Низко над восточным горизонтом висела почти полная Земля, яркая, в синих разводах. Пока они ели, Дженнингс глядел на нее и, как всегда, чувствовал жгучую тоску по дому.

— Она кажется такой тихой, а ведь на ней копошатся шесть миллиардов...

Стросс вышел из задумчивости и сказал:

— Шесть миллиардов ее губят!

Дженнингс нахмурился:

— Вы ведь не Ультра?

Стросс сказал:

— Что вы несете?

Дженнингс вспыхнул. Он легко краснел, его тонкая кожа чуть что становилась розовой, и Дженнингса это страшно смущало.

Он вернулся к еде и больше не заговаривал.

Вот уже целое поколение численность землян оставалась постоянной. Человечество не могло позволить себе дальнейшего роста. С этим соглашались все. Мало того, все больше людей говорило, что этого недостаточно. Население должно сократиться. Дженнингс поддерживал эту точку зрения. Человечество проедало земной шар.

Но как сократить население? Случайным образом, убеждая людей снижать рождаемость, когда и как они захотят? В последнее время все больше появлялось таких, кто считал, что сокращать надо выборочно — пусть выживут наиболее достойные, а кому это быть, мы решим сами.

Дженнингс подумал: «Кажется, я его обидел».

Он уже засыпал, когда ему пришло в голову, что, в сущности, почти ничего не знает о Строссе. Вдруг тот намерен ночью отправиться на вылазку и присвоить себе всю славу?

Дженнингс встревоженно приподнялся на локте, но услышал лишь мерное дыхание Стросса, которое вскоре перешло в раскатистый храп.

Следующие три дня они потратили на поиски. Удалось обнаружить новые обломки, и не только. Нашли скопление бледно фосфоресцирующих бактерий. Эти микроорганизмы широко распространены на Луне, но никто из исследователей не сообщал о такой концентрации, которая вызывала бы видимое свечение.

Стросс сказал:

— Наверное, здесь лежало органическое существо или его останки. Существо умерло, бактерии-паразиты — нет. В конце концов они его съели.

— И, возможно, распространились, —добавил Дженнингс. — Не исключено, что таким образом возникли лунные бактерии. Не зародились на Луне, а были занесены эпохи назад.

— Можно сделать и другой вывод, — сказал Стросс. — Поскольку бактерии эти в корне отличны от любых земных организмов, значит, в корне отличалось и существо, на котором они паразитировали (если мы принимаем эту гипотезу). Еще одно подтверждение его внеземной природы.

След кончался у стенки небольшого кратера.

— Потребуются серьезные раскопки, — произнес Дженнингс упавшим голосом. — Надо послать отчет и просить помощи.

— Нет, — мрачно отвечал Стросс. — Может, помогать будет не в чем. Что, если кратер возник через миллионы лет после аварии?

— И останки корабля уничтожены, кроме тех, что мы уже нашли?

Стросс кивнул.

Дженнингс сказал:

— Давайте все равно копнем. Проведем линию через найденные фрагменты и чуть-чуть поковыряемся на продолжении.

Стросс затею не одобрил и работал вполсилы, так что главную находку сделал именно Дженнингс. Разумеется, это в счет! Пусть Стросс наткнулся на первый кусок металла, зато Дженнингс обнаружил Устройство.

Это было действительно устройство. Оно покоилось на глубине трех футов под неровной глыбой, упавшей так, что под ней осталась пещерка. Здесь-то устройство и пролежало, может быть, более миллиона лет, укрытое от солнечных лучей, от микрометеоритов, от перепадов температур, и потому— как новенькое.

Устройством с большой буквы его окрестил Дженнингс. Оно и отдаленно не напоминало человеческий инструмент, да и с чего бы?

— Я не вижу неровных краев, — сказал он. — Вроде целое.

— Может, какие детали выпали.

— Может, — согласился Дженнингс. — Только не похоже, чтоб оно было разборное. Оно явно цельное и явно не без цели. — Он отметил игру слов и продолжал, тщетно пытаясь одолеть волнение: — Ну теперь-то у нас есть все. Куски искореженного металла и скопление бактерий — только повод для догадок и споров. А это уже верняк — Устройство, явно изготовленное не на Земле.

Они сидели по разные стороны стола и разглядывали таинственный предмет.

Дженнингс сказал:

— Давайте составим предварительный отчет.

— Нет! — резко возразил Стросс. — Нет, черт возьми!

— Почему?

— Потому что, стоит послать доклад. Общество наложит лапу на открытие, а нам не останется места даже в примечаниях. Нет! — Стросс глядел почти умоляюще. — Давайте выясним как можно больше, пока не слетелись коршуны.

Дженнингс задумался. Ему, разумеется, не хотелось терять свою долю известности. И все же...

— По-моему, незачем рисковать, Стросс. — Впервые его потянуло назвать коллегу по имени, но он переборол импульс.— Послушайте, мы не имеем права ждать. Если это внеземное, то скорее всего с другой звезды. Остальные планеты Солнечной системы непригодны для жизни.

— Что еще надо доказать, — проворчал Стросс. — Но даже если так, какая разница?

— А такая, что создатели корабля могли совершать межзвездные перелеты, а следовательно, далеко опередили нас. Кто знает, может, Устройство позволит нам расшифровать их технологии. Возможно, это — ключ к неведомым тайнам. И даже — к немыслимой научной революции.

— Романтические бредни! Если это продукт более высокой цивилизации, мы ничего не разберем. Воскресите Эйнштейна и покажите ему микропротоверп — что он в нем поймет?

— А вдруг все-таки разберем?

— Хорошо, пусть. Что за беда, если мы немного повременим? Сами доставим эту штуковину на Землю, позаботимся, чтоб она не уплыла у нас из рук? Как следует застолбим свое открытие?

— Но, Стросс... —Дженнингс чуть не плакал. Он чувствовал, что непременно должен объяснить всю важность находки.— Что, если мы не доберемся до Земли? Разобьемся на подлете? Этим нельзя рисковать. — Он нежно похлопал Устройство. — Надо сообщить немедленно, пусть высылают корабли. Слишком большая ценность.

Волнение достигло предела. Устройство под рукой, казалось, стало теплее. Часть поверхности, полускрытая металлическим козырьком, засветилась.

Дженнингс отдернул руку, и Устройство померкло. Однако хватило и короткого мига.

Дженнингс потрясенно сказал:

— Как будто окно открылось в вашем мозгу. Я читал мысли.

— А я — ваши, — сказал Стросс. — Читал, или переживал, или испытывал, как хотите.

Он холодно, отстраненно провел рукой по Устройству, но ничего не произошло.

— Вы — Ультра, — сердито произнес Дженнингс. — Когда я его коснулся... — Он снова потрогал металлическую поверхность. — Вот опять. Я читаю ваши мысли. Вы в своем уме? Вы и впрямь считаете гуманным обречь большую часть человечества на уничтожение, истребить различия и многообразие?

Стросс отмахнулся:

— Ради Бога, не будем начинать спор. Эта штука — телепатический усилитель, она помогает общению. А почему бы нет? Мозговые клетки обладают электрическим потенциалом. Мысли — те же микроколебания электромагнитного поля...

Дженнингс отвернулся. Ему не хотелось говорить со Строссом.

Он сказал:

— Мы немедленно пошлем отчет. Плевать мне на славу. Забирайте ее себе. Я хочу одного — сбыть его с рук.

Мгновение Стросс думал.

— Это не просто передатчик. Он реагирует на эмоции. Усиливает их.

— С чего вы взяли?

— Сейчас оно дважды откликнулось на ваше касание, хотя перед этим вы трогали его целый день, и ничего. Оно не включилось от моего прикосновения.

— И что?

— Вы коснулись его в состоянии крайнего эмоционального возбуждения. Видимо, это нужно, чтоб его включить. А потом, когда вы, держа на нем руку, вскипели насчет Ультра, я на миг ощутил ваше негодование.

— Вот и хорошо.

— Послушайте. Так ли вы уверены в своей правоте? На Земле нет мыслящего человека, который бы не понимал, что население в миллиард предпочтительнее населения в шесть миллиардов. Если перейти на полную автоматизацию — чего не позволяет толпа, — можно было бы прекрасно существовать с населением, скажем, в пять миллионов. Послушайте, Дженнингс. Не отворачивайтесь.