Бык внутри Аурокса был этим доволен, и существо зашевелилось.

— Ты любишь боль? — спросил Аурокс, грубо шаря руками по ее спине. Затем он опустил голову, найдя зубами мягкий изгиб ее шеи. Он укусил ее до крови, хотя ему вовсе не хотелось пробовать ее на вкус. — Ты любишь боль? — повторил он вопрос с ее кровью во рту, хотя и чувствовал ответ в пульсирующей в Бекке похоти и страсти.

— Люблю, — простонала Бекка. — Давай же! Дай мне укусить тебя! Стань моим Супругом, моим мужчиной!

Аурокс не думал останавливать ее. Он вообще не думал, а только чувствовал похоть, усиленную отчаянным и вульгарным духом.

Аурокс позволил этим эмоциям овладеть собой. Он прижался к Бекке, закрыл глаза и отдался ей, произнеся слова, идущие откуда-то из глубин его подсознания, настолько инстинктивные и машинальные, что мышление и понимание не имели к ним никакого отношения:

— Да, Зо! Укуси меня!

— Ты придурок! Зои?! Я покажу тебе кое-что, отчего Зои Редберд покажется тебе кроткой овечкой!

Бекка впилась в него зубами. Аурокс почувствовал острую боль и тепло струящейся по шее крови. Затем рот Бекки прижался к свежей ране на его шее, но всего на секунду. Как только она попробовала его кровь, ее эмоции изменились. Гнев и похоть испарились, уступив место животному страху.

— О, Богиня! Нет, это неправильно!

Бекка пыталась отстраниться от него, но Аурокс подхватил ее на руки и, сделав два шага, прислонил спиной к дереву.

— Подожди, нет! — настаивала Бекка, пытаясь говорить ровным голосом, хотя ее страх накатывался на Аурокса волнами, питая и меняя его. — Остановись! У тебя неправильный вкус!

Существо внутри него пульсировало и шевелилось, желая освободиться ради мародерства и варварства. Он фыркнул, и в этом звуке послышались отголоски бычьего рева.

— Серьезно, прекрати! Я не хочу быть с кем-то, кто по уши влюблен в Зои!

Зои…

Ее имя прозвучало внутри него, прогнав быка как вода — огонь.

— Что здесь происходит?

При звуке голоса Дракона Ланкфорда Аурокс сделал шаг назад, отпустив Бекку.

Девушка вжалась в кору дерева и испуганно уставилась на Аурокса.

— Аурокс? Бекка? Что у вас не так? — спросил Дракон.

— Всего лишь небольшое недоразумение. Я думал, эта недолетка понимает, чего хочет, — отозвался Аурокс, поворачиваясь к Фехтовальщику и не обращая внимания на Бекку. — Я был неправ.

Бекка отошла от дерева и встала так, чтобы Дракон оказался между ней и Ауроксом, и ее страх быстро улетучился, принеся взамен уверенность и гнев.

— Я знаю, чего точно не хочу: встречаться с еще одним парнем, волочащимся за Зои Редберд! Надеюсь, тебе по душе стоять в очереди, потому что многие до тебя уже там побывали!

— Бекка, нет смысла вести себя так грубо. Ты же знаешь, что вампиры верят в свободу выбора и взаимные чувства. А если желание не взаимно, то сделай правильный выбор и уйди с достоинством, — твердо произнес Дракон.

— Мне это подходит, — ответила ему Бекка и прошипела Ауроксу: — Прощай, придурок!

Она ринулась прочь.

— Аурокс, — медленно начал Дракон. — Вампирское общество открыто множеству разнообразных путей желания и страсти, но тебе стоит уяснить, что некоторым из этих путей не стоит следовать, если у сторон нет полного понимания происходящего и определенного, более глубокого опыта. — Дракон вздохнул, отчего сразу же показался старым и усталым. — Ты понимаешь, что я пытаюсь до тебя донести?

— Да, — кивнул Аурокс. — У этой недолетки, Бекки, подлая душа.

— Правда? Должно быть, я не замечал.

— Я не верю, что Зои Редберд такая!

Дракон приподнял брови:

— Я тоже так не думаю. Ты знаешь, что Неферет не ладит с Зои?

Аурокс посмотрел ему в глаза.

— Они враги.

Дракон не отвел взгляда.

— Можно сказать и так, хотя мне бы хотелось, чтобы все было иначе.

— Вы не союзник Неферет, — понял Аурокс.

Черты лица Фехтовальщика застыли, и его усталое, но открытое отношение исчезло.

— Я следую только своим путем, и ничьим больше.

— А Никс?

— Я не восстану против Богини, но и не буду защищать кого-то, кроме самого себя. Путь Дракона — единственное, что у меня осталось.

Аурокс изучал его. Эмоции Дракона находились в туманной дымке. Вампир ничего не проявлял: ни гнева, ни отчаяния, ни страха. Ничего. Загадочно. Возможно, именно поэтому Аурокс заговорил о собственной головоломке:

— Я назвал Бекку Зо.

Брови Дракона снова взлетели вверх, и по выражению его лица стало ясно, что его рассмешили слова Аурокса.

— Ну, Аурокс! Дамам — подлые они или нет — обычно не нравится, когда их называют именами других дам!

— Но я не знаю, почему так сказал!

Дракон пожал плечами:

— Должно быть, ты думал о Зои.

— Я этого не осознавал.

— Иногда так бывает.

— Значит, это нормально? — спросил Аурокс.

— За свои сто с лишним лет я понял одну простую истину — в отношении женщин ничего нельзя назвать нормальным, — ответил Дракон.

— Учитель, могу ли я попросить вас об услуге?

— Да.

— Не рассказывайте о случившемся Неферет.

— Я не из болтливых, парень. И тебе стоит быть таким же.

Фехтовальщик похлопал Аурокса по плечу и ушел, оставив творение Неферет сбитым с толка, взволнованным и, как всегда, одиноким.

— Предстоит катастрофа вселенских масштабов, — шепнула мне Афродита, когда утром понедельника мы стояли под дверями кабинета, в котором намечался урок Танатос.

Этот кабинет был одним из самых больших в школе. Вообще-то, за исключением кабинета драматического искусства, напоминавшего актовый зал в миниатюре, и самого актового зала, это был самый большой «обычный» классный кабинет в школе.

«Отлично, — подумала я, — больше места для неизбежного взрыва».

— Непохоже, что выйдет прогулять этот урок, — пробормотала я, обращаясь к Афродите. А всем остальным сказала: — Ладно, пойдем внутрь. Не волнуйтесь. Мы вместе, а значит, все не так уж плохо.

Меня окружила кучка-вонючка, Стиви Рей, Рефаим и хорошие красные недолетки. С покорным и готовым ко всему видом все кивнули и замерли в ожидании, что запахнет жареным.

Я открыла дверь и ступила на порог.

Камень Провидца немедленно начал нагреваться.

Даллас и его шайка уже находились в кабинете, предсказуемо заняв задние ряды парт.

Аурокс сидел на первой парте в дальнем углу, очевидно отделившись от банды Далласа. Я задумалась, почему он не вместе с плохими ребятами, ведь он, как и они, играл за Неферет, но старательно отвела от него взгляд.

— Я попытаюсь отнестись ко всему положительно, — возвестила Стиви Рей, игнорируя адресованную ей презрительную усмешку Далласа и гнусный смех Николь, напоминавший дешевый парфюм. Моя подруга взяла Рефаима за руку и с улыбкой поцеловала его в щеку. — Не ведись на них!

— Удачи, — буркнула Эрин.

Шони, между которой и Эрин стояли несколько ребят, промолчала.

— Он красный, и я не подразумеваю хороший красный цвет, как у Шони, — сказала Шайлин, глядя на Далласа поверх моего плеча.

Я посмотрел на нее:

— Что ты имеешь в виду?

— Я красная? — переспросила Шони.

— Да, — ответила Шайлин. — Твой цвет чистый и его легко понять. Ты похожа на костер — теплый и добрый.

— Мило, — заметила Стиви Рей.

— Спасибо, — поблагодарила Шони. — Это и впрямь здорово.

— А что Даллас? — спросил Рефаим.

— Его красный похож на бомбу…гнев…ненависть, — ответила Шайлин.

— Значит, давайте-ка пойдем на передние ряды, подальше от него, — предложила Стиви Рей.

— Не от всего так легко уйти, — заметила Эрин, не глядя на Далласа. Она сверлила взглядом красную, как костер, Шони, а та, в свою очередь, внимательно изучала свои ногти.

— Не будь такой пессимисткой, Эрин, — сказала Стиви Рей, прерывая затянувшуюся паузу. Затем улыбнулась мне открытой сияющей улыбкой: — Пойдем, сядем впереди!