– Дело важное, – продолжал Шарпс. – Шанс, выпадающий раз в столетие!

– То же самое говорили о Когоутеке.

– Черт с ним, с Когоутеком! Арт, мы можем получить ассигнования на космический зонд?

– Сколько?

– Есть два варианта. Плохой – если вообще что-нибудь удастся… Лаборатория может запустить автоматический зонд с записывающей аппаратурой.… ну, как на «Тор-дельта»…

– Нет проблем. Такие деньги я найду, – сказал Джеллисон.

– Я говорил про худший вариант. Что нам действительно нужно, так это космический корабль с командой. Как вам «Аполлон» с двумя астронавтами на борту? Плюс оборудование вместо третьего члена экипажа. Арт, комета пройдет очень близко. Можно сделать отличные фотографии. Не просто снимки хвоста или оболочки – есть вероятность сфотографировать голову! Вы понимаете меня?

– Не совсем, но я кое-что уловил. – Джеллисон ненадолго умолк. – Извините. Мне правда жаль, но второй вариант не рассматривается. Не выйдет. В любом случае невозможно запустить «Аполлон», коль скоро наш бюджет…

– Нет, можно. Я предварительно обсудил смету с Роквеллом. Риск выше, чем хотелось бы НАСА, но мы бы справились. Мы…

– Неважно. Я не смогу выбить вам бюджет.

Ученый насупился, уставившись на телефон. Тревога возросла. Артур Джеллисон – его старый друг. Шантаж Шарпсу всегда был не по душе. Но…

– Даже если русские запустят ради кометы «Союз»?

– Что?! Но они не успеют!

– Ошибаетесь, – заявил Чарльз.

«И это не вполне ложь, а обычное предвидение…»

– Вы можете доказать?

– Через несколько дней. Будьте уверены, они собираются посмотреть на комету вблизи.

– Я буду по уши в дерьме.

– Прошу прощения, сенатор?

– Я буду по уши в дерьме.

– Ах, вот как.

– Вы играете со мной в кошки-мышки, Чарли? – требовательно спросил Джеллисон.

– Не совсем. Поймите, Арт, такое случается крайне редко. И ведь нам все равно необходимо послать в космос корабль с экипажем, хотя бы для того, чтобы у людей не пропал интерес к подобным исследованиям. Вы сами добивались полета управляемого людьми корабля…

– Но у меня ничего не получилось. – Снова пауза. Затем сенатор пробормотал, не столько Шарпсу, сколько себе: – Значит, русские летят. И, несомненно, сделают из мухи слона.

– Убежден, так и будет.

Молчание. Чарли затаил дыхание.

– Ладно, – проворчал Джеллисон. – Я поразнюхаю в верхах и посмотрю, какая будет реакция. Но лучше бы вы говорили со мной откровенней.

– Сенатор, через неделю вы получите неопровержимые доказательства.

– Ясно. Я попытаюсь. Что-нибудь еще?

– В данный момент – нет.

– Замечательно. Спасибо за подсказку, Чарли.

В трубке послышались гудки.

«Резкий он человек», – подумал ученый и невесело улыбнулся, после чего опять ткнул в интерком.

– Ларри, соедините меня с Москвой, я хочу побеседовать с доктором Сергеем Фадеевым. Да, я знаю, который там час. От вас требуется только соединить меня.

«Сказание о Гильгамеше» являлось горсткой не связанных друг с другом преданий, которые распространились из плодородных краев полумесяца. Это произошло на Земле, в Азии…

…а комета почти не изменилась. Она до сих пор находилась далеко от почти необъятного вихря. Орбита былого спутника, Плутона, показалась бы поставленным почти на ребро четвертаком, который держат в вытянутой руке. Солнце, раздражающе яркая точка, по-прежнему изливала на кору небесного тела меньше жара, чем черный гигант в момент максимального сближения с кометой. Сейчас кора ее состояла в основном из водяного льда: он отражал большую часть падавшего на комету тепла в межзвездное пространство.

Но время шло.

Марс с очередным изменением его долгого вязкого погодного цикла поглотил свою воду. По Земле, царапаясь и хихикая, распространились люди.

А комета продолжала падение. Дыхание солнечного ветра, потоки протонов, разогнанных до колоссальных скоростей, обдирали ее поверхность. Улетучилась значительная часть ее водорода и гелия.

Вихрь приближался.

Ческу посмотрел на дом и присвистнул. Стиль – калифорнийская позднеанглийская готика. Грязно-белые оштукатуренные стены, под разными углами встроены массивные деревянные брусья. Небось настоящая древесина. Кое-где, взять хотя бы Глендейл, дома строят в том же стиле, но вместо дерева там сплошная имитация, полоски фанеры.

Особняк возвышался посреди здоровенного участка. Марк подошел к парадной двери и позвонил. Дверь тотчас распахнулась. Открыл ее длинноволосый юнец с тоненькими, будто нарисованными карандашом усиками. Он взглянул на штаны («Рафрайдер») и ботинки, на вместительные коричневые чемоданы, уже поставленные на крыльцо.

– Нам ничего не надо, – заявил парень.

– А я ничего и не предлагаю. Я – Марк Ческу из Эн-би-си.

– Ох, извините! Вы не представляете, как часто являются коммивояжеры. Входите, пожалуйста. Меня зовут Джордж. Я здешний слуга. – Он поднял один из чемоданов. – Тяжелый.

– Ага. – Марк принялся изучать обстановку.

Картины. Телескоп. Глобусы Земли, Марса и Луны. Стеклянные статуэтки. Стубеновский хрусталь. Сувенирные чайки. Помещение словно предназначено для развлекательных постановок, диванчики стоят так, чтобы был виден телевизор.

– Должно быть, охренеешь втаскивать сюда все это, – сказал Марк.

– Точно. Ставьте вот сюда. В чемоданах есть что-нибудь «хитрое»?

– Не сказал бы, если знать, что такое видеозаписывающая аппаратура.

– Вообще-то я должен это знать, – заметил Джордж. – Я – студент театрального факультета, Лос-Анджелесский университет. Но мы пока не дошли до всякой техники. Лучше покажите, как она работает.

– Что, вечером съемка?

– Не-а. У меня репетиция. «Дикая утка»[2]. Классная роль. Снимать будет мистер Хамнер.

– Я ему и объясню, что и как.

– Тогда вам придется подождать. Его еще нет дома. Пива хотите?

– Неплохо бы.

Марк проследовал за Джорджем на кухню, просторную, сверкающую хромом и огнеупорным пластиком. Две сдвоенные раковины, две газовые плиты с вытяжками. Длинная узкая столешница заставлена подносами с канапе, прикрытыми пищевой пленкой. Отдельный стол и полки с поваренными книгами, последними романами Макги и шедевром Станиславского «Работа актера над собой». Лишь на романах и учебнике русского мэтра присутствовали следы того, что книги читали.

– Разве Хамнер не должен бы подыскать себе студента-астронома?

– До меня и был астроном, – ответил Джордж, доставая пиво. – Но они без конца цапались.

– И хозяин его вышвырнул.

– Нет, отослал в свои горные владения. Хамнер любит пособачиться, но только не у себя дома. У него легко работать. В моей комнате стоит цветной телевизор, и я могу пользоваться бассейном и сауной.

– Надо же! – Ческу сделал глоток пива. – А тут, похоже, клевые тусовки.

Джордж рассмеялся.

– Как же! Они бывают, когда я привожу актерскую братию. Или, как сегодня, родню.

Марк внимательно осмотрел Джорджа. Усики. Тонкие «актерские» черты лица.

«Зачем парня взяли сюда?» – удивился Ческу.

– Хамнер голубой, что ли?

– Господи, нет! – воскликнул юнец. – Нет, просто он… с особенностями. Я познакомил его с дублершей главной героини из нашего последнего спектакля. Милая девушка из Сиэтла. Хамнер сходил с ней пару раз куда-то – и все. Айрин сказала, что, пока они не остались наедине, он был вежлив и вел себя по-джентльменски… а потом вдруг накинулся на нее.

– Ей надо было сперва набраться… или накуриться.