Солнце клонилось к закату, и свет пошел на убыль. Очертания деревьев стали менее четкими, словно на них набросили полупрозрачную вуаль. Крис совершенно потерял счет времени. Взглянув мельком на часы, он обнаружил, что те остановились. Усталые супруги еле тащились по темнеющему таинственному миру, и он стыдился признаться, что изрядно напуган.

Крис оглянулся. Андреа с трудом поспевала за ним. Не разделяя его увлечения лесными походами, она относилась к ним снисходительно. И терпела их потому, что мужа они радовали, ну и еще потому, что, таскаясь за ним по диким лесам, предвкушала наслаждение, которое ждет ее вечером. Может, к долготерпению жену приучила католическая вера. Андреа была религиозна и неизменно по воскресеньям отправлялась в церковь. Сам Крис много лет назад отказался от своей веры. В известном смысле давняя угроза скандала из-за жестокого обращения с ребенком обеспечила ему оправдание, позволившее жить свободнее. Уже в детстве он отказывался жертвовать выходными ради религиозных обрядов. Тем не менее порой на него накатывало острое чувство вины, а в трудные времена он смиренно возносил своеобразные молитвы о помощи. И сейчас, глядя на то, как жадно пьет воду из бутылки его жена, Крис вознес молитву об их благополучном возвращении в Фоллс-Энд или хотя бы в какой-то населенный пункт.

– Господи, не скажу, что готов вернуться в лоно церкви и что стану вести более праведную жизнь, но сейчас мы нуждаемся в помощи, – прошептал он. – Если не ради меня, то ради нее умоляю: помоги нам в целости и сохранности возвратиться в цивилизованный мир.

И словно в ответ на его мольбу их проводник, если, конечно, он таковым являлся, вновь появился между деревьями. Он поднял руку и помахал путникам, призывая следовать за ним.

– Постойте, куда мы идем? – крикнул ему Крис. – Скажите нам! Так больше не может продолжаться. Мы устали. Господи Боже мой!

Андреа присоединилась к мужу. Она отвернула воротник его куртки, увидела след осиного укуса и сочувственно присвистнула.

– Паршивая штука, – посочувствовала она.

Сбросив рюкзачок, женщина выудила из аптечки первой помощи флакончик с антисептиком и, стараясь не причинить мужу дополнительную боль, мягко нанесла лекарство на покрасневшее место.

– У тебя ведь нет аллергии на осиные укусы?

– Ты же знаешь, что нет. Меня и раньше кусали. Без особых болезненных последствий.

– Ну надо же. Похоже, тебя ужалила какая-то на редкость злющая оса, и место укуса, по-моему, распухает.

– Могу поклясться, что она впиявилась мне прямо в позвоночник.

– В чемодане у меня есть лоразепам[10], – сказала Андреа. – Он должен помочь. Хотя, может, придется показаться врачу, если опухоль не спадет.

Вдалеке между двумя толстыми стволами маячила худосочная фигура, и Андреа заметила, что тот мужчина наблюдает за ними.

– Сколько мы уже тащимся за ним?

– Не знаю. У меня часы остановились.

– Совсем?

– Намертво.

– И мои тоже…

Они сравнили показания наручных часов. Часы Андреа остановились на пять минут позже, чем у ее мужа, хотя она обычно ставила их на пять минут вперед. То есть их часы остановились одновременно.

– Странно, – уныло заметил Крис.

– Здесь вообще все странно, – поддержала Андреа. – К тому же скоро стемнеет.

На слове «стемнеет» ее голос слегка дрогнул. Она старалась не выдать своего страха, но это ей плохо удалось.

– Мы можем пойти обратно, но какой от этого прок? – сказал Крис. – Просто вернемся туда, куда забрели раньше. Надо довериться ему.

– Почему?

– Потому что так поступают люди, когда у них нет выбора.

– Он задумал что-то плохое.

– Да брось ты, не начинай опять свои…

– Нет, я уверяю тебя! И могу поклясться, что этот тип водит нас кругами.

– Да? Откуда ты знаешь?

– Я не знаю, но чувствую.

Андреа заметила, что голова незнакомца слегка наклонилась, словно он услышал ее слова. Ей никак не удавалось разглядеть ничего, кроме темного силуэта. Даже когда еще было светло, она не могла разглядеть ни его одежду, ни очертания лица. Незнакомец напоминал ожившего темного призрака.

– Что он там теперь делает?

Жесты таинственного проводника изменились. Теперь он показывал направо, выставив палец в том направлении. И когда убедился, что путники увидели, куда он показал, то вскинул ту же руку и махнул им на прощание, а потом исчез за деревьями. Но удалился он явно не туда, куда направил их.

– Он уходит, – встревоженно произнес Крис. – Эй, почему вы уходите?

Но проводник больше не появился. Его темную фигуру поглотила лесная тьма.

– Ладно, давай хоть пойдем посмотрим, куда он нас направил, – предложил Крис. – Может, там дорога, какое-то жилье или даже поселок.

Вскинув на спину рюкзачок, Андреа последовала за мужем. Взгляд ее то и дело возвращался к темному провалу между деревьями, где исчез незнакомец. Женщине хотелось, чтобы отшельник ушел, но она сомневалась в его уходе. Чувствовала, что он поджидает их, следит за ними. Только когда ее муж заговорил, она осознала, что остановилась. Ей хотелось идти, но ноги отказывались подчиняться. Не так ли уязвимые животные застывают при встрече с хищником и не потому ли они погибают?

– Он ушел, – сказал Крис. – Если он и вел нас куда-то, то, пожалуй, мы почти у цели.

Андреа ощутила, как волосы у нее на затылке зашевелились. Тело пронзило странное покалывание. «Он не ушел, – хотелось ей сказать мужу. – Мы не видим его, но он по-прежнему где-то рядом. Он завел нас куда-то, но явно не туда, где нам хотелось бы оказаться».

Повеяло ветерком. Супруги почти обрадовались, но потом поморщились от принесенного зловония. Появились и птицы. Вороны. Андреа уже слышала их хриплое карканье.

«Интересно, – подумала она, – не трупы ли привлекли сюда ворон?»

– А запашок-то усилился, – с отвращением произнес Крис. – Такая вонь бывает от тех предприятий, что перерабатывают отходы. Ничего не поделаешь, даже бумажные фабрики распространяют мерзкое зловоние.

– Здесь, в лесу?

– А где, собственно, «здесь»? Мы понятия не имеем, где находимся. При наших блужданиях мы могли бы уже дойти до канадской границы, не осознавая этого. Пойдем.

Он протянул к ней руку, но Андреа, похоже, по-прежнему не могла пошевелиться.

– Нет, – сказала она, – я не хочу идти.

– Ладно, – согласился Крис. – Тогда постой пока, а я схожу погляжу, что там такое.

Он шагнул в сторону, но Андреа ухватилась за его рюкзак, пытаясь удержать мужа.

– Я не хочу оставаться здесь в одиночестве.

Он улыбнулся. Другой своей улыбкой – снисходительной, покровительственной. Так Крис улыбался, когда полагал, что жена не понимает каких-то элементарных вещей, отчего она вдруг ощущала себя девятилетним ребенком. Андреа называла ее «мужской улыбкой», поскольку обычно так улыбались только мужчины. Видимо, она встроена в их ДНК. Хотя на сей раз Андреа не рассердилась, просто расстроилась. Он так ничего и не понял.

Крис вернулся и неуклюже обнял ее.

– Ну давай мы только посмотрим, куда он нам показывал, а потом примем решение, ладно? – предложил он.

– Ладно, – еле слышно прошептала женщина, уткнувшись ему в грудь.

– Я люблю тебя. Ты же знаешь, верно?

– Знаю.

– Тебе следовало бы сказать, что ты тоже любишь меня.

– И это я тоже знаю.

Крис шутливо ткнул ее в бок:

– Выше нос, я куплю тебе выпить.

– Коктейль. С шампанским.

– С шампанским. Мы выпьем море шампанского.

Взявшись за руки, супруги направились вверх по склону.

Как и предсказывалось, сводка вечерних новостей содержала интересные сведения о Перри Риде и его деловой и личной деятельности. Вчера вечером без двадцати одиннадцать, когда я еще осмысливал информацию о самолетах и списках, полицейские вместе с парой агентов из Управления по борьбе с наркотиками задержали Генри Гиббона и Алекса Уайлдера, двух приспешников Рида, короля торговцев подержанными автомобилями на северо-востоке, когда те выезжали на своих тачках с парковки одного байкерского бара в десяти милях к востоку от Хардена. В ходе обыска их машин обнаружились чемоданы с оксиконтином[11] и героином, потянувшими в общей сложности на пятьдесят тысяч баксов. Однако эта находка удивила Гиббона и Уайлдера, и они заявили, что: а) не торгуют героином и б) чемоданы были пусты, когда они припарковали свои машины. Вдобавок в автомобиле Уайлдера обнаружили несколько флешек, содержавших множество файлов с детской порнографией, и мобильник, в сохраненных контактах которого значилось множество номеров поставщиков детей для занятий проституцией. Обе машины были зарегистрированы на имя Перри Рида из Хардена, штат Мэн.