Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Беренгарии очень хотелось, чтобы Ричард не кричал так, это не придавало ему достоинства. Конрад помрачнел:

— Я хочу сказать, сир, что ваши войска... бароны, рыцари; простые солдаты прибирают к рукам имущество франкского населения Акры, не довольствуясь завоеванными у сарацин трофеями. Они силой врываются в дома, конторы порта, дворцы... Что толку в победах над сарацинами, когда купцы и священники, судовладельцы и торговцы находят свои жилища и лавки переполненными наглыми английскими крестоносцами, которые бесчинствуют и грабят повсюду, где пожелают.

Ричард поскреб свою бороду и пожал плечами.

— Король Филипп строго наказывает за подобное поведение, — продолжал Конрад. — Он просит вас делать то же самое. Мы прибыли спасти город, а не разорить его. Ваши люди — животные, которые готовы набрасываться на своих же собратьев... как произошло с вашей женой и леди Иден!

— Если глупые бабы ищут себе приключений, они непременно их находят, — проворчал Ричард, покосившись на королеву.

— Таким образом, — бесстрастно произнес де Монферрат, — мой господин Филипп Август велел передать вам, что, если вы не обуздаете ваших солдат, можете не рассчитывать на его помощь в покорении Иерусалима. Он требует вашего обещания прекратить разграбление города. И я требую того же.

— Вы! — Меч Ричарда звякнул о землю, когда он разгневанно шагнул вперед. — Вы суетесь не в свое дело, маркиз! Вам удалось первым внести свое знамя в ворота города, но вы не получили права в нем распоряжаться! Этот город не ваш, а был и остается местом, где правит Ги Иерусалимский!

Все, кто находился в затихшем дворе, ясно ощутили взаимную ненависть этих двух людей. Королева бессильно опустила руки, Иден затаила дыхание.

Конрад спокойно выдержал гневный взгляд голубых глаз. А затем мягко проговорил, обращаясь к своему врагу:

— Мне доводилось слышать, милорд, что вы любитель биться об заклад. На вашем месте я бы не ставил против меня в споре за корону Иерусалима... ибо я буду носить ее... несмотря на всех королей христианского мира!

Быстро повернувшись, он поклонился королеве и Иден:

— Mesdames... если в будущем я смогу быть полезен кому-либо из вас, можете всегда рассчитывать на меня.

Не попрощавшись с Ричардом, он немедля удалился. Проходя под колоннадой, маркиз столкнулся с Тристаном де Жарнаком, спешившим к королю с мрачным и озабоченным видом. Оба воина приветствовали друг друга с подобающим уважением.

— Проклятая итальянская гадюка! — пробормотал Ричард, адресуясь к подошедшему рыцарю. — Он цепляется за плащ Филиппа, словно собачий хвост. Дорого ему это обойдется — он не получит Иерусалима! Даю в этом свою клятву!

Тристан не обратил внимания на вспышку гнева.

— Милорд, ваше присутствие крайне необходимо в городе. Только что мне пришлось повесить дюжину копейщиков и лучников, грабивших дворец патриарха. Необходимо, чтобы вы отдали приказ прекратить мародерство. Иначе конца этому не будет. Люди пользуются возможностью натянуть нос французам, которым дозволено брать только собственность мусульман.

— Клянусь кровью ран Христовых! — Анжуйский недуг сдавил Ричарду горло. — После того, как итальяшка извалял свое знамя в грязи, ты это знамя подбираешь? Теперь меня будут травить собственные командиры? Клянусь Богом, это чересчур! Я не отдам такого приказа! Оставь их в покое, де Жарнак... пусть берут то, что находят. А если речь идет об изнасилованиях, прошу прощения, леди... то найдется достаточно шлюх, чтобы удовлетворить их похоть. Не думаю, что многих девственниц пронзят их клинки.

Иден возненавидела его, вспомнив о маленьком неподвижном теле в луже крови.

— Это принесет вам дурную славу, милорд, — решительно заявил Тристан. — Когда-нибудь несдержанность короля должна, стать причиной его падения.

Ричард тяжело посмотрел на него. Де Жарнак стал слишком много себе позволять.

— Подними мой меч, — приказал он.

Тристан видел меч, лежавший в пыли, но не пошевелился. Иден подсознательно поняла, что он не выполнит приказ. В мгновение ока она слетела со своего сиденья и подняла меч; отдавая его Ричарду, она изобразила невинную улыбку:

— О мой сюзерен, какой же он тяжелый! Я не могла поверить, когда мне рассказывали о его грозной мощи. — Она зябко поежилась. — Как страшен должен быть его удар.

Ричард только что-то проворчал, взвешивая в руке широкий клинок. Он взглянул на девушку с подозрением. Но нет, это только женская глупость. Де Жарнак подождет — Ричард никогда не забывал о возмездии тем, кто осмеливался ему перечить. Вложив меч в ножны, он потребовал доспехи и коня. Он отправлялся навестить больного. Надо посмотреть, удастся ли вдолбить хоть немного здравого смысла в протухшую лысую башку этого одноглазого стервятника Филиппа.

Тристан, прищурившись, проводил взглядом своего господина.

— Какая муха его укусила? — поинтересовался он. Когда Ричард гневался, он был склонен к необдуманным действиям, что было особенно опасно, пока существует договор.

— Это Леопольд Австрийский, — со вздохом ответила Беренгария. — Герцог Австрийский водрузил свои знамена на крепостной стене рядом со знаменами Ричарда и короля Филиппа, словно претендуя на равную долю в победе. Ричард впал в ярость, ибо Леопольд, который командует лишь несколькими германскими отрядами, не может считаться победителем наравне с другими, чье участие неизмеримо больше. Знамя было сорвано кем-то из людей Ричарда, и герцог в знак протеста покидает Акру.

Иден подумала, что такая реакция вполне в духе Ричарда.

Ситуация еще больше прояснилась, когда Тристан добавил:

— Равная доля в победе означает равную долю в добыче. Ни милорд Ричард, ни король Филипп не могут на это согласиться. — Он резко провел рукой, взъерошив волосы. — Но почему, ради всего святого, король не может уладить такие вопросы за столом переговоров? Зачем ему наживать еще одного врага?

— Леопольд Австрийский не обладает могуществом вне пределов своих земель, — нерешительно предположила Беренгария. — Здесь он не сможет причинить Ричарду зло, — Вдруг голос ее изменился, сделавшись более серьезным: — Скажите, сэр Тристан... что касается грабежей...

— Да, ваша светлость? — Этот вопрос требовал немедленного решения, хотя теперь ему было так приятно любоваться игрой света на золотых волосах Иден.

Беренгария все еще колебалась, но затем спросила:

— Не могу ли я отдать вам приказ остановить их? Я не хочу, чтобы на наши руки пала кровь христиан.

Тристан почувствовал растущее уважение к этой маленькой, хрупкой женщине. Он мягко проговорил:

— Если я ослушаюсь своего повелителя, меня вздернут рядом с теми, кого повесил я сам... но, вероятно, кое-что я смогу сделать... Мне поручено наблюдать за восстановлением города, и я могу отрядить для этого столько людей, сколько сочту нужным. Я отдам приказ, чтобы все, замеченные в грабеже, силой направлялись в мое распоряжение.

— Отлично, сэр Тристан. Сам Ричард поблагодарил бы меня, будь он сегодня в ладу с самим собой.

Беренгарии кажется, что муж ее подвержен болезненным приступам, подумала Иден. Она не видит или не хочет видеть то зло, которое присуще ему. Но кто из нас видит дурное в любимых людях?

Неожиданно ей пришло на ум, что она сама может оказаться в неловком положении перед Тристаном. Ей не хотелось задерживать его, но она чувствовала бы себя свободнее, если бы он узнал об утреннем происшествии.

Когда она рассказала ему о случившемся, то, как и ожидала, увидела гнев в его глазах. Однако не в свой адрес.

— Вам следовало взять побольше охраны, — просто заметил он. И потом продолжил более жестко: — Мы многим обязаны маркизу Монферратскому. Похоже, он единственный человек, который беспокоится о том, как проходит это беспутное освобождение. Прошу прощения, ваша светлость, — добавил он, обращаясь к Беренгарии, закусившей губу, — но как вы сами заметили... милорд Ричард теперь не в себе.

Перед тем как уйти, он помедлил, прикоснувшись губами к мягкой золотистой коже руки Иден. Кажется, она с честью выдержала очередное неприятное испытание, выпавшее на ее долю, и он в душе восхитился ее смелостью. Иден отняла руку и, глядя ему вслед, удерживала ее на весу другой рукой, словно голубку у своей груди. Она видела, что он не поцеловал руки леди Алис, встретившейся ему под сводами колонн и теперь вступавшей на залитые солнцем каменные плиты дворика.

57
{"b":"206019","o":1}