Разве можно упоминать о милосердии применительно к людям, о которых Вы говорите (памфлет составлен в форме диалога)? Такие рассуждения были бы уместны, если бы это было их первое нарушение, которое произошло из-за невежества или же по какой-либо небрежности. И, возможно, в данном случае правосудие могло бы закрыть глаза. По разве прощают неприкрытые преступные намерения и давно задуманное зло, которое, после того, как уже однажды простили их вину, вернулось в более страшном обличий и коварном преступлении, что тоже сошло с рук. И, не оценив сладости прощения, без тени стыда они в третий раз попытались довести до конца свое черное дело — сможет ли теперь какой-либо порядочный человек приписать это любой другой цели, как не умерщвлению доброго короля и безвозвратному ниспровержению всех его истинных приверженцев?! Есть ли здесь хоть какая-то причина быть милосердными?.. Итак, я заканчиваю. Здесь не было ничего другого, помимо жестокости, и не следует щадить тех, кто столь часто грешил…

…Что касается второго вопроса, где Вы связываете их ниспровержение с разрушением государства (ответ на аргумент, что государство может пострадать от утраты ими былого могущества), то, если бы на то были веские причины, я бы ответил более подробно. Но данное замечание настолько легкомысленно, что я со смехом и негодованием отвергаю его. Вот лучшее сравнение для этого. У меня во рту гнилой зуб, что мучает меня день и ночь. Лучше вырвать его, оставшись со щербиной, которая, о чем я хорошо знаю, не украсит меня, чем от смущения замазывать его, и так уничтожить все другие, которые в конце концов выпадут согласно своей природе, что сделает меня уродливым и больным. Воистину, даже если бы король, кроме них, вообще не имел лордов на этой земле, все же без сомнения было бы лучше отдать их в руки сатане на бесконечную муку, чем примириться с ними, поскольку восстановление их влияния привело бы единственно к подчинению ими короля своей воле для выполнения их низких желаний: как говорил святой Августин, Veternose consuetudinis vis nimis alto radices habet. Они неисправимы, они неизлечимы. И даже если предположить, что у короля не осталось бы ни одного лорда и советника себе в помощь, все равно они не заслуживали бы того, чтобы их положение было восстановлено и не могли находиться среди истинных рыцарей, коих король имеет подле себя. И если нас обвинят в том, что память изменяет нам и мы наговариваем на этих предателей, то остается еще много свидетельств, подтверждающих нашу правоту. В заключение я утверждаю, что для блага государства будет полезнее навечно изгнать и уничтожить их, нежели примириться с ними, как бы то ни было…^{82}

В следующем октябре молодой герцог Сомерсет, Гарри, лорд Рус и лорд Одли[36] с некоторым числом вооруженных людей, имея при себе письма короля, подошли к Кале, так как упомянутый герцог, согласно воле короля, намеревался стать капитаном Кале. Он полагал, что граф Уорик сразу передаст ему эту должность, поскольку таков был высочайший приказ; но когда он прибыл на эту землю, то засевшие в Кале попытались схватить его, и он в большом расстройстве вынужден был ретироваться и укрыться в замке Гин (Guisnes), где ему пришлось оставаться еще достаточно долго. Сопровождавших его солдат разоружили и отпустили. Лорд Одли был захвачен в Кале, откуда сбежал во Фландрию и затем тайно вернулся в Англию.

Вскоре лорда Риверса послали в Сэндвич охранять город, чтобы граф Уорик и другие лорды не смогли остановиться там, поскольку, как говорили, весь Кент одобрил и поддержал их; и также правда, что упомянутый лорд Риверс должен был удерживать несколько больших кораблей, принадлежавших графу Уорику, которые стояли там в бухте на якоре.

И тогда упомянутый граф Уорик, улучив удобный момент, послал ночью нескольких своих солдат схватить лорда Риверса и Энтони [Вуд-вилла], его сына, которых вытащили прямо из постелей; он привез их в Кале и вернул себе все суда, кроме одного, называвшегося «Грейс Диу» и на котором невозможно было бы далеко уплыть из-за пробоины в днище.^{83}

Что касается новостей, то милорд Риверс был доставлен в Кале, и там в присутствии 160 лордов милорд Солсбери бранил его сыном холопа и невеждой за то, что тот называл его и этих лордов предателями, когда на самом деле они являются истинными вассалами короля, а настоящий предатель — он и ему подобные. И милорд Уорик напустился на него с ругательствами, говоря, что его отец, будучи всего лишь сквайром, возвысился при короле Гарри V, который устроил его брак и сделал его лордом, и что не подобает ему поносить лордов, в коих течет королевская кровь. И милорд Марч тоже вступил в перепалку[37]. И сэр Энтони также стал браниться с этими тремя лордами.^{84}

Тогда появился один рыцарь из Девоншира, звавшийся сэром Болдуином Фалфордом, и сказал, что под страхом смерти он должен был уничтожить графа Уорика и его флот, а король — возместить ему его издержки; на это он получил тысячу марок. Его путешествие закончилось, когда он, растратив все деньги, вернулся домой.

И наконец, чтобы досадить графу Уорику, с большим флотом был послан герцог Эксетерский, носивший звание адмирала, который проплыл от Сэндвича до Дартмута (Dartmouth), и там из-за отсутствия продовольствия и денег его солдаты разбежались. И на пути между Сэндвичем и Дартмутом он повстречал графа Уорика, державшего свой путь из Ирландии, где тот, должно быть, встречался с герцогом Йорком, и, забрав оттуда свою мать, которая боялась там оставаться, вез ее в Кале. Но ни герцог не осмелился напасть на графа, ни граф не стал причинять ему беспокойства, потому что тот был адмиралом и королевской крови, и он позволил ему спокойно уйти.

В июне того же самого года были снаряжены пятьсот солдат, которым надлежало арестовать герцога Сомерсета и препроводить его из Гина в Англию. Пока они ожидали попутного ветра в порту Сэндвича, туда прибыли солдаты графа Уорика и разоружили их, а некоторых убили…[38]

…Тем временем граф Уилтширский, казначей Англии, лорд Скэйлз и лорд Ханджерфорд, имея на то полномочия от короля, отправились в город Ньюбери (Newbury), который находился во владениях герцога Йорка, и там провели строгие допросы всех тех, кто в той или иной степени оказывал помощь, или проявлял благосклонность, или находился в дружбе с упомянутым герцогом либо с любым из его приспешников; в результате часть горожан были признаны виновными — некоторых привязали к хвостам лошадей и пустили тех вскачь, некоторых повесили, некоторых четвертовали; у всех прочих жителей города отобрали все их имущество.

После чего граф Уилтширский отправился в Саутемптон якобы с целью захватить графа Уорика, но в действительности, как оказалось впоследствии, чтобы скрытно покинуть королевство; он снарядил пять больших генуэзских кораблей (галеонов), стоявших тогда в порту упомянутого города, и расположил там английских солдат, и запасся продовольствием на королевских условиях — без оплаты, поскольку должен был совершить рейс для короля, и поместил большую часть своих богатств на упомянутые суда; и вскоре после этого он спешно вышел из порта в море, боясь всю дорогу встретиться с графами Уориком и Солсбери, и наконец прибыл на голландскую землю, и отослал своих солдат обратно в Англию.

Тогда ко всем епископам, аббатам, приорам и другим влиятельным духовным и мирским персонам были посланы тайные королевские указы, предписывавшие без задержки собрать деньги для короля, чтобы было чем платить воинам, охранявшим морские рубежи от упомянутых графов; и упомянутый граф Уилтширский пообещал всем тем, кто был готов предоставить королю любые деньги, что они получат владения и добро герцога Йорка и графов, которых называли откровенными предателями. И упомянутый граф Уилтширский определил сумму, которую обязан был заплатить каждый человек, введя таким образом очень значительный налог. И, более того, король приказал, чтобы каждый город, городок, поселение или округ содержал на свои деньги солдат, которым вменялось в обязанность охранять побережье из страха высадки там упомянутых графов.

Кроме того, Палата общин Кента, боясь, как бы месть жестокого и деспотичного графа Уилтширского не коснулась и их подобно тому, как это случилось в Ньюбери, послала секретные письма в Кале к вышеупомянутым графам, упрашивая их со всей возможной поспешностью придти к ним на помощь и защитить от их врагов и обещая оказать им все возможное содействие.

Названные графы не сразу поверили в искренность этих слое, а послали в Кент лорда Фоконберга узнать, соответствуют ли их прступки их обещаниям: и большинство жителей Кента и других графств молило лорда Фоконберга о помощи, с нетерпением ожидая прибытия графов.^{85}