Она топталась на обочине, размышляя, не вернуться ли в канцелярию, чтобы послать еще одну телеграмму и рассказать матери, что она собирается сделать. Но потом решила, что все-таки лучше будет написать письмо и отправить его по дороге.

Всегда легче просить прощения, чем разрешения.

На углу улицы мальчишка в штанах не по размеру выкрикивал сегодняшние новости. Вскинув над собой стопку газет, точно римлянин — щит, он извещал всех интересующихся о последних — по сведениям — перемещениях войск, о победах, потерях и прочих интересных подробностях.

— Отбита атака янки в Нэшвилле! — вопил он. — Максимилиан Третий требует расследования исчезновения миротворческих сил!

Мерси вдохнула глубже, выбрала направление и зашагала. Голос мальчишки преследовал ее:

— Пропажа дирижабля с северо-запада в Техасе окружена загадками! Ужасная буря в Саванне! Тяжелые потери южан в Боулинг Грине!

Она пожала плечами, продолжая шагать, — четыре квартала мимо узких трехэтажных гостиниц и пансионов, мимо широких, приземистых банков и бакалейных лавок. На ступенях высокого белого храма стоял мужчина с большой черной Библией, зазывая людей войти и покаяться, или приобщиться вместе с ним к Церкви, или что-то типа того, — Мерси этим не интересовалась. Она обогнула толпу, не обращая внимания на проповедника и стараясь не смотреть на гигантский шпиль цвета слоновой — или человеческой — кости.

Она прошла мимо целого ряда церквей, выстроившихся, если так можно выразиться, плечом к плечу, несмотря на противоречия в догматах, оставила позади скотный двор, добралась до большой плавильни, где сновали покрытые копотью потные мужчины в грязной, местами опаленной одежде. Один из них окликнул ее, разинув пасть, чтобы брякнуть что-то непристойное.

Но когда Мерси обернулась, рабочий захлопнул рот.

— Извините, сестра. Мэм, — пробормотал он, увидев ее плащ и красный крест на сумке.

— Считай, что ты прощен, хам, — буркнула она на ходу.

— Извините! — крикнул он еще раз ей в спину.

Она не ответила. Только поправила сумку, чтобы крест был виднее. Это не иностранная эмблема, не эмблема янки и даже не конфедератов. Но все знали, что она означает, отлично знали, хотя иногда и принимали девушку по ошибке за представительницу Армии спасения.

Вдалеке, над крышами мельниц, фабрик и складов, она уже видела округлые купола: верхушки стоящих в доке дирижаблей.

Вскоре показалась и вывеска Ричмондской региональной станции летательных аппаратов. Под ней две стрелки указывали в две разные стороны. Табличка «Пассажирский транспорт» звала повернуть налево, «Торговый и грузовой» направляла направо.

Мерси послушно следовала за указателями, вскинув голову и расправив плечи, как будто точно знала, куда идет и чего хочет. Еще одна табличка — «РЯДЫ А & В», а другая, висящая рядом, — «РЯДЫ С & D». Но вот наконец девушка заметила нечто более соответствующее ее нуждам: вывеску «ПАССАЖИРСКИЕ БИЛЕТЫ И МАРШРУТЫ». Она венчала деревянную односкатную хибару без стекол в окнах и без барьера перед входом — только с клеткой вроде тех, в которых сидят банковские кассиры.

Ближайшая служащая оказалась жгучей брюнеткой в фетровой шляпке, украшенной растрепанным пучком разноцветных перьев. Мерси приблизилась к ней со словами:

— Здравствуйте, мне нужен пассажирский билет на запад.

— Далеко?

— А как далеко на запад вы можете меня отправить?

Женщина бросила взгляд на какой-то невидимый Мерси листок.

— Трудно сказать.

— А от чего это зависит?

— От ряда вещей. В данный момент война — решающий фактор номер один, влияющий на то, куда вы можете добраться. Нам пришлось сократить некоторые транспортные линии и перенаправить движение на юг.

Мерси кивнула:

— Понятно.

Служащая продолжила:

— Хорошо. Потому что на сегодняшний день Чарльстон в Западной Вирджинии — самая крайняя точка, до которой мы можем доставить вас. Мы пытаемся перенаправить рейсы на Франкфурт через Уинстон-Салем или Нэшвилл. Но Нэшвилл сейчас тоже несколько ненадежен.

Припомнив услышанное от крикуна-газетчика, Мерси спросила:

— Там идут бои?

— Так нам сообщают. — Служащая указала на маленький телеграфный аппарат.

Пока Мерси разглядывала его, устройство размером с кулак чихнуло и извергло из себя длинную бумажную ленту, испещренную точками и тире.

— Свежайшие новости с фронтов, — пояснила служащая. — Приходят, отфильтрованные центром.

— И что там говорится? — поинтересовалась Мерси.

— Что в Нэшвилле все еще неспокойно. Иногда обновления этим и ограничиваются, а толку… В любом случае вы хотите на запад, а куда — так и не уточнили.

— Я надеюсь попасть в Вашингтон — который на том побережье. Но если я правильно поняла, вы можете доставить меня только к реке.

Кассирша не спросила: «К какой реке?» — поскольку каждый знал, что все останавливаются у Миссисипи. Она задумчиво закусила губу:

— Верно, по ней вы можете подняться до Мемфиса. Там должно быть относительно безопасно, вдалеке-то от стычек на границе. Если доберетесь до форта Чаттануга, там сядете на поезд и остаток пути одолеете в мгновение ока.

— Звучит заманчиво. — Звучало ужасающе, но Мерси проглотила застрявший в горле комок и расправила плечи.

Собрав достаточно информации, чтобы начать стучать по выпуклым клавишам, брюнетка, глядя на панель, заговорила:

— Как вы понимаете, рейс далеко не прямой. Я собираюсь отправить вас через Уинстон-Салем, потом в Шарлотт, а потом уже в форт Чаттануга. — Оно оторвалась от пульта и пояснила, точно пытаясь оправдаться: — В обычной ситуации я отправила бы вас через Ноксвилл, но вы же видите, что вокруг творится.

— О да. Я вижу.

— Полет продлится на час-два больше, но долгий путь безопаснее, а стоить будет столько же. Давайте проштампую вам билет, — предложила служащая, и за стойкой что-то с готовностью стукнуло. Женщина привстала, налегла на рычаг всем своим весом, и из щели между клавишами на уровне ее пояса вылезла пробитая карточка.

Мерси заплатила за билет, и брюнетка направила пассажирку к ряду В, участок 2.

Взлетное поле очень походило на железнодорожный вокзал; по крайней мере, так показалось Мерси. Она уселась в конце ряда, откуда могла следить за прибытием и отправлением воздушных судов, а также высматривать дирижабль, который доставит ее в Теннесси. Он еще не прибыл, но представление о нем девушка получила, наблюдая за другими пассажирскими судами. Большинство украшали лишь скупые названия вроде «Папильон»,[6] «Прииск Елены» или «Кэти Джеймс». Сзади у многих имелась наклейка «ГРАЖДАНСКИЙ ТРАНСПОРТ», отличающая эти дирижабли от военных кораблей.

Если верить тем, кто разбирается в подобных вещах, путешествие по воздуху было несравнимо безопаснее, чем поездом (одни только бандиты и железнодорожные пираты чего стоят), и даже безопаснее, чем простой дилижанс (стоит упомянуть разбойников с большой дороги и придирчивых контролеров на пропускных пунктах между районами и зонами боевых действий). Но когда к участку 2 ряда В подплыл «Зефир», грудь Мерси сдавили тревожные предчувствия.

Дирижабль двигался очень тихо для такого громоздкого судна; он пришвартовался при помощи простых пеньковых веревок с железными крючьями, которые, скрежеща, вцепились в трубчатые конструкции дока, останавливая громадину. И вот, когда уже все якоря держали слегка покачивающуюся, точно детский кораблик в тазу, оболочку, затрещал и разошелся шов в нижней части корпуса, выпуская разворачивающийся на лету, точно падающая гармонь, трап.

По этому трапу стали спускаться немногочисленные пассажиры из Роли,[7] если Мерси правильно услышала. Никто из них не выглядел помятым, избитым, напуганным или каким-либо иным образом потрясенным приобретенным опытом, хотя несколько человек явно испытали облегчение, вновь ощутив под ногами землю.