— Хочешь не хочешь, а надо. Тебе скоро в школу. Тогда будешь подниматься рано каждое утро. Надо готовиться.

— Не хочу в школу, — проворчал Итан, зарываясь головой в подушку.

— Так вначале все говорят. А когда станешь ходить, понравится.

— Я хочу к бабушке и дедушке.

— Вот мы туда сейчас и поедем. Теперь тебе придется проводить у них много времени.

— А что мама сделала на завтрак?

— Готовить завтрак буду я. Что ты хочешь?

— Колечки «Чириоуз» и кофе.

— Неужели кофе?

— Надо узнать, какой у него вкус.

— Довольно противный.

— Тогда зачем ты его пьешь?

— По привычке, — ответил я. — Пью давно, поэтому уже не замечаю ничего плохого.

— Позови маму.

— Мама еще не пришла, — сказал я, продолжая гладить сына.

— Она поехала на рыбалку?

— Куда?

— Дедушка иногда ездит на рыбалку. Я думал, он взял ее с собой.

— Нет, мама не на рыбалке.

— Почему?

— Потому что она в другом месте.

— В каком?

— Вот это мне и самому хотелось бы знать. — Я помолчал. — Послушай, когда ты будешь у бабушки и дедушки, то, может, случайно по телевизору или по радио услышишь, как про меня говорят что-то нехорошее.

— Что?

— Ну например, что я плохо относился к твоей маме. — Сказать насчет убийства у меня не повернулся язык.

— Так это же неправда, — удивился Итан.

— Мы это знаем, а другие нет.

Итан задумался, затем потянулся и погладил мою руку.

— Хочешь, я расскажу им, как все было на самом деле?

Мне пришлось на секунду отвернуться. Защипало в глазах, словно туда попали соринки.

— Спасибо, пока не надо.

— А ты знаешь, — вдруг сказал он, — мама тоже мне говорила кое-что.

— Что именно?

— Люди могут про нее рассказывать, что она плохая. Чтобы я не верил и помнил: она любит меня. — Итан нахмурился. — А вдруг и про меня все станут говорить, будто я плохой?

— Никогда! — Я наклонился и поцеловал сына в лоб.

Когда я вышел с Итаном во двор, в свой джип «Чероки» садился сосед Крейг. Мы жили здесь уже три года, и ни разу не было, чтобы Крейг не поздоровался, не сказал что-то о погоде, не спросил, как дела. Он вел себя очень приветливо. Если брал машинку для подрезания живой изгороди, то возвращал ее в ту же минуту, как только заканчивал работу. А сейчас бросил на меня хмурый взгляд и ничего не сказал. Я поздоровался, но Крейг не ответил. Сел в машину, пристегнулся и включил зажигание.

Вот такие дела.

Я отвез сына к родителям и отправился на работу. У меня еще было время до встречи с Натали Бондуран. В отделе новостей, когда я вошел, все сотрудники уставились на меня. Никто ничего не сказал. Просто смотрели. Двигаясь к своему столу, я походил на героя фильма «Мертвец идет».

На автоответчике было несколько сообщений, все от журналисток, осаждавших меня вчера у дома. Еще меня приглашали на ток-шоу «Доктор Фил», чтобы я там рассказал, как все произошло, чтобы Америка знала: я не убивал свою жену и не избавлялся от ее трупа.

Я стер сообщения. Включил компьютер, но он не загружался, потому что мой пароль был отменен.

— Привет, — раздался голос сзади.

Я развернулся в кресле. Передо мной стоял Брайан.

— Не ожидал тебя сегодня увидеть. — Он опустил голову. — Ведь у тебя сейчас столько хлопот.

— Ты прав, хлопот у меня много.

Брайан тронул меня за руку.

— Давай зайдем ко мне на минутку.

Он закрыл дверь кабинета и показал на стул. Я сел.

— Мне неприятно это сообщать, но ты отстранен от работы. Временно.

— Почему, Брайан? — Я прекрасно знал почему, но хотелось, чтобы он помучился и объяснил.

— Ты на подозрении у полиции, насчет этих дел с твоей женой, и пока не должен выполнять работу журналиста. Это неэтично.

— С каких пор руководство нашей газеты стала заботить этика?

— Ты сам все понимаешь.

— Скажи, Брайан, ты просматривал мою электронную почту?

— Ты о чем?

— Ладно, забудь. Все равно ты делал это по приказу Мэдлин.

— Я действительно не знаю, о чем речь.

— А отпуск у меня будет оплачиваемый?

Брайан отвел взгляд.

— Нет, Дэвид. Газета не может позволить себе платить сотрудникам, которые ничего не делают.

— У меня есть три недели неиспользованного отпуска, — сказал я. — А если через три недели мои проблемы не разрешатся, тут уж вы можете отправить меня на все четыре стороны.

Брайан задумался.

— Мне надо посоветоваться.

— Я спрошу у нее сам. Счастливо оставаться, Брайан.

Я вышел и закрыл за собой дверь.

На обратном пути я задержался у стенда с ячейками, куда вкладывали почту сотрудников. В моей лежало четыре конверта, один с чеком жалованья. Наверное, в последний раз. Я засунул конверты в карман и продолжил путь.

В приемной Мэдлин Плимптон, как всегда на посту, дежурила верная секретарша Шеннон. Я поздоровался и, несмотря на ее протесты, шагнул к двери кабинета. Мэдлин сидела за столом и просматривала бумаги, прижав к уху телефонную трубку. Она подняла голову и посмотрела на меня.

— Извините, но я почти ничего не слышу. Наверное, на линии неисправность. Я попрошу Шеннон соединить нас позднее. — Мэдлин положила трубку. — Привет, Дэвид.

— Вот решил заглянуть, поблагодарить тебя за поддержку, — произнес я.

— Садись.

— Спасибо, я постою. Брайан сказал, что меня временно отстранили от работы.

Мэдлин откинулась на спинку кресла.

— Я тебе сочувствую. Уверена, что ты не причастен к исчезновению жены.

— Неужели ты не поверила? Ведь повсюду твердят об обратном.

— Не поверила.

Ее слова меня смутили.

— Да, слухи ходят, — продолжила Мэдлин. — Я поспрашивала кое-кого в полиции. Ты у них числишься подозреваемым. Они думают, что ты каким-то образом избавился от жены. А журналисты тут же устроили охоту на ведьм. Так у них заведено. Но я знаю тебя, Дэвид. И считаю хорошим человеком. Конечно, не без недостатков. Упрямый, уверенный в своей правоте, немного идеалист, не всегда способный увидеть картину в целом, но добрый, великодушный, я бы сказала, благородный. Не способный на дурные поступки, что бы там ни говорили.

Я сел. Неужели она это искренне или просто играет?

— Однако в данный момент репортером у нас ты работать не можешь. Потому что сам стал объектом внимания журналистов.

— У меня есть три недели неиспользованного отпуска.

Она кивнула:

— Вот и чудесно. Его и возьмешь.

— И последнее. — Я замолчал и посмотрел на нее.

Мэдлин ждала.

— Ты сообщила Элмонту Себастьяну об электронном письме, где некая женщина назначала мне встречу, чтобы передать информацию о членах городского совета — взяточниках?

Она спокойно выдержала мой взгляд.

— Нет. Когда ты вернешься на работу и у тебя появится заслуживающий доверия материал на данную тему, мы поместим его на первой полосе. А такие люди, как Себастьян, мне никогда не нравились. Я не хочу иметь с ним ничего общего.

Я поблагодарил ее и ушел.

Натали Бондуран просматривала запись утренних новостей в своем кабинете. Когда я вошел, то на экране увидел себя, объявляющего собравшимся журналистам, что у меня нет никакой нужды проверяться на детекторе лжи. Адвокат нажала кнопку «пауза», бросила пульт в кресло и повернулась ко мне:

— Вы, я вижу, сами проситесь в тюрьму.

В своей жизни Джан переиграла много ролей, но убийцы среди них не было. Для этого следовало обладать иными актерскими качествами. Большинство сценариев, которые она разыгрывала, мотивировалось получением сиюминутной выгоды или когда надо было затаиться, выждать удобный момент. Но убивать — совсем другое.

Если бы представилась возможность завладеть долей бриллиантов Дуэйна, она бы непременно ею воспользовалась. Без вопросов. Повторила бы сценарий исчезновения, который подготовила для Дэвида. Но убить Дуэйна, всадить ему в мозги пулю или нож в сердце? Сознательно, с умыслом она пока еще никого не убила.