– Я вывожу у тебя на плече английскую букву L?
– Да… Говоришь, что теперь ты пометила меня. Что теперь я стал твоим рабом. Этот знак навсегда останется у меня на плече. Даже если когда-либо мне удастся освободиться.
Он продолжает рассказывать. С каждым словом я люблю его все сильнее. Хотя, наверное, это не любовь. Страсть. Я хочу его так, как никогда никого не хотела. Со стороны выглядит глупо. Мне наплевать. Главное, что теперь моя жизнь наполнена смыслом и чувствами. Я обязательно увижусь с ним. Пусть не скоро, я вытерплю. Я поставлю ему клеймо. Чувства однажды пройдут. Но я хочу, чтобы на его теле остался след.
– Ты оставила след на моем теле. Но ты не знала, что обожгла меня внутри. Меня чертовски привлекает твоя дикость и злость. Если бы ты сняла с меня наручники, если бы сняла… Я бы кинулся тебе в ноги. Но ты отправляешь меня собирать тростник. Я для тебя один из твоих многочисленных безликих рабов. И мне больно от этого.
– А что дальше?
Он пишет, что было дальше. Хотя я и сама прекрасно знаю. Как он не повиновался. Как я его наказывала. Как я его хотела… Как я целовала его разбитые губы. И у меня на подбородке оставалась его кровь.
– Ты связываешь мои руки веревкой. Берешь другой ее конец и прыгаешь на лошадь. Ты пускаешь ее галопом. Я не успеваю бежать. Падаю на землю. Ты не останавливаешься. Лицо и тело обдирают камни и песок. Мне кажется, я сойду с ума. Запястья разрываются от боли. Ненавижу тебя. Внезапно ты останавливаешься. Слезаешь с лошади и подходишь ко мне. Ногой переворачиваешь на спину. Смотришь на меня сверху. Потом достаешь нож и…
– Перерезаю веревку. Ты медлишь секунду—не ударить ли меня.
– И обнимаю тебя.
– И мы занимаемся диким сексом.
– Девочка моя, мне уже пора… Я тебя целую, позвоню тебе…
Не могу работать. До чего же больно любить. Как будто судороги в сердце. Никогда не думала, что оно так умеет. Как ему объяснить, что я ничем не могу помочь. Потому что спасение далеко. Дальше, чем горизонт. А у меня, наверное, нет крыльев. Были бы – улетела бы давно… Или это лишь воображение? Это воображение убивает меня. Наверняка есть какой-то выход. Да много их, выходов. Можно, например, сойти с ума. Это мне не подходит. Мне жалко родителей. Можно заставить себя убить эту больную страсть. Но я против: она мне нравится… Хм… А можно… встать и пойти. Нет ничего ближе, чем горизонт.
Я решила этим летом уехать в Москву. Сколько можно просто хотеть. Как чеховские героини истерично орать: в Москву, в Москву. А в результате так и не рискнешь. Потихонечку приучаю родителей: я могу отправиться в другой город. Папе сказала, что меня уже пару раз приглашали. Кто там меня приглашал! Работать в московскую газету. Смешно даже. Я совсем не выдающийся журналист. Мама грустит. Она уже понимает: я говорю серьезно. Сейчас май. Наметила поездку на август. Хочу дождаться рождения своего племянника.
Вчера у меня был ужасный день. Я с Даниилом и его компанией ездила на море. Мы сняли миленький частный дом. С огромным садом на самом обрыве. Чтобы спуститься к морю, нужно идти в обход. Там скалы становятся пологими. Мне не хотелось плавать. Мне нравилось стоять на краю и смотреть. Смотреть на море. Вечером все упились. Я тоже. Мы закрылись с Даниилом в комнате и занимались сексом. Он так долго не кончал, что мне надоело. Сначала я получала удовольствие и от этого кричала. Потом я кричала просто по инерции. Минут через сорок – от раздражения.
Мне стало противно. Как это пошло: трахаться с тем, кто безразличен. Ведь где-то там, далеко, есть твой любимый человек.
– А давай-ка теперь перевернемся на бок.
– Да пошел ты! Достал! Все вы меня достали! – я спрыгиваю с кровати. Натягиваю платье и со слезами выбегаю во двор.
Я совершенно пьяна. Рыдаю и не могу успокоиться. Подхожу к обрыву. Утирая сопли, смотрю на воду. Ночью южное море похоже на северное… Северное море омывает берег, по которому ходит Трои. Я хочу превратиться в крик, чтоб он меня услышал. Он, наверное, спит… У него сейчас пять утра…
Бреду по краю скалы. Ночь темна, я почти ничего не вижу. То и дело наталкиваюсь на крапиву, торчащие из земли палки и железяки…
– Господи, пожалуйста, помоги мне, – прошу, сама не знаю чего…
– Оксана-а-а-а, ты где? – это Даниил меня ищет.
Пригибаюсь и сижу на корточках, спрятавшись.
– Господи, помоги мне, помоги мне, он мне нужен. Я не могу без него…
Не знаю, сколько прошло времени. Мне надоело плакать. Прихожу во двор и умываюсь. Благо, фонарь горит у калитки. Смотрю на платье и ужасаюсь. Весь подол испачкан кровью. Откуда? Правая нога от колена и ниже тоже вся красная… Сажусь на лавку и внимательно разглядываю. Я слегка протрезвела. Похоже, наткнулась на что-то острое и не заметила. Рана не очень глубокая, но довольно длинная. Сантиметров десять. Дура… Смываю кровь водой, снимаю платье и обматываю его вокруг ноги.
– Оксана, ты где была?
– Нигде! Я иду спать.
Утром я приезжаю обратно в город. Идет дождь. Хорошо, что я взяла с собой спортивный костюм. А то ходила бы по городу в забрызганном кровью платье. Гуляю под дождем. Я думаю о том, что все должно быть хорошо, я обязательно отомщу. За эту кровь. Трою.
Сегодня он мне позвонил. Я ему сообщила, что еду в августе в столицу. Оказалось, он планирует быть там осенью. Неужели осталось подождать всего лишь несколько месяцев? И мы, наконец, увидимся?
ЗАВТРА МНЕ БУДЕТ ТЕПЛО
22 года, сентябрь
Я уже три недели в Моем Городе. Каждое утро хожу в Интернет-кафе. Проверяю почту, отправляю резюме на новые вакансии. Днем хожу на собеседования. Меня не берут туда, куда я хочу. Не уверены, что журналист сможет заниматься пиаром. Наивные. Зато меня зовут туда, где мне не нравится. Главное не отчаиваться. В последнее время я чувствую себя все более никчемной. Деньги улетают с катастрофической быстротой. Хотя я ем только рис и яблоки. Ужасно хочется шоколада. На днях стояла на остановке троллейбуса, а женщина ела мороженое. Я отвернулась, чтоб не расплакаться. Мне тоже хочется мороженого. Но у меня нет на него денег. Скоро мне нужно будет освобождать квартиру и искать новую. Оплата за два месяца плюс процент агентству… Мне в любом случае не хватает почти половины. По вечерам сижу на маленьком диване у открытого балкона и рыдаю. Это уже почти ритуал. Звонят родители. Спрашивают, все ли у меня нормально. Конечно, все хорошо, не волнуйтесь.
Надо срочно думать, как заработать денег. В Моем Городе мне нравится только одна газета. Я покупаю ее два раза в неделю и читаю от корки до корки. Это меня морально поддерживает. Там позитивные публикации. Я звоню в редакцию. Мне говорят, что у них хватает своих журналистов. Хочу писать в эту газету! Через Интернет нахожу электронный адрес главного редактора.
Отправляю ему сообщение:
«Добрый день, г-н N!
Возможно, Вам покажется странным мое признание, но я влюблена в Вашу газету. Это лучшее, что есть сейчас на рынке СМИ. Не удивлюсь, если Вы даже не прочитаете мое письмо. Наверняка, Вас заваливают письмами. Просто хочу выразить Вам признательность за талантливую работу. Я мечтаю писать для Вашей газеты. Поверьте, я умею писать. Давайте проверим? Я принесу Вам статью. И Вы сами увидите…
С уважением, Оксана»
Я уверена, что редактор прочитает и ответит. Так и происходит. На следующий день.
«Добрый день, Оксана. Спасибо за лестный отзыв. Вот Вам номер моего рабочего телефона. Однако завтра суббота, а Вам, наверное, не терпится позвонить. Пишу и свой домашний. До созвона, N»
Звоню. Слышу приятный мужской голос. Договариваемся о встрече в понедельник. Меня просят принести готовую статью. Хорошо, что у меня на дискете есть несколько.
Захожу в кабинет. Редактор – пожилой лысый мужчина. Одет в этническую рубашку, на шее висят деревянные цветные бусы, в ухе – сережка. Даю ему статью. Он предлагает кофе и начинает читать. Через пару минут заявляет:
