздвинула колючую проволоку, легко проскользнула на другую сторону и обернулась, наблюдая за Рэндоллом. Усмехнулась, увидев, что он пролез сразу за ней, явно довольная его ловкостью.

Почва на этом участке густо поросла кустарником и сорняками. Тут точно никогда не пахали и не пасли скот. Земля круто шла в горку. Повсюду виднелись узкие тропки, вероятно, кроличьи или козьи. Человеку там было не пройти. Морин и Харви поднялись на несколько сотен футов и очутились у подножия громадного гранитного утеса. Он отвесно поднимался примерно на двести футов.

– Нужно обогнуть его слева, – сказала девушка. – Но учтите: дальше дорога еще труднее.

«И мне ее не осилить, – мысленно посетовал Рэндолл. – Но будь я проклят, если буду слабее вашингтонской тусовщицы. Нельзя рушить свою репутацию».

Он уже давно не был в пеших походах с девушкой – с тех пор как Мэгги Томпкинс подорвалась на мине во Вьетнаме. Мэг, неутомимый репортер, вечно выискивала сюжет. Она скучала, часами просиживая в баре «Каравелла», получая материал из третьих или четвертых рук. Вместе с ней Харви побывал на фронте.

Однажды они выбирались из вьетконговского тыла. Да…

Вот если бы Мэгги не погибла… Харви отогнал привязчивую мысль. «Это уже в прошлом».

Они карабкались вверх по расщелине.

– Вы часто здесь бываете? – спросил Харви, стараясь скрыть напряжение.

– Всего один раз, – ответила Морин. – Папа запретил мне ходить сюда в одиночку.

Наконец они забрались на изрядную высоту, правда, до вершины было еще далеко. Они с Морин стояли у края кряжа, простиравшегося далее на юг и вдававшегося в Высокую Сьерру. На сам утес вела извилистая тропинка.

Они побрели по ней, пока не достигли вершины, откуда открывался захватывающий вид на ранчо.

– Вы правы, – выдохнул Харви. – Картина потрясающая.

Под ногами была глыба величиной с многоэтажку. Рэндолл чувствовал, как лицо овевает легкий ветерок из долины. Куда ни глянь – повсюду из земли торчали такие же гигантские белые утесы. Похоже, когда-то тут прошел ледник и усеял окрестности этими обломками.

Внизу раскинулись угодья сенатора.

Силвер-Вэлли тянулась на несколько миль к западу, параллельно речному руслу. Множество холмов за рекой тоже усеивали крупные белые валуны. Ну а за холмами (и гораздо ниже уровня, на котором располагалось ранчо) простиралась уже долина Сан-Хоакин. Над ней висела дымка, но Харви вроде бы различил смутные очертания Темблор Рейндж – как раз на самой западной ее оконечности.

– Серебряная долина, Силвер-Вэлли, – объявила Морин. – Там наш дом, а за ним ранчо Джорджа Кристофера. Когда-то я чуть не выскочила за него замуж… – Она оборвала фразу и расхохоталась.

«Откуда вдруг укол ревности?» – удивился Харви.

– Почему вы смеетесь?

– Когда он предложил мне руку и сердце, нам стукнуло четырнадцать, – объяснила девушка. – Почти шестнадцать лет назад. Папу избрали в сенат, семья собиралась переехать в Вашингтон, и мы с Джорджем изобретали различные варианты, как бы мне остаться в Силвер-Вэлли.

– Но вы не остались.

– Нет… о чем порой жалею. Особенно когда забираюсь вот сюда. – И она сделала выразительный жест.

Рэндолл обернулся. Холмы, вздымающиеся все выше и сливающиеся со Сьерра-Невадой. Горная гряда выглядела так, будто там никогда не ступала нога человека. Харви знал, что это иллюзия. Если на тропе Джона Мура ты нагнешься завязать шнурки, то тебя могут затоптать туристы.

Высокую скалу, где находились Морин и Харви, пересекал разлом – шириной не более ярда, но такой глубокий, что Харви не смог разглядеть дно. Вершина наискось спускалась к расщелине, так что у мужчины не возникло желания приблизиться к ней.

Морин небрежно подошла к расщелине и не раздумывая перешагнула через нее. Теперь девушка оказалась на двухфутовой полоске камня: перед ней была трехсотфутовая пропасть, а за спиной – неведомая бездна. Улыбнувшись, она посмотрела на своего спутника.

Рэндолл угрюмо застыл на месте, пытаясь сделать шаг и не в силах двинуться на дюйм. Во взгляде Морин мелькнуло изумление, сменившееся озабоченностью. Она шагнула обратно через расщелину.

– Извините. Вы боитесь высоты?

– Немного, – признался он.

– Я бы никогда вас сюда не потащила, если б знала… А вы-то о чем думали?

– Как мне выбраться отсюда, если что-нибудь случится. Сумею ли я заставить себя переползти через расщелину…

– М-да, а я отличилась, – сказала она. – Ладно, давайте покажу вам ранчо. Отсюда можно увидеть его почти целиком.

Позднее Харви не мог вспомнить, о чем они беседовали. Так, пустячная болтовня, но это были, пожалуй, самые приятные часы за последние несколько месяцев.

– Пора домой, – произнесла Морин.

– Да. Здесь есть дорога легче, чем та, по которой мы взбирались сюда?

– Понятия не имею. Но можем поискать. – И она направилась влево, огибая утес с другой стороны.

Они продирались сквозь кустарник, шагали по горным тропам. Повсюду виднелись кучки козьего и овечьего помета. И оленьего, решил Рэндолл, хотя не поручился бы за это. Почва была чересчур твердой, и следов не оставалось.

– По-моему, мы тут первопроходцы, – тихо пробормотал он.

Морин ничего не расслышала. Они брели по дну узкого оврага, скорей даже расселины на склоне холма.

Ранчо скрылось из виду.

Позади раздалось цоканье. Харви испуганно обернулся. По склону спускалась лошадь, на которой сидела белокурая девочка не старше двенадцати лет. Она ехала без седла и казалась частью животного: они вдвоем сливались в этакого мифического кентавра.

– Привет! – крикнула наездница.

– И тебе привет! – отозвалась Морин. – Харви, познакомься с Элис Кокс. Семья Коксов управляет нашим ранчо. Элис, что ты здесь делаешь?

– Увидела, как вы лезли наверх. – Голосок у девочки был высокий, тонкий, но богатый интонациями, не визгливый.

Морин догнала Рэндолла и подмигнула ему.

– А мы думали, мы бесстрашные первооткрыватели, – сказала она.

«Верно. Я сюда влез с трудом, без всякой здоровенной коняги», – подумал Харви.

Склон был очень крутой: даже конь, пожалуй, не смог спуститься тут по своей воле. Он обернулся, намереваясь высказать эту мысль.

Элис, однако, уже спешилась и преспокойно вела лошадь вниз. Копыта соскальзывали, царапая грунт, и девочка показывала животному, куда следует ступать. Похоже, между ними царило абсолютное взаимопонимание.

– Скоро приедет сенатор? – спросила Элис.

– Завтра утром, – ответила Морин.

– Мне бы очень хотелось поговорить с ним, – заявила дочка Коксов. – В школе ребята хотят повидаться с сенатором. Его часто показывают по телику.

– Харви… то есть мистер Рэндолл – снимает телепрограммы, – сказала Морин.

Элис с уважением уставилась на Харви. Помолчав немного, она спросила:

– Вам нравится «Звездный путь»?

– Да, но я делаю другие фильмы. – Он кое-как одолел очередной трудный участок. Но ведь лошадь, конечно, не прошла бы так, как он, правда?

– Обожаю «Звездный путь», – затараторила Элис. – Н-но, Томми! Не бойся, все хорошо… Я написала сценарий для телевидения. Про летающую тарелку, и как мы от нее спасаемся и прячемся в пещере. Получилось здорово.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся он, покосившись на девушку. И увидел, что та добродушно усмехается. – Не сомневаюсь, нет ничего, что она не могла бы сделать, – добавил Харви.

Морин кивнула. Они вскарабкались на берег высохшего ручья, вдоль которого шли, а затем русло затерялось в чаще чапареля. Вновь показалось ранчо, но еще далеко, и склон был достаточно крутым, чтобы, если упадешь, сразу покатиться вниз, катиться долго и, возможно, что-нибудь сломать. Рэндолл оглянулся и мгновение наблюдал за Элис, затем перестал тревожиться за девочку и лошадь. И сосредоточился на предстоящем спуске.

– Ты часто катаешься одна? – спросила Морин.

– Ага, – ответила девочка.

– И никто за тебя не волнуется? – поинтересовался Харви.