Эмили взяла ее и принялась вертеть в руках. Едва удержалась, чтобы ее не обнюхать.

Как быть? Что делать? Встречаться с ним или нет?

Уин говорил, он не винит ее в том, что сделала ее мама. Но откуда Эмили знать, правду он говорил или нет? Что у него на уме? Она не узнает, пока все не закончится. Так или иначе.

Ее мама была самым смелым человеком из всех, кого она знала. Но даже мама не нашла в себе сил посмотреть в лицо своему прошлому.

Значит, Эмили сделает это за нее.

Она сделает то, чего мама сделать не смогла. Чтобы найти свое место здесь, ей надо отделить себя от того человека, кем была ее мама в представлениях жителей Мэллаби, но в то же время ей нужно как-то исправить то, что здесь натворила мама. Как это сделать, Эмили не знала. Но ей что-то подсказывало, что Уин может знать, что его интерес к ней был не таким однозначно простым, как он хотел это представить. Но с другой стороны, ее собственный интерес к Уину тоже был непростым.

Девушка задумалась о его словах. Он сказал, что история повторяется. И действительно: она оказалась в Мэллаби, сейчас ей примерно столько же лет, сколько тогда было маме, у нее что-то такое наметилось с мальчиком из семьи Коффи, и их отношения никто не одобряет — точно так же было с мамой и дядей Уина. На это должна быть причина. Просто так ничего не происходит.

Эмили встала с кровати, подошла к шкафу, по-прежнему сжимая записку в руке, и достала шорты и майку на бретельках, которые собиралась надеть. Она уже научилась отводить взгляд от стен, чтобы не смотреть на обои с бабочками, которые ее раздражали и даже немного пугали, хотя и успела привыкнуть к тихому шелесту крылышек и не дергалась всякий раз, когда его слышала. По словам Джулии, если ты привыкаешь к чему-то, это значит, что ты потихоньку осваиваешься.

Либо так, либо она официально сходила с ума.

Эмили уже собралась одеваться, но вдруг поняла, что не слышит никакого шелеста крылышек. Она посмотрела на ближайшую стену и ахнула от изумления. Обоев с бабочками больше не было. Их заменили другие обои, матово-серебристые в россыпи крошечных белых точек, похожих на звезды. Они пробудили в ней странное чувство. Радостное предвкушение, как прошлой ночью. Дедушка Ванс никак не мог переклеить обои за ночь.

Неужели они и вправду меняются сами по себе?

Они были очень красивыми, эти обои. Создавали ощущение, что ты живешь в облаке. Эмили приложила ладонь к стене. На ощупь она была мягкой, как бархат. Почему мама никогда не рассказывала ей об этой волшебной комнате? Пусть даже как сказку на ночь.

В полной растерянности Эмили оделась и спустилась вниз. К счастью, дедушка Ванс уже ушел завтракать, так что она написала ему записку, что поедет на озеро.

Она не стала писать, с кем там встречается.

Эмили уже собиралась садиться в машину, как вдруг ее кто-то окликнул. Она была на взводе и поэтому испуганно вздрогнула и выронила ключи. Обернувшись, увидела, что к ней идет Стелла, одетая как-то уж слишком нарядно для такого раннего утра. В красном платье без бретелек и туфлях на шпильках. Ее макияж весь расплылся, а глаза были усталыми. Как будто она провела жуткую ночь. Или, наоборот, очень хорошую. Эмили так и не поняла.

— Ты не видела Джулию? — спросила Стелла, когда Эмили наклонилась поднять ключи. — Я сейчас проходила мимо «Барбекю Джея», и ее там не было.

Эмили выпрямилась.

— Сегодня я с ней не виделась, только вчера. Но я слышала, как она уезжала на своем грузовичке. Примерно в час ночи.

Стелла пришла в замешательство.

— Интересно, куда она поехала.

Эмили пожала плечами. Она пыталась держаться непринужденно, как будто не делала ничего плохого. Но ведь она и не делала ничего плохого. Что с ней такое? Почему она так разнервничалась?

— Джулия почти никогда не ездит на своем грузовичке и никогда не выходит из дома так поздно. Я за нее беспокоюсь. — Стелла принялась ковырять красный лак на ногте. Потом переступила с ноги на ногу и спросила: — Тебе не кажется, что в последнее время она ведет себя как-то странно?

— Только когда рядом Савьер.

— Гм. Она явно что-то задумала. Обычно, если ее напоить, мне удавалось ее разговорить. Но, похоже, она меня раскусила, и теперь этот номер уже не пройдет.

Эмили встревоженно оглянулась через плечо, вдруг испугавшись, что дедушка Ванс сейчас вернется домой.

— Она ничего мне не рассказывала.

— Ладно, если увидишь ее, скажи, что я ее ищу. — Стелла кивнула на «олдсмобиль». — А ты куда собралась так рано?

— На озеро. А вы?

— Ой, я сама только вернулась, — сказала Стелла, потом резко умолкла и добавила после паузы: — Черт. Я тебе этого не говорила. Какой пример подает взрослая тетенька подрастающему поколению! Не самый лучший пример, да. Черт. Просто… делай, что я говорю, а не то, что я делаю.

Эмили рассмеялась и села в машину. Стелла сняла туфли на шпильках и пошла домой босиком, на ходу качая головой.

Так рано утром машин на дороге практически не было, так что Эмили добралась до озера очень быстро. На стоянке было пусто. Девушка припарковала машину, выключила двигатель и долго сидела, слушая, как мотор тикает, остывая. Она знала, что приехала слишком рано. Но ей хотелось уйти прежде, чем дедушка Ванс вернется домой. Чтобы не врать ему в глаза. Она не знала, сможет ли он понять, почему она делает то, что делает.

Наконец она вышла из машины. Утро выдалось туманным и хмурым, густой влажный воздух лип к коже. Эмили спустилась на дощатый тротуар, тянувшийся вдоль пляжа, и села на скамейку с видом на озеро. На пляже почти никого не было. Эмили поставила ноги на нижнюю перекладину ограждения и стала смотреть, как над водой клубится туман. В некоторых домах, стоявших у озера, горел свет.

Она услышала шаги, приближавшиеся к скамейке. Уин подошел и встал рядом с ней. Эмили смотрела на него, не зная, что говорить. Она не ждала, что он тоже придет так рано. Юноша на секунду замешкался, а потом сел рядом с ней и тоже поставил ноги на перекладину. Он так внимательно смотрел на воду, словно боялся пропустить что-то важное, если хоть на секунду отведет взгляд.

Эмили невольно загляделась на его выразительный, точеный профиль. Строгий, гордый, таинственный. Ей так хотелось, чтобы он открыл ей свои секреты. Хотелось, чтобы он с ней поделился. Наверное, что-то похожее испытывала и мама? Она подумала, что это, наверное, какое-то родовое проклятие, невозможная, неодолимая сила, которая притягивает женщин из ее семьи к мужчинам из семьи Коффи.

И все-таки она пришла на встречу. Проклятие там или нет.

— Пойдем в наш летний домик. Вместе позавтракаем, — наконец заговорил Уин.

— Ты давно меня ждешь?

— Давно. Не хотелось тебя пропустить. — Он сделал глубокий вдох и поднялся на ноги. — Я рад, что ты пришла. — Он протянул ей руку.

И Эмили приняла ее не задумываясь.

Они прошли по пустынному пляжу, потом Уин провел Эмили вверх по ступеням на большую веранду летнего дома, принадлежавшего его семье. Уин указал на один из деревянных шезлонгов с поднятыми спинками. Эмили села, подтянула колени к груди и обхватила их руками.

Она расслабилась, только когда на веранду вышла Пенни, домоправительница, и подала им с Уином омлет. Пенни, шестидесятитрехлетняя вдова, была женщиной мрачной и строгой. Но к Уину она питала слабость, и тот ее обожал. Когда он был маленьким, в его представлениях Пенни и дом на озере сливались в единое целое. Он думал, она целыми сутками напролет сидит на табуретке в кухне и ждет, когда Коффи приедут и она сможет им приготовить что-нибудь вкусное.

В первый раз он встретил Пенни не в доме на озере в один из ее выходных, когда они с мамой гуляли в центре. Он увидел, как Пенни идет по улице, и подумал, что она сбежала. Заорал дурным голосом, что ее надо поймать и вернуть. Он кричал, плакал, бился в истерике. Уин уже тогда знал, что не может уехать из Мэллаби, будучи тем, кто он есть. Но другие-то люди могли. Могли уехать из города и никогда не вернуться назад. И это страшно его бесило.