Райнер со стоном сел и огляделся. Остальные медленно, с трудом поднимались. Оказалось, что они упали в расселину природного происхождения, глубокую и широкую, которая расходилась в темноте направо и налево. Холм из гравия, на котором они лежали, представлял собой нечто вроде полукруга на неровном грязном дне, при виде которого Райнер решил, что тут иногда течет вода. Он как раз думал, куда лучше податься, когда вдруг заметил круглое отверстие в противоположной стене расселины. Опять решать. Ну и куда теперь?

И тут он вспомнил о компасе Вирта, который в свое время забрал у погибшего капитана из кошелька на поясе. Он достал прибор и нахмурился. Стрелка указывала на юг — прямо в сторону отверстия.

— Значит, попробуем пойти туда.

Павел и Халс двинулись вниз по склону, обхватив друг друга за плечи, шипя от боли и что-то ворча. Райнер чувствовал себя, в общем, не лучше. Ребра начинали болеть при каждом вдохе, каждый сустав ломило чудовищным образом. Они с Джано развернули одеяло и положили на него неподвижное тело Ульфа, затем с помощью Густава потянули импровизированные носилки вниз.

Оскар и Франц замыкали шествие. Оскар поддерживал левую руку правой, Франц хватался за ребра, сгибаясь чуть ли не пополам. Его куртка была разорвана на спине, штаны почернели от крови.

— Эй, малый, — сказал Райнер, — ты точно в порядке?

— Ерунда, — отозвался мальчик сквозь стиснутые зубы. — Точно.

Волочить Ульфа по засохшей грязи было не так-то просто, у Райнера нещадно ныли ребра и мышцы, но, как только они вошли в туннель, сразу стало легче. Грубо отесанные стены были, однако, почти округлыми, и пол за много веков утоптали и вытерли так, что он стал довольно гладким. К тому же все тут было покрыто какой-то маслянистой субстанцией, мерзкой на ощупь, зато позволяющей тащить Ульфа почти без усилий.

Джано с подозрением принюхался:

— Пахнет крысолюдьми.

Райнер засмеялся:

— Не дури, старина. Крысолюди — это миф.

— Неправда. Они есть.

Павел оглянулся, ухмыляясь:

— Гигантские говорящие крысы? Да ну тебя, тильянец. За кого ты нас принимаешь?

Джано весь подобрался, он явно чувствовал себя оскорбленным.

— Они есть, говорю тебе. Перебили всю мою деревню. Маму с папой. Вышли из земли и всех убили. Я поклялся отомстить им.

— Хм, непросто, учитывая, что они не существуют.

Джано фыркнул:

— Люди Империи думают, что знают все.

— Капитан, — позвал Халс, — тут что-то вроде комнаты. Подойдет для приемной врача.

Он ткнул факелом в круглое отверстие в стене туннеля. Райнер выпустил носилки и заглянул вместе с ним внутрь. Там и правда оказалось круглой формы помещение с выгнутыми стенами и восемью комнатками поменьше, расположенными наподобие пальцев у перчатки. Райнер забрал у Халса факел и вошел. По спине у него пробежали мурашки. Когда-то комната была обитаема, но вот кто тут находился… или что находилось, он не имел ни малейшего представления. Стены покрывали неровные геометрические рельефы совершенно непонятного назначения. На нескольких покосившихся деревянных полках беспорядочно располагались потрескавшиеся глиняные кружки и кувшины. Райнер поднес факел к каждому из ответвлений. Помещения были маленькими и почти круглыми, пол усыпан обрывками холстины и соломой чуть не по колено. Райнер поморщился. Здесь пахло пылью и звериной шерстью и было как-то тревожно и неуютно, зато сухо и, по всей вероятности, безопасно.

— Отлично, — сказал он с несколько притворным энтузиазмом и помахал остальным. — Давайте заходите.

Первыми прихромали Павел и Халс, за ними — Густав и Джано, которые тащили Ульфа. Джано скривился:

— Вот видите. Крысолюди. Мы гнездо нашли.

— С чего ты взял? — отозвался Райнер. — Этих дыр кто угодно мог понаделать.

— Больше похоже на орочью работу, — сказал Густав, отбрасывая носком сапога разбитый кувшин. — Никакой тонкости.

Павел и Халс обменялись тревожными взглядами.

— Только орки? — спросил Халс. — Какое счастье.

— Вы не видите? — Джано показал на стены. — Смотрите. Крысиные морды. Крысиные тела.

Появились Франц и Оскар. Райнер снова поглядел на рельефные картинки. Они вполне могли сойти за изображения крысиных голов с широко посаженными глазами и острыми зубами, но были так абстрактны и так халтурно выполнены, что ничего нельзя было утверждать наверняка.

Он только отмахнулся:

— Орки, крысолюди, какая разница, тут давно никого нет. — Он установил факел в горлышке уцелевшего сосуда и повернулся к Густаву. — Хирург, каковы наши дальнейшие действия?

Он как мог старался быть рассудительным, как хороший капитан, но голова невыносимо болела, а желудок выворачивало — слишком много крови натекло туда из разбитого носа.

Густав оставил Ульфа на одеяле посреди комнаты и открыл аптечку.

— Разберитесь, кто пострадал больше всех. С них я и начну. Будет неплохо, если кто-то наделает шин из этих полок. Ну и пожертвуйте кто-нибудь рубашку, у меня бинты кончаются.

— Думаю, сначала надо осмотреть Франца, — сказал Райнер. — Он истекает кровью.

— Нет, — отозвался мальчик. Губы у него были совершенно белыми. — Я в порядке и сам о себе позабочусь.

Он торопливо захромал к одной из маленьких комнат и исчез внутри.

— Эй, пацан, вернись, — окрикнул его Райнер. — Ты совсем не в порядке.

Он недовольно заворчал и последовал за мальчиком.

Франц опирался о стену дрожащей рукой, голова поникла на грудь. Дыхание было неровным, левый локоть прижат к боку. Ткань рубашки влажно хлюпала.

— Иди отсюда! Оставь меня в покое!

Райнер пригвоздил его взглядом:

— Не валяй дурака. Ты серьезно ранен. Густав должен тебя осмотреть.

— Нет, — всхлипнул Франц, — он… нельзя ему. Никому…

— Но ты же…

У мальчика подкосились ноги, он сполз по стене и растянулся на полу.

— Проклятие! — Райнер вернулся в главное помещение. — Хирург, мальчик потерял сознание.

Густав, который в это время осматривал запястье Оскара, оторвался от работы.

— Сейчас взгляну. — Проходя мимо Райнера, он поднял бровь. — У вас нос торчит в сторону, капитан. Полагаю, вы его сломали.

Райнер поднес руку к лицу:

— А-а-а, вот почему кажется, что голова большая, как дыня.

— Вправим быстренько, — сказал хирург. — А пока разорвите рубашку на полосы.

И он, прихватив аптечку, скрылся в маленькой комнате.

Райнер присоединился к остальным, расположившимся на полу, снял куртку и рубашку. Воздух был затхлый, но намного теплее, чем в шахте. Им было почти удобно. Халс пилил копье кинжалом, пытаясь сделать из него костыль. Джано колол полки, как было велено. Оскар, баюкая раненую руку, раскачивался туда-сюда. Павел прикрыл рот тряпицей, его верхняя губа была рассечена до самого носа и сильно кровоточила.

Он скривился в улыбке, показывая Райнеру окрашенные кровью зубы:

— А я думал, что дальше уродовать меня уже некуда.

— Ничего, вот потеряешь второй глаз — и не придется смотреть на себя, — порадовал его Халс.

Павел усмехнулся:

— Да уж, остается только надеяться.

Вскоре вернулся Густав. Райнеру показалось, что у того странное выражение лица, что-то вроде тщательно скрываемой усмешки, но хирург всегда выглядел так, словно скрывает что-то нехорошее, и сказать наверняка было невозможно.

— Как мальчик?

На лице Густава на мгновение появилась ухмылка, потом исчезла без следа.

— Он спит. Я дал ему микстуру. Собачьи когти прошлись вдоль ребер, потом во время падения в рану попал острый камень. Очень болезненно. Я вынул камень и перевязал рану. Он какое-то время будет слаб, но выживет. — Густав фыркнул. — Если мы вообще уцелеем.

— Смелый этот дурачок, — сказал Райнер со смесью недовольства и уважения. — Слишком уж старается быть крутым.

— Да, — произнес Густав и направился к Павлу с иголкой и ниткой.

Едва он опустился на пол, Ульф резко сел, замахал руками и заорал:

— Звери! Звери!

Инженер задел тяжелыми кулаками Густава и Оскара, остальные предпочли сами отодвинуться подальше.