Она это знала лучше, чем кто бы то ни был, и именно она нашла решение. Основную угрозу представляла собой Испания. В настоящее время коротышка-герцог проходил одну из своих протестантских фаз, а столкновение с Испанией все равно было неизбежным. Королева твердо верила в то, что будет намного лучше, если это столкновение произойдет за пределами ее королевства. В свою очередь Нидерланды засыпали ее просьбами о помощи, что позволило ей найти выход из этой щекотливой ситуации, убив одним выстрелом двух зайцев. Она решила вручить герцогу определенную сумму денег, с тем, чтобы он отправился в Нидерланды и оттуда осуществлял кампанию против Испании.

Это неизбежно должно было вызвать раздражение Генриха Французского и Филиппа Испанского, одновременно отвлекая внимание маленького герцога от матримониальных проблем.

По его собственным словам, герцог Анжуйский изнывал от любви к Елизавете, а посему позволил убедить себя отправиться в Нидерланды. Она с гордостью продемонстрировала ему свои доки в Чатеме. Лицезрение такого количества великолепных кораблей произвело на него большое впечатление, одновременно усилив желание стать ее мужем и их владельцем. Поскольку она продолжала обращаться с ним чрезвычайно ласково, он еще не утратил на это последних надежд.

Вернувшись домой, Роберт описал мне эти события. Он сказал, что его все это касается самым непосредственным образом, поскольку королева заявила герцогу, что в знак своего к нему расположения она отправляет его в Антверпен в сопровождении человека, чье присутствие при дворе всегда было для нее особенно важным.

— Тебя, Роберт! — воскликнула я.

Он кивнул.

Я ощутила его волнение и, наверное, именно в этот момент начала к нему охладевать. Он вернул себе благосклонность королевы, а мне было отлично известно, что его основным качеством является честолюбие. Только моя коронованная соперница могла дать ему то, чего он так страстно желал. Но я была не из тех женщин, которые легко смиряются со вторыми ролями.

Он был счастлив отправиться в Нидерланды, несмотря на то что это означало разлуку со мной. Это было почетное поручение, а то, что королева направляет его туда в качестве спутника герцога Анжуйского, доказывало, насколько она ему доверяет.

Они опять были вместе — мой супруг и его царственная госпожа. Возможно, его чувства стремились ко мне, но его голова велела ему следовать за ней, а его честолюбие всегда было сильнее всех остальных страстей.

Он не заметил моей сдержанности и взволнованно продолжал:

— Теперь ты понимаешь, что все это означало? Все это время ей удавалось сдерживать французов, а теперь она сделала герцога Анжуйского своим союзником.

Его глаза сияли. Она была великой женщиной, великой королевой. Более того, нежность, которую она демонстрировала к своему Лягушонку, оказалась коварным политическим ходом. На всем свете существовал только один мужчина, которого она любила настолько, что временами ради него забывала о целесообразности. Этим мужчиной был Роберт Дадли.

Она могла повелевать им как хотела. Она простила ему женитьбу и намеревалась в дальнейшем держать при себе. Брак был сущим пустяком. Она все равно не собиралась выходить за него. Но она собиралась отнимать у меня моего мужа, когда ей только вздумается. Она восстановила его в роли фаворита, одновременно отказав его жене в праве находиться при дворе. Такова была ее месть.

Я почувствовала, как во мне просыпается глухая ярость. Нет, им не удастся безнаказанно отбросить меня в сторону.

Разумеется, Роберт был нежен и страстен. Он заверял меня, что ему нелегко расстаться со мной, но мыслями он уже был в Нидерландах, вкушая плоды своего высокого положения.

Он покинул Англию в феврале. Королева сопровождала делегацию до Кентербери. Я не могла проводить мужа, поскольку мое присутствие было для нее невыносимо.

Мне рассказывали, что она нежно попрощалась с моим Робертом. Она была с ним одновременно ласкова и строга, поскольку опасалась, что он станет есть и пить больше, чем позволительно, и будет пренебрегать заботой о своем здоровье. Она заявила, что его беспечность является для нее источником постоянных тревог. Она немедленно отзовет его и обрушит на него весь свой гнев, если узнает об ухудшении состояния его здоровья, вызванном недостатком внимания к себе.

Не было никаких сомнений в том, что она по-прежнему в него влюблена. Хотя она и объявила во всеуслышание, что отдала бы миллион фунтов, лишь бы ее Лягушонок всегда плавал в Темзе, все ее мысли были заняты Робертом.

Когда Роберт вернулся из Нидерландов, я находилась в Лестер-хаусе вместе с Дороти и младшим сыном Робертом. Мой старший сын, Роберт Девере, граф Эссекс, к этому времени уже получил степень магистра и изъявил желание жить тихо и уединенно. Поэтому его опекун лорд Берли позволил ему поселиться в одном из его имений в Хланфидде, в графстве Пемброкшир. Там Роберт зажил жизнью сельского помещика, всецело посвятив себя своим книгам. Я видела его лишь изредка, что меня совершенно не устраивало, ведь он всегда был моим любимцем.

Лестер заметно постарел. Седины в его волосах прибавилось, а щеки стали еще краснее. Королева неспроста укоряла его за излишества за столом. От легкой грусти, овладевшей им с момента обнародования нашего брака, когда Роберт успел поверить, что навеки утратил расположение королевы, не осталось и следа. Теперь он излучал уверенность в себе.

Он вошел в дом, сгреб меня в охапку и объявил, что я стала еще красивее. Он занялся со мной любовью, демонстрируя голод мужчины, долгое время воздерживавшегося от подобной практики, но я уловила в нем рассеянность, свидетельствующую о присутствии соперницы по имени честолюбие.

Я была несколько раздосадована тем, что прежде чем увидеться со мной, он успел побывать у королевы. Я знала, это было необходимо, но ревность лишала меня способности рассуждать беспристрастно.

Он безостановочно говорил о будущем, которое представлялось ему блистательным.

— Она была внимательна ко мне и пожурила за долгое отсутствие. Она сказала, что мне, видимо, там так понравилось, что я позабыл о своей собственной стране и о своей великодушной королеве.

— А также о своей долготерпеливой жене, — вставила я.

— Тебя она не упоминала.

Услышав это, я расхохоталась.

— Она была поистине великодушна, если пощадила твои уши, избавив их от необходимости выслушивать оскорбления в мой адрес.

— Ах, Леттис, это пройдет. Готов поклясться, что не позднее чем через несколько месяцев она примет тебя при дворе.

— Я готова поклясться в обратном.

— Я буду работать над этим.

— Ты будешь напрасно тратить силы.

— Ничего подобного. Я ее знаю лучше, чем ты.

— Чтобы добиться для меня прощения, ты должен меня бросить или избавиться каким-либо иным способом. Но это не имеет значения. Похоже, ты опять в числе фаворитов.

— В этом нет никаких сомнений. Леттис, я уверен, что в Нидерландах меня ожидает большое будущее. Меня приняли необычайно обходительно. Я уверен, что они готовы избрать меня правителем провинции. Они находятся в отчаянном положении и видят во мне своего спасителя.

— Так, значит, если тебе представится случай, ты с готовностью покинешь свою коронованную госпожу? Интересно, что она на это скажет!

— Придется убедить ее в том, что это необходимо.

— Похоже, мой повелитель, ты нисколько не сомневаешься в своей способности убеждать.

— А ты хотела бы стать женой правителя?

— Еще как, особенно учитывая тот факт, что здесь меня не принимают в качестве жены графа Лестера.

— Тебя не принимают только при дворе.

— Только при дворе! А где еще меня могут принимать?