Несколько дней спустя я увидела Кристофера в конюшне и, проходя мимо, уронила платок. Старый, но безотказный прием. Это давало ему шанс, и я спрашивала себя, хватит ли у него смелости воспользоваться этим шансом. Если бы хватило, он заслуживал бы награды, потому что ему наверняка была известна репутация Лестера, и я сомневалась, что он не читал «Республику Лестера». А значит, ему известно, что флирт с женой Лестера может быть чрезвычайно опасен.

Я знала, что он придет.

Он стоял у дверей моей спальни, держа в руках оброненный платок. Я с улыбкой подошла к юноше и, взяв его за руку, увлекла за собой в спальню, не забыв плотно прикрыть дверь.

Он был взволнован не меньше, чем я. Меня будоражило ощущение опасности, которое было знакомо мне по моим первым встречам с Робертом. Было восхитительно лежать в постели с молодым мужчиной, зная, что мое тело все еще прекрасно, а мой возраст только еще сильнее привлекает его, потому что я полностью контролировала ситуацию, и мой опыт вызывал у него удивление и уважение.

После я быстро выпроводила его со словами, что это больше никогда не должно повториться. Разумеется, я знала, что это не так, но эти слова делали наше приключение еще более волнующим и ценным. Он смотрел на меня очень серьезно, чуть ли не трагично, но я знала, что он скорее согласится навлечь на себя гнев Лестера, чем откажется от встреч со мной.

Когда он ушел, я рассмеялась собственной хитрости и представила себе Лестера, исполняющего все прихоти королевы.

— Не только ты умеешь играть в эти игры, мой дорогой граф, — вслух произнесла я.

Королева в очередной раз передумала. Она выздоровела и решила, что только Лестер достоин того, чтобы повести армию в Нидерланды.

Он опять приехал в Лестер-хаус в состоянии крайнего возбуждения и сообщил мне, что перед ним открывается удивительное будущее. Королеве предложили корону Нидерландов. Она от нее отказалась, зато ему эта корона может прийтись впору.

— Ты хотела бы стать королевой, Леттис? — спросил он, и я ответила, что если бы я получила подобное предложение, то от него бы не отказалась.

— Будем надеяться, на этот раз она тебя не остановит, — добавила я.

— Она этого не сделает, — заверил меня он. — Она обязательно должна одержать победу. Нам нужна эта победа. Я обещаю тебе, что выгоню испанцев из Нидерландов.

Внезапно он взглянул на меня и увидел холод в моих глазах, потому что в этот момент я думала о том, что он всецело поглощен грядущей славой и его ничуть не тревожит расставание со мной. С другой стороны, она позаботилась, чтобы мы проводили вместе так мало времени, что его отъезд почти ничего не менял в той жизни, которую она вынудила нас вести в течение очень долгого времени. Он взял мои руки и поцеловал их.

— Леттис, — продолжал он. — Я хочу поблагодарить тебя за терпение. Не думай, что я не понимаю, как тяжело тебе приходится. Я ничего не мог с этим поделать. Все происходило помимо моей воли. Пойми это, любимая.

— Я все отлично понимаю, — ответила я. — Ты вынужден пренебрегать мной, исполняя ее волю.

— Это действительно так. Как бы я хотел…

Он схватил меня и прижал к себе, но я чувствовала, что причина его волнения кроется не в его страсти ко мне, а в предвкушении славы, ожидающей его в Нидерландах.

Вместе с ним отправлялся Филипп Сидни. Он также пообещал найти место и для Эссекса.

— Это придется по вкусу нашему юному графу, — воскликнул Роберт. — Видишь, как я забочусь о своих близких.

Его ожидало триумфальное шествие в Нидерланды. Таков был его план. А теперь он желает видеть старшего конюшего. Им предстоит многое обсудить.

Меня позабавила мысль о реакции Кристофера Блаунта. В нем было что-то необычайно невинное. Со времени события, которое я про себя окрестила «происшествием», я часто наблюдала за сменой эмоций на его лице. Вина, волнение, надежда, желание, стыд, страх… Все эти чувства смешивались и боролись друг с другом. Должно быть, он считал себя злодеем, соблазнившим жену хозяина. Я хотела сказать ему, что, наоборот, это я соблазнила его. Он был очарователен, и хотя мне очень хотелось повторить этот опыт, я удержалась от соблазна. Мне не хотелось испортить все для Кристофера, низведя наши отношения до уровня физической связи.

Тем не менее я очень желала знать, как он будет вести себя в присутствии Лестера. Я опасалась, что он может дать моему супругу повод для подозрений. В то же время я не сомневалась в том, что он приложит все усилия, чтобы не допустить этого. А поскольку ему предстояло сопровождать Лестера в Нидерланды, я сказала себе, что в ближайшем будущем «происшествие» повториться не может. Но я ошиблась.

Королева решила, что не допустит, чтобы последнюю ночь в Англии Лестер провел со мной. Я же считала, что имею право рассчитывать хотя бы на это, и ожидала его приезда в Лестер-хаус. Он не приехал. Вместо него прибыл посыльный с сообщением, что королева настояла, чтобы он остался при дворе, поскольку ей еще надо многое с ним обсудить. Я, разумеется, поняла, как тем самым она показывает мне, что именно ей, а не мне, его жене, принадлежит первоочередное право на его услуги. Я расстроилась и рассердилась одновременно. Я не хотела, чтобы он уезжал. Полагаю, я все еще продолжала любить его и все еще его хотела. В этот момент я поняла, что никто и никогда не сможет занять его место в моей жизни. Мне было физически плохо от ревности и тоски. Я не сомневалась, что она будет танцевать до утра, и все это время он будет рядом, будет танцевать с ней, нашептывая ей тошнотворные комплименты, уверять ее, что разлука с ней наполняет его душу отчаянием. А она будет слушать его, склонив голову набок, и ее ястребиный взор слегка затуманится… Она будет верить своему Милому Робину, своим Глазам, единственному мужчине, которого она когда-либо любила.

Стоял холодный декабрьский день, и мое настроение было под стать промозглой зимней погоде. Я решила, что я полная дура. К черту Елизавету. К черту Лестера. Я приказала слугам растопить камин в моей спальне, а когда комната стала теплой и уютной, послала за Кристофером.

Он был так молод, наивен и неопытен. Я знала, что он обожает меня, и его обожание было целительным бальзамом для моего раненого тщеславия. Я не хотела, чтобы его мнение обо мне изменилось, поэтому сказала, что послала за ним для того, чтобы заверить его, что в случившемся нет его вины. Все произошло так спонтанно, и мы даже не успели понять, что, собственно, происходит. Разумеется, это не должно повториться, и мы обязаны обо всем забыть.

Он сказал именно то, что я ожидала. Он сделает все, о чем я его попрошу, но забыть о нашей встрече выше его сил. Этого он сделать не сможет. Время, проведенное со мной, было самым чудесным в его жизни, и воспоминания о нем он сохранит до конца своих дней.

«Такой юный и такой обаятельный», — думала я. Я поняла, почему королева так любит молодых мужчин. Их невинность освежает нас и возрождает нашу веру в жизнь. Восхищение Кристофера граничило с идолопоклонством, возрождая мою веру в способность привлекать мужчин, которую поколебало страстное желание Лестера покинуть меня ради славы, ожидающей его в Нидерландах.

Я попрощалась с Кристофером (точнее, сделала вид, что прощаюсь с ним, поскольку твердо решила провести с ним ночь). Я положила руки ему на плечи и поцеловала его в губы. Разумеется, это его немедленно воспламенило. Он так очаровательно извинялся, уверенный в том, что это он во всем виноват, и это делало его еще милее.

Я прогнала его еще до рассвета. Он ушел, взяв с меня обещание, что если он погибнет в битве, я буду всегда помнить о том, что, проживи он до ста лет, он все равно не полюбил бы другую женщину, храня верность мне одной.

Милый Кристофер! Я была уверена, что в этот момент смерть не страшит его, а предстает ему во всем блеске военной славы. Ему виделось, как он умирает за протестантскую веру с моим именем на устах.

Это все было очень мило и романтично и доставило мне немалое удовольствие. Я спрашивала себя, почему я так долго отказывала себе в таких невинных удовольствиях.