Теперь мы были на кушетке, и я ощущал ее дыхание на шее и ее руку внутри моей рубашки, которая прикасалась к моему животу. Но прежде чем приступить к третьему поцелую, я бросил на нее быстрый взгляд. Она явно этого не ожидала. Холодное, расчетливое выражение этих широко расставленных серых глаз было подобно пощечине. Я отпрянул от нее, поднялся и попытался восстановить дыхание. Мы долго смотрели друг на друга.

– Попытаемся снова, когда ваш муж расплатится со мной, – сказал я так, словно пробежал пару миль в гору. – Я намного более энергичен, когда нет никаких связывающих меня веревок. Позвольте мне проводить вас до машины.

Она перевела глаза с моего лица на ковер, подобие улыбки вспыхнуло снова, и ее руки с такой силой вцепились в сумочку, что побелели костяшки пальцев. Несколько секунд она посидела, затем встала:

– Хорошо, если он желает развода, он получит его, но только на моих условиях, и это будет ему стоить достаточно много. Можете ему сказать, что нет смысла за мной следить. Меня так легко не поймать, и можете ему сказать, что я вышла за него замуж только ради того, что я могу получить от него, и если бы я знала, что он будет таким проклятым, ужасным, скучным человеком, то даже его деньги не смогли бы меня купить.

Она не повышала голоса, прекрасно контролируя свои далеко не положительные эмоции.

– Можете ему сказать, что, если он хочет за кем-нибудь следить, ему было бы хорошо начать со своей дочурки, у которой вечно кислая мина на лице. Вот будет ему сюрприз. – Она внезапно рассмеялась. – Что касается тебя – надо быть погорячее. Ты не знаешь, что теряешь.

Продолжая смеяться, она прошла через комнату и, откинув занавеску, спустилась по ступенькам в темноту.

Из глубокого сна меня выдернул звонок телефона, прозвучавший словно пожарная сирена.

Я нащупал выключатель, включил свет и, когда схватил трубку, взглянул на часы. Было три ноль четыре.

– Это ты, Маллой? – выкрикнули мне в ухо. – Это Миффлин, полицейское управление. Извини, что разбудил тебя, но один парень только что принес сумочку, которая принадлежит Дане Льюис. Она одна из ваших оперативников, не так ли?

– Ты разбудил меня, чтобы сказать только это? – пробурчал я.

– Мы звонили мисс Льюис, но она не отвечает. Рядом с местом, где нашли сумочку, обнаружены пятна крови. По крайней мере, так говорит парень. Я отправляюсь туда прямо сейчас. Я подумал, что ты, возможно, захочешь поехать со мной.

Я уже окончательно проснулся.

– Где она была обнаружена?

– На песчаных дюнах около мили от твоей конторы. Я буду через десять минут и подберу тебя.

– Хорошо. – Я бросил трубку и вылез из кровати.

Едва успев одеться, я услышал, как к хижине подъехал автомобиль. Я выключил свет и побежал к воротам. Миффлин и два полицейских в форме ждали меня в большой радиофицированной машине.

Миффлин был низеньким, коренастым парнем с плоским, красным лицом и носом, похожим на кусок шпаклевки. Он был хорошим, жестким полицейским, некоторое время мы работали вместе. Мне он нравился, и он не то чтобы ненавидел меня, и когда мы могли, то помогали друг другу. Он открыл дверцу, как только я уселся, водитель ударил по газам, и машина понеслась, трясясь по дороге, проходящей по пляжу.

– Может быть, это ложная тревога, – сказал он, – но я подумал, что ты захочешь посмотреть. Возможно, парень врет насчет пятен крови, но он казался достаточно уверенным в этом.

– Что он делал там в такой час?

– Бродил вокруг. Он известная личность в этих районах. Его зовут Овен Ледбеттер. У него не все дома. Один из этих дурачков, которые шпионят за целующимися парочками и делают вид, что наблюдают за птицами. Но он и мухи не обидит.

Что ж, безобиден, так безобиден, хотя мух я не очень-то люблю.

– Мисс Льюис была на задании? – поинтересовался Миффлин.

– Не могу знать, – состорожничал я.

Когда я сказал Серфу, что гарантирую секретность, я не шутил. Я взял за правило: не важно, что случилось, никогда не упоминать имя клиента без его разрешения.

– Мы почти на месте, – неожиданно сказал водитель. – Первая цепь песчаных дюн, да?

– Верно. Включи прожектор, Джек, чтобы мы видели, что делаем.

Тут же был включен небольшой, но мощный вспомогательный прожектор, который осветил гряду песчаных дюн перед нами. Это было пустынное место. Большими группами из песка торчали грубые низкорослые кусты. Справа от нас вдалеке был слышен звук прибоя, дул прохладный ветер, поднимавший время от времени песок и закручивавший его в вихри.

Мы вышли из машины.

– Оставайся здесь, Джек, – сказал Миффлин водителю. – Если я крикну, посвети на меня. – Он протянул мне фонарь. – Не будем разбегаться. – Потом повернулся к другому полицейскому: – А ты, Харри, начни искать справа, мы пойдем налево.

– Почему ты не взял с собой Ледбеттера? – спросил я, когда мы с трудом шагали по рыхлому песку. – Это сэкономило бы время.

– Возиться с ним неохота. Ты не представляешь, каково разговаривать с этим парнем. Он отметил место грудой камней. Думаю, найти его будет несложно.

Так оно и было. Мы обнаружили груду камней в паре сотен ярдов от машины.

Миффлин окрикнул водителя, который направил прожектор в нашу сторону. Мы внимательно осмотрели землю; местами песок был утоптан, но в целом он был слишком рыхлым, чтобы держать следы. Рядом с грудой камней было пятно красного цвета. Оно выглядело как кровь, и мухам, казалось, оно нравилось, у меня же пробежал мороз по коже. Дана была прелестным человеком. Некоторое время мы были близкими друзьями.

– Выглядит так, словно кто-то был поблизости, – произнес Миффлин, сдвигая шляпу на затылок. – Слепков здесь не сделать. Это кровь, Вик.

– Да, – согласился я.

Другой полицейский, Харри, подошел к нам.

– Если она где-то рядом, то скорее всего там, – сказал он, указывая своей дубинкой на заросли кустарника. – Здесь был след, но его стерли.

– Давай взглянем, – ответил Миффлин.

Я остался там, где стоял, а они пошли и начали искать в кустарнике. В моей голове не было ни одной мысли, пока я смотрел, как яркие лучи от их фонарей шарят по густым зарослям.

Они оба внезапно остановились и наклонились. Я достал сигарету, вставил ее между пересохших губ, но прикурить забыл. Они стояли там минуту, может чуть больше, но мне это время показалось целым годом. Затем Миффлин выпрямился.

– Эй, Вик! – позвал он. – Его голос был жестким. – Мы нашли ее.

Я выбросил незажженную сигарету и на негнущихся ногах направился к ним.

В ослепительном свете их фонарей Дана выглядела словно кукла. Она лежала на спине, песок был и в ее волосах, и в глазах, и во рту. Она была полностью обнаженной, а лобная кость ее черепа была вмята. Ее скрюченные пальцы, которые она держала перед лицом, были похожи на когти, окостеневшие после смерти. Судя по виду ее оцарапанного, измазанного песком тела, ее волокли лицом вниз за ноги и бросили здесь подобно тому, как вы выбрасываете мешок с мусором.

Застывший ужас на ее лице поверг меня в шок.

Когда я вышел из полицейского управления, над линией небоскребов занимался серый рассвет. Время было пять пятьдесят пять, я чувствовал себя полностью разбитым.

Пока парни из морга заносили Дану внутрь, я позвонил Пауле. Она попросила подъехать к ней, как только я улажу все формальности с полицией. Судя по ее голосу, она тоже пребывала в состоянии шока. Беседа наша была краткой – мы оба знали, что нас подслушивают, да к тому же довольно чуткие уши.

Миффлин задал мне много вопросов, но, не рассказывая о Серфе, вряд ли я мог ему помочь. Я сказал, что у меня нет ни одной мысли, почему застрелили Дану, и то, что над заданием для меня она не работала. Он продолжал расспросы снова и снова, но это ни к чему не привело. В конце он сообщил, что ему придется поговорить с Брендоном, капитаном полиции, и что утром я еще им понадоблюсь. Я сказал, что буду поблизости, и направился к двери. Он, казалось, не хотел меня отпускать, но причин задерживать меня у него не было.