– Я все равно не знаю, – упорствовал я. Мои глаза встретились с его твердым, испытующим взглядом.

– Ну что ж, я думаю, эта женщина – клиент, которого вы покрываете. Вот так.

– Это свободная страна. Вы можете думать, что вам угодно.

Он пожевал сигару, выпустил клуб дыма, затем сказал, понизив голос:

– Теперь послушайте, Маллой. Я не знаю, сколько вы получите за все это, но, думаю, не слишком много. Есть достаточно других занятий, промышляя которыми такой парень, как вы, может заработать неплохие деньги. Почему вы не поумнеете? Скажите мне, кто этот клиент, и сами положите конец всем вашим неприятностям. Я знаю все об этой вашей гарантии секретности. Это в некоторой степени показуха, и до поры до времени все у вас было в порядке, но вы ведь не намереваетесь из-за этого покрывать убийство. Хорошо, если вы откажетесь от этой гарантии, возможно, вам придется закрыться. Ну и что? Это будет лучше и надежнее, чем быть задержанным по обвинению, разве не так? Давайте, скажите мне, кто она, и с вами будет все в порядке.

– Вы думаете, что я знаю каждую женщину в городе, которая носит бриллиантовое ожерелье? – сказал я. – У меня нет ни единой идеи, кто это может быть. Извините, капитан, но у вас неверный взгляд на все это.

Брендон отложил свою сигару. Его лицо совсем помрачнело, и он посмотрел на меня горящими, злыми глазами:

– Это ваше последнее слово?

– Думаю, да. – Я встал с кресла. – Если бы я мог помочь вам, я бы помог, но я не могу. Мне пора бежать, если, конечно, вы не хотите еще что-нибудь узнать.

– Вы думаете, вы очень умны, не так ли? – произнес он. – Что ж, мы посмотрим. С этого момента будьте осторожны. В следующий раз, когда попадете сюда, вы не уйдете так быстро и у вас будет разговор с моей убойной командой. У нас есть много способов, чтобы хорошенько обработать такого никчемного человека, как вы.

– Думаю, так оно и есть, – пожал я плечами, направляясь к двери. – Но есть много способов, чтобы выкинуть капитана полиции из этой конторы. Не забывайте об этом.

Его лицо внезапно раздулось и стало смугло-багровым, глаза засверкали, я уж испугался, что он сейчас лопнет от злости.

– Один проступок, Маллой, и вы снова попадаете сюда! – прошипел он. – Только одно нарушение закона!

– Ага, идите полировать свой значок! – фыркнул я и вышел, захлопнув за собой дверь.

Гимнастический зал Олафа располагался в подвале одного из офисных зданий на Принсез-стрит, район Ист-Сайд, Орчид-Сити. Чтобы попасть туда, надо было спуститься по потрепанным жизнью каменным ступенькам вдоль узкого, тускло освещенного прохода, в дальнем конце которого была огромная деревянная вывеска, гласившая:

Запах пота и резины, ритмичный звук затянутых в кожаные перчатки кулаков, бьющих по грушам, шарканье ног по парусиновому полу и своеобразное фырканье, которые издавали боксеры, когда упражнялись, – толкнув двойные двери, открывавшиеся в обе стороны, я окунулся в атмосферу бокса.

За дверьми находился просторный зал, оснащенный всеми мыслимыми тренажерами, дюжиной легких и тяжелых боксерских груш, в центре располагались два полноразмерных ринга, освещенные мощными прожекторами, – словом, здесь было все, что нужно профессиональным бойцам.

С устойчивым запахом пота смешивался густой туман табачного дыма – вокруг одного из рингов стояла большая толпа мужчин, наблюдающих за негром, колотящим обычного свободного партнера, который работал с Олафом, сколько я его помню. Остальные боксеры усердно тренировались: кто стучал по груше, кто прыгал через скакалку, кто занимался тренировочным боем с воображаемым противником. Они готовились к турниру, который Олаф проводил в «Атлетик-клубе» в конце каждой недели.

Я прошел через зал, направляясь к кабинету Крюгера.

– Привет, Вик.

Хьюсан, спортивный обозреватель из газеты «Геральд», поймал меня за руку, продираясь через толпу вокруг ринга.

– Тебе тоже привет, – ответил я.

Хьюсан был высоким, гибким, довольно цинично выглядевшим парнем с уже заметной лысиной, с отечными мешками под глазами и с табачным пеплом на одежде. Его засаленная шляпа покоилась на затылке, из большого рта торчала влажная, потухшая сигара.

– Только посмотри, Вик. – Он поманил меня к рингу. – Этот негр собирается уложить Хантера. Тебе лучше поставить на него перед тем, как его удары станут более решительными.

Его маленькие острые глазки задержались на синяке на моей шее. Эта отметина его явно заинтересовала.

– Скажи, кто тебя побил?

– Послушай, приятель, возвращайся к своему негру и оставь меня в покое, – отмахнулся я. – Олаф поблизости?

– В своем кабинете. – Он задумчиво продолжал рассматривать синяк. – Есть новые сведения по убийству, Вик? Спорю, что это сделал мерзавец Ледбеттер. Он всегда ползает по дюнам, словно чертова змея, шпионя за парочками. – Его желтоватое лицо вытянулось. – Он однажды шпионил за мной. Иисусе! Ну и страху он на меня нагнал! Я думал, это ее муж.

– Это мог быть кто угодно, – ушел я от ответа. – Вообще-то этим делом занимается Брендон, так что спроси лучше у него.

– Эй! Не убегай. – Он снова схватил меня за руку. – Кстати говоря, вон там сидит куколка, на которую ты наверняка захочешь взглянуть. У нее такие ножки… Я пытался выяснить, кто она, но ее якобы никто не знает, а может, просто говорить не хотят.

Я проследил за направлением, в котором указывал его палец. На дальней стороне ринга, где располагались несколько рядов деревянных скамеек, сидела девушка. Первое, что я заметил в ней, была копна пламенно-рыжих волос. У нее было худое лицо с высокими скулами, большие глаза с густыми ресницами придавали ей восточный колорит, который заставляет вас думать об интригах, секретных бумагах и о ночном поезде на Будапешт. На ней была бутылочно-зеленого цвета замшевая куртка на «молнии», черные брюки с завышенной талией и ботинки от Бата. Она пристально и несколько критично наблюдала за негром, за тем, как он скользит по рингу; каждый раз, как он бил по ребрам, ее губы сжимались и она пододвигалась поближе, словно боялась что-либо пропустить.

– Да, ничего куколка, – заметил я. – А почему не спросить ее саму?

– Безопаснее будет вскрыть артерию, – хмыкнул Хьюсан. – Хэнк пробовал раскусить ее, но она дала ему от ворот поворот. Это крепкий орешек. Я подозреваю, что у нее здесь хорошая защита, вряд ли она одна в подобном заведении.

Кто-то позвал Хьюсана, он, подмигнув мне, нырнул обратно в толпу. Я бросил еще один пристальный взгляд на рыжую девушку и продолжил свой путь к кабинету Олафа.

Кабинет был маленькой, обшарпанной комнатой, ее стены были увешаны глянцевыми портретами призеров, афишами, рекламирующими сотни боев, которые провел Олаф с тех пор, как приехал в Оушн-Сити. Сам Крюгер сидел за большим письменным столом, заваленным бумагами, на котором стояло с дюжину ни разу не звонивших телефонов. За другим столом, поменьше, стучала на машинке пергидрольная блондинка, она жевала резинку и заполняла комнату ароматом духов, наверняка стоивших по десять центов за галлон.

– Есть минутка или ты занят? – спросил я, захлопывая дверь.

Олаф указал мне на стул. Он был весьма миниатюрен, лыс как яйцо и так же умен, какими они обычно бывают. Он был в рубашке, без пиджака, его тонкая золотая цепь для часов стягивала расстегнутый жилет, а галстук свободно висел на открытом вороте рубашки.

– Как ты, Вик? Я не занят. В этом жалком заведении никогда ничего не происходит, так что у меня уйма свободного времени.

Тут, словно чтобы доказать, что он врун, зазвонили сразу три телефона, дверь распахнулась, зашли два парня и начали орать что-то о халатах, которые они хотят надеть на их следующий бой. Парни были такие же большие, страшные и крепкие, как и пара буйволов, но Олаф отмахнулся от них, словно они были карликами.