– Хорошо еще, что ты по привычке дверь открытой не оставил, – саркастически заметила мать, заходя в кабину лифта. – Ты это… меняй давай свои привычки. Не в деревне теперь живешь.

Деревней Татьяна называла район, где сама выросла и где рос ее сын. Это был сектор одноэтажных домиков, действительно очень напоминающий сельские подворья.

– Я нечаянно… – оправдывался Вовка.

– Надеюсь, – мать согласилась простить его на первый раз, – но если это еще раз повторится, будешь уходить вместе со мной даже на каникулах. Я должна быть спокойна за сохранность своей квартиры и всего, что в ней находится.

Приехали. Татьяна первой вышла из лифта, открыла дверь, привычным движением руки включила свет и… замерла в неестественной позе, оглядываясь вокруг широко раскрытыми глазами.

– Что здесь было? Воры? – испуганно произнесла она, наконец, почти шепотом, от потрясения потеряв голос и способность логически мыслить. Впрочем, увиденное действительно никак нельзя было объяснить иначе, как присутствием в квартире посторонних. Разбросанные по полу вещи в зале, в спальне, выпотрошенные ящики стенки, комода, кухонного гарнитура… Погром – не иначе. Тут она увидела пустые флакончики духов и чуть не потеряла сознание. Трясущимися руками она перебирала свою коллекцию косметики, которой очень гордилась. Варвары уничтожили и это… Она в изнеможении опустилась на пуфик у зеркала.

– Мама, не переживай, я утром все уберу! – принялся успокаивать ее Вовка, осознав, что переборщил с поисками продуктов. – Понимаешь, я хотел убрать… А дверь захлопнулась…

– Так это ты?! – беззвучно, одними губами произнесла Татьяна, – Что тебе надо было?

– Еду… ты же мне ничего не оставила… – пытался оправдаться погромщик поневоле.

– Так ты решил помадой с духами закусить?.. – прошипела мать. По мере того, как она приходила в себя, к ней возвращался голос. – А для красоты все пудрой припорошил?

– Да нет… – улыбнулся Вовка.

– А, так ты еще и смеешься?! – взвилась Татьяна, – Весело ему… А ты знаешь, СКОЛЬКО это все стоит? И что в обычных магазинах это не продается?!

Только сейчас Вовка понял, что натворил. Зловещее молчание растянулось на несколько минут. Наконец, Татьяна поднялась, выволокла сына за шиворот в зал, где был самый большой беспорядок и вынесла сыну приговор:

– Значит так! Что сделано, то сделано… убирать этот бардак я не собираюсь. Ведро и тряпка на веранде. Чтобы к моему возвращению завтра здесь все блестело, как раньше! Понял?! И косметику ты мне вернешь! Я найду для тебя возможность заработать. Нахлебники мне не нужны. Мне в жизни просто так никто никогда ничего не сделал, и я не собираюсь заниматься благотворительностью. А сейчас – спать!

– А ужин?.. – заикнулся было Вовка.

– Есть в таком свинарнике? И у тебя аппетит не пропал? – удивилась мать. И уже из ее спальни чуть позже донеслось, – Я сыта, а ты сегодня не заработал!

Так вторую ночь в доме матери Вовка ложился спать голодным. «Да, если бы не Анюта… было бы совсем тяжко…» – подумал он, засыпая.

Утром он проснулся раньше обычного. Татьяна уже надевала свой фирменный финский плащ, привезенный ею из последней заграничной командировки.

– А завтрак я тоже не заработал? – поинтересовался он с некоторым опасением. Он не заметил, чтобы мать вчера распаковывала продукты.

– Колбаса в холодильнике, хлеб – в шкафу. Бутерброды сделаешь себе сам. Не маленький! – распорядилась мать перед уходом.

На кухне, радуя Вовкин слух, урчал холодильник. Ему подумалось, от удовольствия, что нутро наконец-то заполнили продуктами. Однако его содержимое оказалось более чем скромным: только решетка яиц, вареная колбаса. Но все равно голодать ему сегодня не придется. Вовка пожарил себе яичницу с колбасой, сварил кофе. Новый день обещал быть лучше, нежели вчерашний.

Позавтракав, он и не подумал исполнять поручение матери – прибираться в квартире он не любил, не умел и не испытывал никакого желания этим заниматься, даже мучась чувством вины. Вовка был прирожденным организатором. Он обладал даром убеждать и часто им пользовался. Сегодня он воспользовался: ему предстояло убедить Атаманшу в том, что она должна ему помочь. Собравшись с духом, он отправился к ней.

– Ты чего так рано? – накинув легкий шелковый халатик поверх пижамы, Анька открыла дверь, не успев еще причесаться, спросонья протирая глаза.

– Поднять подняли, а разбудить забыли?.. – за шуткой Вовка пытался скрыть свое смущение.

– Ага, по твоей милости… – казалось, Анюта не желала улыбаться.

Вовка пустил в ход другой испытанный прием: стал бить на жалость:

– Ань, вопрос жизни и смерти… – протянул он еле слышно.

– Господи, что теперь за проблема? С утра пораньше… – устало поинтересовалась подруга, – Я-то тут причем?

– Анют, мне без тебя никак не справиться. Если мне не поможешь, мне кранты… мать меня в детдом сдаст, наверное…

– Что такое? – Анька сменила гнев на милость, понимая, что случилось действительно что-то из ряда вон выходящее.

Вовка ей во всех красках обрисовал ситуацию.

– Понимаешь, в квартире и так дней десять никто не жил, а еще я постарался. Мне одному порядок там ни за что за день не навести… А мне часа за два надо…

Друг выглядел растерянным и жалким. Как не помочь? Анька сдалась:

– Хорошо. Подожди немного. Щас еще за Димкой сгоняем. Втроем-то быстрее управимся!

Через несколько минут они уже напару объясняли, зачем он им с утра пораньше понадобился. А еще через несколько минут троица друзей заходила в подъезд, где теперь жил Вовка с матерью.

– Ну ты даешь!!! – аж присвистнула от удивления Анька, едва они переступили порог квартиры, где им предстояло навести порядок.

– Да уж – я тоже никогда такого не видел… – согласился с ней Димка.

– Как ты пудру умудрился рассыпать? – изумилась подруга. – Да еще таким ровным слоем?

– Чихнул… – объяснил Вовка.

Ответом стал дружный взрыв хохота его помощников. Такой заразительный, что к ним тут же присоединился и сам виновник беспорядка. К уборке приступили с хорошим настроением. Уже через пару часов в комнатах царил идеальный порядок. Анька даже принесла из дома овощи и приготовила обед, пока мальчишки мыли тряпки и выливали грязную воду. Ели с аппетитом. Осталась порция на вечер. Мама определенно должна остаться довольна.

Остаток дня Вовка провел с друзьями на улице. Домой он вернулся ближе к вечеру. Но мама задерживалась и сегодня. Она явилась, когда уже стемнело. Порядком в квартире осталась довольна, но хвалить сына не стала. Он разогрел приготовленный Анькой суп и накрыл стол к ужину. С этого вечера это стало его прямой обязанностью. Татьяна готовить умела, и очень даже неплохо, но не любила. Поэтому охотно взвалила эту повседневную обязанность на сына. Вовка не сопротивлялся, принимая как должное, что мать работает одна и он, как самый близкий человек, должен ей помогать.

Так они и зажили – два самых близких друг другу человека и вместе с тем такие далекие друг от друга люди. Чем взрослее становился Вовка, тем более походил на отца. Жесты, мимика, голос – все напоминало Татьяне ненавистного первого мужа. Скрыть свою неприязнь к первенцу она не могла и не хотела. Совершенно не думая и не заботясь о сыне, она каждый раз тем самым мстила своему обидчику. Отец и сын даже слились в один неприятный образ, которого она всячески сторонилась.

Татьяна частенько задерживалась после работы. Вовка ждал ее на улице, так как дома ему было скучно одному. Соседи, жалея его, выговаривали незадачливой матери при встрече:

– Как ты можешь спокойно вечерами где-то находиться, если знаешь, что дома тебя сын ждет? Он же голодный, наверное…

Татьяна в такие моменты становилась в позу и ошарашивала доброхотов ответным упреком:

– Коли заботливые такие, угостите парня хотя бы куском хлеба!

– Бессовестная!!! – негодующе вскрикивали те, что очень забавляло Татьяну.