— «Солдат армейский»! — не то серьезно, не то в шутку выкрикнул Валерик.
Сообразил Саша, что незнание лучше всего спрятать именно за шуткой. Он тоже подключился к игре.
— «Строевая артиллерия»!
— А вообще-то, — настроился серьезно Валерик, — это, наверное, означает «сухопутная армия» в отличие от десантников и всяких морских сил…
— Много ты знаешь! А скажи тогда, — вспомнил Саша, — что значит «ВВ»?
— А таких не бывает!
— Еще как бывает! Сам видел на погонах. Не знаешь?
— «Воздушное вооружение», вот!
— Ха-ха! Вооружение одно, придумал тоже!
— А ты знаешь?..
Но в этот момент Саша увидел, как на тротуар ученики высыпали — в школе первая смена кончилась. Шум, гам пошел, все коты попрятались в срочном порядке. А сюда приближался Эдик, который все знал и не боялся вопросов (так о нем ребята из его класса говорили). Саша решил использовать ситуацию и, когда Эдик поравнялся с ними, спросил:
— Эдик, вот Валера говорит, что «ВВ» на погонах — это «воздушное вооружение». Правда ведь, что не так?
Эдик, который все знал и не боялся вопросов, тут же остановился, подкинул свой портфелик, боднул его, схватил ловко опять и, расставив ноги, внушительно сказал:
— Эх вы, стратегия! Так вот: «ВВ» означает «внутренние войска». Понятно?
— А сэ-а? — хором сказали мальчики.
— «СА» означает «советская армия», вот и все! — Он ухватил Сашу за кончик носа и здесь же отпустил. — А ты что, служить собрался? Тогда тебе надо в военкомат. Только теперь, пожалуй, придется в военкомат другого района обращаться, ведь ты теперь не наш, не на нашей улице будешь жить. А там, очень возможно, другой район совсем…
Саша поперхнулся новым вопросом. Он удивленно вытаращился на Эдика, а тот уже и уходить собрался.
— Как это я не ваш? Чего ты придумал?
— А вот так. — Эдик даже наклонился к Саше, чтоб тот лучше расслышал. — Нам учительница говорила, что ваша семья тоже переезжает, а так как вы сейчас без мужских рук в доме, то наш класс будет помогать вам грузить вещи и книги… Так что до свидания, Сашок. Приходи в гости теперь на нашу улицу…
Очень это было непонятно и неожиданно. Как гром с неба ясного или как дождь. Саша верить не хотел.
— Выдумал ты все. Никуда мы не переезжаем!
— Вот еще, надо мне. Сказано, ваш дом тоже будут сносить. Там мы спортплощадку организуем, а то тесно в нашем залике… Так что готовься, командир, будешь перебираться на новые позиции. Ха-ха!
Эдик, который все знал, захихикал, пошел домой. И как, Валера ни приставал к другу, тот уже ничего и никого не замечал вокруг — на него свалилось нежданно-негаданно такое большое горе, что он онемел и оглох.
Они договорились, что сначала Саша все как следует разузнает у своих, а потом уж они решат, что им делать и как быть дальше.
Когда Саша к дому своему подходил, у него даже голова закружилась от расстройства. Так сразу жалко стало все — и дом, и сарайчик, и забор, и крылечко, на котором он так часто играл с Радиком. Вон еще в полу дырка — проломился кусочек доски, когда Саша утюг чуть себе на ноги не уронил. А в заборе новые планки, они еще не успели почернеть — это папа делал в последний свой приезд… А теперь все это сломают без него, без папы — как они могут? Кто им право такое дал, без отца все решать?!
6
Но оказалось, что папа все знал и даже письмо прислал, что он согласен с переездом в новый дом, вот только беспокоится: как они без него с этим справятся…
— Так что нечего сырость разводить под глазами. — Мама обняла Сашу, который сидел у нее на коленях, глядя в одну точку и пуская наперегонки то из левого, то из правого глаза по слезинке. — Ну чего ты, Сашок? Ведь лучше будет — ванна, горячая вода… А то вон у меня и у бабушки от холодной-то руки болят. Ведь ты не хочешь, чтобы у нас с бабушкой руки болели?
Саша, выпятив нижнюю губу, молча мотнул головой.
— Ну, вот видишь. А там нам будет хорошо — у тебя тоже больше места для игрушек появится, для книг… Сейчас везде в городе деревянные дома ломают, их и осталось-то всего… А вот и до нашего очередь дошла.
— Да-а… — наконец, выговорил Саша. — А ребята как же? С кем я там играть буду? — Он вздохнул, подумав о Лариске, представил ее в армии Никифорова, и губы его опять стали кривиться и складываться в ниточку.
Сейчас он совсем не был похож на боевого командира — так себе, плаксивый маленький мальчуган, и все. Если бы армия увидела своего полководца в этот момент, она отвернулась бы от него. Но, к счастью, командира в эти минуты никто не видел.
— Ничего, заведешь себе новых друзей. А сюда тоже будем приходить, в гости. Знаю, знаю твою печаль — уж больно привык ты к скверику… Ну и там со временем свой скверик будет. — Она посмотрела на бабушку, и та улыбнулась.
Потом мама сказала, что завтра суббота, она свободна, и они могут с ним пойти посмотреть новое жилье. Саша кивнул. Конечно, интересно все-таки посмотреть.
— А еще чьи дома ломать будут? — спросил он вдруг.
— Ну, еще за нами дом, Слесаревых, они тоже туда переезжают.
— А Лариска? — воскликнул Саша.
— Вот чудак! — засмеялась бабушка. — Зачем Ларисе переезжать, ведь у них дом каменный, пятиэтажный. Ты вот лучше пригласи ее завтра квартиру смотреть, а то одну ее потом не пустят — там надо главную широкую улицу переходить, тоннеля там нет, а она еще маленькая…
…День прошел незаметно. Саша по просьбе мамы собирал свое имущество, а бабушка укладывала на кухне посуду в большую картонную коробку. Как раз когда Саша открыл коробку с конструктором — посмотреть, все ли на месте, — вошла Лариска. Она, не снимая своего нового пальто, стала на одну ногу, а другую припечатала к стене и стояла, как цапля.
— Уезжаете? — спросила санитарка своего командира, и тот, вздохнув, ничего не ответил — расстраиваться только зазря.
— Давай помогу, — оторвалась от стены Лариска и, нагнувшись, стала быстро-быстро заворачивать в бумагу все, что попадалось ей под руку. Скоро ей стало жарко, она сбросила пальтецо на диван и вновь принялась за работу.
Саша застыл. Он совсем не был доволен такой поспешностью Лариски. Как-то само собой получилось, что он вдруг посмотрел на Лариску и сказал:
— А чего ты радуешься-то?
— А я и не радуюсь. Чего мне радоваться-то? — Она что-то поняла и движения ее стали замедленными. — Мишку-то куда положишь?
— Да ну его, он без руки одной.
— Возьми, все равно жалко.
Саша вдруг сказал:
— Знаешь что? Хочешь, я тебе чего-нибудь подарю? Хочешь? — Он говорил, а сам быстро соображал, что бы такое Лариске на память дать, такое, чтобы она и не думала про этого Никифорова, а про него, про Сашу, всегда думала.
Он поколебался немного, потом вытащил из коробки, где раньше кубики лежали, прозрачный стеклянный шарик, весь испещренный снаружи тонкими разноцветными полосками — синими, желтыми, красными, фиолетовыми… Если этот шарик держать у самого глаза и чуть покрутить, то во всем видимом мире начинали плясать огненные вихри, вспыхивали и тут же гасли радужные молнии, и им не было конца.
— Во, хрустальный. — Саша протянул шарик Лариске, и та взяла его с удивлением, как волшебный предмет из какой-нибудь сказки.
У Никифорова могли быть пистолеты и машины, лото и фонарики, и мало ли чего еще, но такого шарика у него быть не могло, это точно. Тут Саша не сомневался.
Лариска держала шарик в вытянутой руке и жмурилась.
— Да не так ты! Вот смотри как надо.
Саша взял Ларискины пальцы с шариком в свою ладонь и передвинул их ближе к ее носу, так что она сначала даже чуть отшатнулась в испуге. А потом присмотрелась и сказала:
