Худшие опасения Строгова не замедлили подтвердиться. Где-то высоко над головой загрохотали посадочные двигатели. Вряд ли кто-нибудь из «головорезов» слышит их. Тем лучше. Еще минут десять руки корсиканцев не будут трястись.

Прикрепляя плазматрон к зависшей на стене платформе, Мастер все время поглядывал в сторону, откуда они только что пришли. Вдруг среди преследователей окажется какой-нибудь умник, который смекнет, что покинутый планетоход, в котором на полную катушку пыхтит ядерный реактор – штука подозрительная…

Но нет, не смекнул. Взрыв чуть не сбросил «головорезов» на каменный пол. От него ходуном заходила висящая на монорельсе платформа и гулко загудели кроваво-красные своды. Николаю на мгновение даже показалось, что они перестарались. Учитывая плачевное состояние туннеля, обвал вполне мог докатиться и сюда. Однако бог миловал. Защитный силовой щит, поставленный поперек туннеля, сдержал ударную волну и летящие вместе с ней камни, песок и пыль. Единственное, что оказалось не по зубам плотному гравитационному полю, так это излучение.

– Марк, что там на счетчике? – Строгов с подозрением глядел в клубящуюся пыльную круговерть за силовым щитом.

– Девяносто ритов.

– Это сколько по-нашему?

– Примерно двести сорок рентген. – В голосе Грабовского послышалось облегчение. – Не так много, могло быть и хуже. Однако это все же не ласковый солнечный ветерок где-нибудь на Ривьере. Для загара многовато.

После этих слов Марк вдруг бросил работу и начал расстегивать куртку своей боевой униформы.

– Запарился? – Николай краем глаза следил за другом.

Вместо ответа разведчик обратился к Шредеру:

– Ты тоже раздевайся.

– Спасибо, мне и так хорошо, – Георг только приступил к сборке топливной системы и поэтому не хотел отвлекаться.

– Это приказ, рядовой! – Лейтенант рявкнул в лучших армейских традициях.

Пока баварец расстегивал магнитные застежки, Марк подошел к Луизе и, как галантный кавалер, накинул ей на плечи свой, ставший теперь кирпично-бурым, камуфлированный «пиджачок». Не понимая, в чем дело, девушка с подозрением посмотрела сначала на разведчика, а затем перевела взгляд на Николая. Строгов кивнул в знак согласия. Он понял затею друга. Универсальная аптечка, вмонтированная в боевой комбинезон, справится с последствиями такого небольшого облучения. Грабовский со Шредером наверняка уже получили дозу антиоксидантов, стимуляторов и бог еще знает чего, что в таких случаях полагается по канонам всемогущей инопланетной медицины. А теперь они предлагали поправить здоровье тем, у кого такой униформы, увы, не оказалось.

– Ян, Луиза, одевайтесь. Только в темпе!

Мастер даже не подумал встать в очередь на лечение к протонному доктору. Он уж как-нибудь справится сам. Сейчас главное совсем другое. Сейчас главное – успеть!

Николай смерил взглядом распотрошенное брюхо плазменного двигателя. Пестрящие непонятными маркировками, упакованные в жаростойкие корпуса электронные блоки, лабиринты труб, ребра высокочастотной катушки, паутина экранированных кабелей. Вся эта хрень цепким плющом плотно оплела грузное тело генератора. Спящим зверем плазмотрон покоился в гамаке из стальных небрежно нарезанных полос, которые Микульский одну за другой старательно приваривал к висящей на стене платформе. И вот этого самого зверя они намерены разбудить. Эх-хе-хе… Мастер горько вздохнул. Кто его знает, может, их затея не что иное, как жалкая попытка протянуть хоть еще немного. Краткая отсрочка, всего на каких-то несколько часов.

– Просьба пристегнуть ремни безопасности, не курить и не вставать с мест, пока не погаснут сигнальные таблички, – Грабовский с кислой физиономией покосился на щиток управления, молекулярным скотчем примотанный к наскоро приваренным поручням.

Строгов мигом уловил в словах Марка очень уж наигранные бравурные нотки и согласно кивнул.

– Ага, мне тоже боязно. Так и тянет перекреститься.

Друзья прекрасно поняли друг друга. Расчетов никто не делал, предварительных испытаний не проводил. Все они только в общих чертах разбираются как в плазменных двигателях, так и в инопланетных транспортных системах. Но что же тут поделаешь? Другого выхода нет. Хочешь жить, умей кататься на паровозах с реактивной тягой.

– Значит, так, всем внимание! – Великий Мастер дал понять, что момент «Х» настал. – Энергии в батареях кот наплакал, корпус генератора и сопло охлаждать нечем, водорода всего один баллон. Что подведет первым, неизвестно, поэтому… – Николай поднял кверху указательный палец, оповещая о переходе к главной части: – Поэтому с ходу даем полную тягу. Скорость будет бешеной. Держитесь руками, ногами, зубами – короче, всем, чем хотите. Сознание терять можно. Блевать запрещаю.

– Разрешите вопрос, – Микульский примостился рядом с Марком, стараясь как можно плотнее вжаться в стальную плиту, которая отделяла двигатель от пассажирской части платформы.

– Если короткий и неглупый, то да.

– А куда мы направляемся?

– Куда? – Строгов хмыкнул и указал когтистым пальцем на уходящий в темноту монорельс. – Я полагаю, что вон в ту сторону.

Это было сложно назвать ездой. Насколько Грабовский помнил, ездой называлось что-то совсем иное. Он закрыл глаза и попытался представить, что несется на своем любимом «Ягуаре» по скоростному автобану. Ни хрена не вышло. Пришлось представлять по-другому. Его любимый «Ягуар» тянет на буксире пассажирский «Боинг», причем темной-претемной ночью, и одна из огромных турбин авиалайнера оглушительно ревет прямо перед самым лобовым стеклом. Ну что ж, уже лучше. Только в этой «романтической» фантазии не хватает жуткой тяжести, которая свинцом налила тело, и страха, что вот-вот полыхнет взрыв и все они отправятся прямиком на тот свет.

Марк не утерпел. С трудом приоткрыв один глаз, покосился на Николая. Сейчас все зависит от его друга. Из всех приборов только две кнопки «включить» и «выключить». И лишь Великий Мастер может сказать, где находится та черта, за которой ускоритель не выдержит.

Зря он подумал обо всем этом. Теперь проклятущий инстинкт самосохранения не только портил жизнь, но и еще до отказа напряг боевой слит. И что получилось – вместо того чтобы выполнять роль впередсмотрящего, Марк скрупулезно собирает все данные заднего сектора. И на хрена, спрашивается, они сдались? Ведь Грабовский все равно не специалист. Откуда ему знать, какие характеристики соответствуют нормальной работе электродугового плазмотрона P-8D, сконструированного гениями из компании «Роллс-Ройс». Однако все же кое-какое чутье имеется. И оно почему-то подсказывало, что температура в тысячу шестьсот градусов несколько высоковата для корпуса генератора.

Щелчок, и рев за спиной начал быстро утихать. Сквозь бронестекло своего шлема Марк увидел горящие синим огнем глаза Мастера. Тот подмигнул разведчику и с оптимизмом произнес:

– Я тоже считаю, что тысяча шестьсот – это многовато. Кстати, а как тебе понравилось парение под крылом «Боинга»? Жутковато, верно?

– Что? – В мозгу Грабовского забрезжило понимание. – А не ты ли, друг любезный, организовал мне весь это полет?

– Каюсь, – Строгов стукнул друга в грудь. – Мне понадобились показания твоего слита, а тратить время на объяснения и разговоры не было никакого резона. К тому же показалось, еще минуту назад ты абсолютно не был настроен на рабочий лад. Вот и пришлось взять грех на душу.

– Терпеть не могу все эти твои штучки, – Марк фыркнул и надулся.

За время их короткого диалога скорость упала примерно вдвое и с каждой секундой продолжала уменьшаться. Платформа тормозилась, медленно, но уверенно. Вокруг больше не мчалась сплошная красная пелена, в которую скорость шестьсот километров в час превратила стены и своды туннеля. Однако это ничего не изменило. Шершавые багровые камни ничем не примечательней бесформенной размазни. И первое, и второе означает, что никуда они пока не доехали, и шут его знает, доедут ли вообще.