«Он нечасто бывает здесь, в Мордоре. Кроме моего Бессмертного, он — единственный, которого можно назвать владыкой хоть с натяжкой. У него есть свой замок, свои слуги. Как у моего — мы, нуменорцы, и будущая корона.

Такой ненависти к эльфам, как он, пожалуй, никто другой не испытывает. Его вековое противостояние с Лориэнской Хозяйкой стало у нас притчей во языцех. Ничего, скоро будет у них времечко потягаться, когда наши пойдут на Гондор. Тогда его орчье попрет на Лориэн. Вот и посмотрим, справедливо ли презирает его мой господин. Они друг друга не любят взаимно. Мой господин считает его тупым варваром, а тот моего — тупым воякой. Вот и посчитаются, кто умнее. Хотя я бы не сравнивал их — у каждого своя, особая стезя и ценность, правда, чем они ценны Самому — не мне судить. Это только Он знает.

Про этого Бессмертного я знаю довольно много. Хотя тоже не все, ибо сие есть тайны харадского двора. А они к своим тайнам весьма ревниво относятся. К тому же, копаясь в старых хрониках, я наталкивался на совершенно разные оценки событий, более того — на разные даты. Но везде наш Бессмертный — герой и божественный хранитель королевского рода, а стало быть, и всего Харада.

Что мне о нем известно… Родился где-то около 1250 от основания Барад-Дура, был младшим сыном в немалой королевской семье — а плодятся они на юге как кролики, даже в знатных семьях. Еще бы, если жена не одна… Было там не то семь, не то восемь детей, от скольких жен и кто от какой — сведения расходятся, потому вычислять бесполезно. Был он младшим из сыновей, еще у него точно была младшая сестра.

Его отец жил на удивление долго для этой расы. Ему перевалило за семь десятков, когда сын убил его за предательство по отношению к морэдайн и Мордору.

В хрониках говорится, что тан хэтан-ару Денна в таком-то году обрел Силу. Как и почему это вышло — не говорится.

Мой господин к нему относится почти дружелюбно, если такое вообще можно сказать о Бессмертных, и охотно вспоминает про его дядюшку.

Сам господин Третий Бессмертный весьма необщителен, кроме Ханатты его ничего не волнует. Дома его считают вечной Тенью королей и хранителем Солнечного Рода. С тех пор, как он стал Бессмертным, Ханатта верный союзник Мордора. Хотя по мне, что за толк от этих варваров…

Зато их много, и мой господин говорит, что хорошему полководцу любой солдат сгодится…»

То, чего не было в записках Секретаря

Тихое дуновение воздуха заставило оторваться от чтения. Дверь приоткрылась или окно? Случайно или тайный убийца ахиттэ — «черная тень» — крадется по сонным переходам дворца? В прежние годы не один государь окончил свой путь под Солнцем от руки убийцы.

Юноша нахмурился и незаметно положил руку на тяжелый боевой кинжал, с которым не расставался даже ночью. Ночь — время злых духов, дурное время для человека. И вредна тревожные. Злые времена. Хотя — кому нужен пятый сын государя? Юноша улыбнулся. Пятый сын в лучшем случае поможет сохранить священную Солнечную кровь для грядущих поколений, и все. А так — ни власти, ни богатства, ни особой славы ему происхождение не сулило. Любой князь имеет больше веса, чем он. И даже если с ним что случится, так у государя еще четверо сыновей и три дочери, да уже и шесть внуков есть.

Но зато он свободен.

У него есть свои комнаты в Золотом Дворце, казна выделяет ему содержание, у него есть свое небольшое поместье, свои слуги, свои лошади и собаки, свои соколы. И даже пара драгоценных священных серебристых кошек. Сейчас ночь, и они гуляют в саду, но с рассветом вернутся, и будут тыкаться усатыми мордочками в лицо, и усердно урчать, прося ласки и угощения.

Только бы мышей не натащили дохлых, как два дня назад.

Гибкие, изящные зверьки. Он подарил им золоченые ошейнички с королевскими рубинами и золотыми бубенчиками. Теперь птицы успеют улететь, услышав звон. А то жаль будет, если кошки задушат еще одного маленького певца.

Снова ветер провел легким крылом по щеке. Он опять поднял глаза. На сей раз увидел-таки тень. Но не черную.

— Не прячься, — негромко сказал он. — Акареми, выходи. — Из-за занавеси возле окна выскользнула маленькая темнокожая девушка. — Зачем ты здесь? Я же просил сегодня меня не тревожить. Что-то случилось?

Девушка мотнула головой.

— Мне страшно, господин.

Юноша удивленно поднял брови.

— А зачем ты ходишь по ночам? Сейчас время злых духов, а ты даже амулетов, что я дарил тебе, не носишь, — с укоризной покачал он головой. — Конечно, тебе страшно.

— Нет. Я за тебя боюсь, — тихо всхлипнув, прошептала девушка.

Юноша раздраженно поджал губы.

— Акареми, ничего страшного нет. Этот обряд совершает каждый мужчина из нашей семьи. Никто пока не умер. — Он усмехнулся. Нет, женщины бывают несказанно глупы. Правда, она всего лишь дочь дворцового конюха, а не изысканная и обученная гетера, и потому ее голова полна всякой чуши. Зато она преданная любовница. Одна из многих, которых он искренне и щедро любил. С женщинами он был честен. Сейчас — Акареми, потом — кто-то другой, но все, с кем он был, ни слова худого не скажут о нем. Никогда. Они запомнят лишь хорошее. Ему удавалось оставаться с женщинами в дружбе. Потому они и любили его. — Никто не умер, и я не умру. Завтра вечером, когда вернемся из Храма, я прикажу устроить маленький праздник. Для тебя, меня и двух-трех друзей с их подругами. Не грусти, я завтра подарю тебе бирюзовые серьги. Они тебе будут очень к лицу…

Вот уже и не плачет. Ну, много ли ей надо? Разве не славно делать таким приятное, тем более что это так легко…

Что-то не дает покоя. Непонятная тяжесть, словно ночной демон анат сел на грудь. Самое тяжелое время — бессонница во вторую стражу ночи. В это время все страхи и сомнения, словно сговорившись, приходят и начинают мучить. Кто сказал, что ночью обязательно надо спать? Может, следует переломить привычку и встать, пойти в сад, к прудам?.. Или взять коня и помчаться по ночным улицам Керанана никем не узнанным? К старому сотнику Золотых Щитов, который помнит и великого Керниена, и божественного Аргора?

Но тело привыкло лежать по ночам в постели, и заточенная в нем душа, крупица Солнца, бессильна в ночи…

Он снова поднялся на локте, посмотрел на свечу. Судя по часовым отметкам, до рассвета четыре часа. Принц снова взял со стола книгу и принялся за чтение. А воспоминания лезли и лезли в голову.

— Этот обряд проходит каждый мужчина Солнечного рода. — По своей привычке отец отводит глаза и говорит все более зло и резко, как бывает, когда он хочет показать свою власть. Как будто сомневается в себе. Неужто люди все же правы и отец — лишь жалкая тень своего великого брата Керниена? — И ты тоже пройдешь его.

«Может, хоть ты окажешься способным принять Силу», — продолжает за отца Денна.

— Да, государь, — отвечает Денна, почтительно склоняя голову.

— И ты примешь Силу! — говорит отец, словно и не слыша сына. Да ему и не нужно, понимает Денна. Ему нужно, чтобы покорный сын принял Силу и чтобы при нем, Наран-Не-ару, был свой божественный воин.

— Да, государь.

Отец внимательно смотрит в лицо Денне, с какой-то робостью и подозрительностью, словно выискивая подвох или насмешку. Он все время боится насмешки. Отец слабый государь. И Денне больно это видеть. Хочется успокоить его — но разве человек, боящийся собственной слабости, позволит себя утешить?

Денна молчит, послушно потупив взгляд.

И внезапно происходит невероятное. Отец вскакивает и орет так, что даже Золотые Щиты у дверей вздрагивают.

— Все вон!!! Пошли вон, сейчас же, вон, вон!!! Я буду говорить с сыном!!! Только с сыном!!!

Денна в первое мгновение даже втягивает голову в плечи, но секундой позже его разбирает смех, и он едва сдерживается. Так шутовски грозен его красивый, утонченный, изнеженный отец… Разве можно поверить в его гнев? Как смешно все разбежались!