— Нам подавайте Лу Наня, а там можете жаловаться, — отвечали служители и бросились обыскивать комнату. Наконец, набив карманы изящными безделушками и драгоценностями, которые пришлись им по вкусу, они перешли в другое помещение. Женщины от страха попрятались под кровати. Не найдя нигде Лу Наня, посланцы из ямэня, рассчитывая, что хозяин должен быть в садовом павильоне, толпой повалили туда.
Они не ошиблись. Лу Нань с гостями был там и пил вино, а по бокам актеры развлекали гостей игрой и пением. Слуга, посланный на розыски Лу Цая, докладывал в это время хозяину, что Лу Цай исчез. Вдруг к павильону подбежали двое слуг, крича:
— Хозяин, беда!
— Что случилось? — спросил поэт не совсем трезвым голосом.
— Ничего не знаем. Целая толпа ворвалась в дом, грабят и хватают всех, кто попадается под руку. Сейчас они в ваших покоях.
Гости Лу Наня испугались, мигом прошел хмель.
— Что же это такое? — возмутились они и поднялись с мест. Один Лу Нань по-прежнему сидел спокойно, словно не придавал этому никакого значения.
Вдруг замелькали огни, и толпа служителей с громкими криками ворвалась в павильон. Актеры, не зная, где спрятаться, в испуге заметались по павильону.
— Кто смеет безобразничать здесь?! — закричал разъяренный поэт. — Взять их!
— Начальник уезда приглашает вас поговорить, — услышал Лу Нань, — так что, пожалуй, нас-то вам не взять.
И петля веревки легла на шею Лу Наня.
— А ну, поворачивайся живее! — заорали служители.
— Это еще что! — возмутился поэт. — В чем дело?! Вы думаете, что я пойду!?
— Откровенно говоря, — заявил один из служителей, — раньше тебя, бывало, в ямэнь просишь не допросишься, ну а уж теперь-то мы приведем.
С этими словами они, таща на аркане, пиная, выволокли Лу Наня из павильона. С Лу Нанем было схвачено человек пятнадцать его слуг. Посланцы из ямэня собирались арестовать даже гостей Лу Наня, но, признав в них известных ученых и молодых людей из знатных семей, не решились их тронуть.
С шумом и гамом служители толпою вывалились из сада и понеслись прямо в ямэнь. Обеспокоенные гости пошли следом, чтобы разузнать, что произошло. Попрятавшиеся слуги стали вылезать из своих укрытий. Жена Лу Наня приказала кое-кому из них взять деньги и отправиться в ямэнь, чтобы навести справки.
Тем временем начальник уезда в ямэне ожидал своих людей. Ярко горели фонари и факелы, было светло как днем и совершенно тихо. Лу Наня и его слуг втащили прямо в зал. Когда поэт поднял голову и взглянул на начальника уезда, он увидел в лице Ван Цэня столько ненависти и злобы, что ему показалось, будто перед ним сидит сам дьявол, а служители ямэня, выстроившиеся в два ряда по обеим сторонам от своего начальника, ничем не отличались от рогатых чудищ, страшных служителей преисподней. Людей Лу Наня от этой жуткой картины проняла дрожь. Перепуганные, они попадали на колени.
— Лу Нань и другие арестованные приведены в ямэнь, — доложили служители. Здесь же в сторонке склонили колени Ню Вэнь и Цзинь. Один Лу Нань стоял во весь рост. Начальник уезда вперил в него пристальный взгляд и, нагло ухмыляясь, сказал:
— Велика персона! Захолустный выскочка, а так держишь себя перед начальством. Где уж тебе дома достойно вести себя — твоя распущенность и бесчинства всем известны. Но за свою дерзость ты когда-нибудь ответишь, а пока просто посиди в тюрьме.
Лу Нань шагнул вперед, выпрямился и сказал:
— Могу и в тюрьме посидеть. Только прежде мне должны объяснить, в чем я так провинился, что люди ночью врываются в мой дом и арестовывают меня.
— Ты убил честного человека по имени Ню Чэн за то, что его жена не захотела стать твоей любовницей, — ответил начальник уезда. — По-моему, это достаточно большое преступление.
— А я-то думал, действительно какое-нибудь страшное дело! — ответил Лу Нань с презрительной улыбкой. — Оказывается, все дело в Ню Чэне. Выходит, мне нужно отвечать своей жизнью за его смерть. Стоило из-за этого поднимать столько шума. Ню Чэн работал у меня батраком, подрался с моим слугой Лу Цаем и умер от побоев. Меня это не касается. Да если бы я даже и убил его, за это не карают смертью. Ты сводишь личные счеты. Ты хочешь доказать то, чего нет, хочешь взвалить на меня вину, которой на мне нет и тени. Что ж, я-то это переживу; боюсь только, что с разговорами, которые пойдут, и со всеобщим возмущением тебе не справиться.
— Ты убил свободного человека! — завопил разъяренный Ван Цэнь. — Это известно всем, а сам лживо утверждаешь, что он был твоим слугою. Ты клевещешь на должностное лицо, не желаешь стать перед ним на колени. Если ты здесь, в зале присутствия, позволяешь себе так безобразничать, могу себе представить, какие беззакония творишь вообще! Убил ты или не убил — все равно! Довольно и того, что сейчас бунтуешь против «отца и матери народа»! Дать ему палок!
— Есть дать палок! — ответили служители и повалили Лу Наня.
— Благородного человека можно убить, но нельзя бесчестить! — закричал Лу Нань. — Я жизни не жалею и смерти не страшусь. Подумай: и хочешь резать — режь, хочешь рвать — рви, но бесчестить меня палками — этого я не потерплю!
Для служителей слова Лу Наня ничего не значили, они скрутили его и нанесли ему тридцать сильных ударов.
— Довольно! — распорядился начальник уезда и приказал Лу Наня и его слуг заключить в тюрьму.
Тут же он велел купить для покойного Ню Чэна гроб, уложить тело, а затем доставить гроб с телом в ямэнь для освидетельствования.
Брат и жена покойного вместе со свидетелями дали обязательство немедленно явиться по вызову на разбор дела.
Когда Лу Нань, весь в крови, встал, он расхохотался и вышел из зала, поддерживаемый двумя слугами.
Друзья поэта, давно уже ожидавшие его у выхода, подошли к нему.
— Что же стряслось, что дошло даже до наказаний палками?
— А ничего, — ответил Лу Нань. — Начальник уезда решил отомстить мне за обиду, только и всего. Для этого он взвалил преступление моего слуги Лу Цая на меня самого и намерен подвергнуть меня небольшому наказанию вроде смертной казни.
— Неужели — это — возможно?! — возмутились друзья. — Мы договорились, что завтра самые почтенные и влиятельные жители уезда пойдут в ямэнь и по душам побеседуют с начальником. Нет сомнения, что он, опасаясь пересудов, освободит вас.
— Вовсе не стоит вам себя затруднять, — ответил Лу Нань. — Пусть делает что хочет! У меня к вам есть дело поважнее. Не откажите в любезности зайти ко мне домой и передать, что я велел прислать в тюрьму побольше вина.
— После того что с вами случилось, вам следовало бы поменьше пить.
— Самое драгоценное в человеческой жизни — это делать то, чего просит душа, — ответил с улыбкой поэт. — Бедность или богатство, слава или позор — все это вещи вне нас самих, и что мне они? Неужели из-за того, что начальник уезда собирается погубить меня, я должен отказаться от вина?
В это время тюремщик стал толкать Лу Наня в спину, приговаривая:
— Давай-ка в тюрьму, в другой раз поговоришь!
Это был некий Цай Сянь, которому начальник уезда доверял и на которого очень полагался.
— Мерзавец! — набросился на него поэт, гневно сверкнув глазами. — Какое тебе дело до того, что я разговариваю!
— Какое дело! — гаркнул тюремщик, тоже вспылив. — Ты теперь простой преступник, так что оставь-ка лучше свои барские замашки!
— Как это преступник! — рассвирепел Лу Нань. — Захочу и не пойду, что ты мне сделаешь?
Цай Сянь собирался что-то ответить поэту, но несколько благоразумных тюремщиков оттолкнули его и после долгих уговоров убедили Лу Наня войти в тюрьму. Друзья Лу Наня разошлись. Нечего и говорить, что слуги Лу Наня дома подробно рассказали обо всем случившемся жене своего хозяина.
Между тем Тань Цзунь, все время следивший за Лу Нанем, подслушал его разговор с друзьями и слово в слово передал начальнику уезда. На следующий день начальник сказался больным, не выходил в зал суда, не разбирал никаких дел, так что когда к нему явились присланные друзьями Лу Наня местные чиновники и видные люди, привратники даже не приняли у них визитных карточек. После их ухода, уже во второй половине дня, начальник уезда вошел в присутствие, приказал вызвать вдову Цзинь и свидетелей, позвать осмотрщика трупов, привести из тюрьмы Лу Наня и его слуг и со всеми отправился на освидетельствование трупа Ню Чэна. Осмотрщик трупов догадывался о намерениях начальника уезда. Поэтому он представил царапины и синяки на теле Ню Чэна как результат серьезных ранений и тяжких побоев, Местные жители поняли, что начальник решил разделаться с Лу Нанем, и в один голос твердили, что Лу Нань — убийца Ню Чэна.
