Через неделю после убийства граф и его сыновья собрали банду людей из Тивертона, прошли в Эксетер, захватили городские ворота и до Рождества держали весь город в подчинении. Затем они отправились в Паудерамский (Powderham) замок, запугали его владельца сэра Филиппа Кортене и жестоко обошлись с двумя священниками из собора в Эксетере.
В Вестминстере Барли (Burley) и его делегация возмутительно давили на Палату лордов — они потребовали трех обсуждений в течение пяти дней для ответа на их запросы о протекторате. В третье обсуждение в Палате лордов 17 ноября Барли втиснул сообщение о зверствах в Девоншире, вести о которых только что достигли столицы; по пути они обросли новыми, еще более жуткими подробностями.
…Барли, сопровождаемый значительным числом представителей Палаты общин, от имени всех их товарищей, напомнил упомянутому лорд-лейтенанту и всей Палате лордов, что Палата общин несколько раз делала запросы их добрым светлостям, до сих пор оставшиеся без ответа, о том, что они, будучи хорошими помощниками Его Королевскому Высочеству, должны выбрать протектора этой земли. Поскольку, как сообщает один сведущий человек, посланный на запад страны Палатой лордов, в городе Эксетере граф Девонширский в сопровождении многих мятежников, из которых, как говорят, 800 конных и 4000 пеших, творят ужасающие беззакония. Они разграбили церковь Эксетера и похитили оттуда иконы, чтобы использовать их для выкупов, и также чтобы нанимать в той стороне джентльменов, и еще совершили там множество других гнусностей. А потому, для подавления таких бунтов и разбоя, нужно иметь оного защитника и протектора, чтобы, прознав про его могущество и власть и про вмененную ему обязанность урезонить их, эти воры убоялись бы его; иначе такой разгул беззакония приведет к потере той земли, а вслед за тем и к ниспровержению всего этого государства…{74}
Палата лордов сдалась. Йорк формально опроверг свое соответствие этой должности, однако он уже имел готовый длинный и детальный список условий, при которых был готов занять этот пост, — список, который не мог быть составлен с ходу. Но его триумф был краток. Девонширская фракция на юго-западе к концу года подчинилась, как только столкнулась с угрозой применения силы со стороны правительства: этот стремительный крах должен был бы оставить после себя много людей, и без того никогда не симпатизировавших Йорку, в первую очередь, с осознанием того, что двумя месяцами ранее герцог слишком бессовестно вынудил к введению протектората. Дальнейшее — и весьма бестактное — бряцание оружием не помогло ему ничем: и на третьей сессии парламента, открывшейся 14 января 1456 г., у короля были развязаны руки для того, чтобы удалить его от власти.
К концу февраля он персонально принял участие в парламенте и отрешил Йорка от власти.
Приблизительно шестьюдесятью годами позже итальянец Полидор Вергилий в своей «Истории Англии» (Anglica Historia) позволил себе сделать предположение относительно мотивов, которыми руководствовался Йорк. Хотя он был сильно предубежден против герцога, его предположения достаточно правдоподобны.
Добившись успеха, герцог Йорк, напоминая свое первое послание, где он указывал, что его возвышение имело целью всеобщее процветание, проявил себя мягким, милосердным и либеральным, был очень далек от жесткого обращения с королем Генрихом и вел себя с ним так же, как когда он благородно сопровождал его к Лондону в качестве победителя на поле брани[31]. Он советовался с обоими Ричардами Невиллами и другими знатными людьми, кого он полагал увидеть на заседании, где решался вопрос о протекторате. Он рассчитывал, что вместе с Ричардом Невиллом, отцом, лордом-канцлером Англии, будет управлять государством, а Ричард Невилл-сын, капитан Кале, станет главным военачальником; и так Генрих оставался бы королем только номинально, а не фактически. Они решили, что будет лучше до поры до времени быть с ним снисходительными, чтобы не настраивать против себя простолюдинов, которые повиновались своему королю, поразительно любили и чтили его за святость его жизни. Далее они намеревались распространить свое влияние на область как внутренних, так и иностранных дел, и в конце концов они смогли бы по их собственному усмотрению лишить короля Генриха либо короны, либо жизни, как они думали, не встречая сопротивления, поскольку собирались оставить его без старых советников, отстраняя их от власти и лишая должностей, заменяя их повсюду своими людьми. Так они задумали, постановили и следовали этому правилу во всех службах королевства.{75}
С Йорком не стали сводить счеты (ему выплатили более 1800 фунтов, которые ему должны были за время его первого протектората, и суммы, обещанные за расходы в течение второго; также уже в мае 1456 г. он получил ценное пожалование всех золото- и серебродобывающих шахт в Девоне и Корнуолле), тем не менее его жестокость и интриги ухудшили его положение. Кругом звучали жестокие насмешки в его адрес. Хроника Бейла сообщает, что:
Ночью 19 сентября, еще до того как герцог Йорк остановился у епископа Солсбери, головы нескольких убитых собак были насажены на штандарте на Флит-стрит, а из их пастей торчали листки с сочинениями наподобие следующей «баллады»:
Колл, 1-й лондонский пес
Когда власть обманет, друг щитом станет.
Мой лорд жесток и позабыл про честь,
Плачу за грех милорда я,
Бессмысленно я умираю здесь,
Ему — свобода, мне — петля.
Грабб, 2-й пес
Часто сын платит за грех отца.
Невинный жалобу вознес
О том, что жизнь его прекращена.
Напрасно на Луну выл пес —
Мой срок истек, оглашена вина.
Лагтрайп, 3-й пес
Язык камень точит, хоть сам мягок очень.
Мой господин не стал моей броней,
Милорд был глух к моей мольбе,
И только холм могильный надо мной,
В награду получу себе.
Слагг, 4-й пес
Кто к приключениям стремится, на суд не сможет положиться.
За что судьбой служить я обречен
Тому, кто ненавистен всем?
На плахе должен быть не я, а он,
Кто корень зла и всех проблем.
Тернболл, 5-й пес
Felix quern faciunt aliena pericula cautum.
(Счастлив тот, кто предостережен чужой бедой.)
Как звезды в небесах давным-давно
Судили — так все и произошло.
Горчайшее лекарство мне дано,
Чтоб совершенное исправить зло.
Милорды, гибель нашу не считайте в свой доход,
Ведь скоро и по вашу душу злой мятеж придет.
{76}(Пер. баллады В. А. Ковалева)
Несмотря на то что они потерпели политический крах, эта последняя неудача оставила Йорка и его друзей с двумя ценными активами — финансовой поддержкой компании купцов Стапля, наиболее мощной организованной финансовой группой в стране, и владениями Кале. В то время, когда Йорк был во власти, купцы, с опозданием и неохотно, поддержали его в своих собственных целях, дабы получить оплату долгов короны, и теперь оказались слишком завязшими в его делах, чтобы отойти от его интриг. Кале дал ему великолепный плацдарм для начала нападения на Англию.
