Похоже, не одной ей предстояла бессонная ночь.

Когда Савьер пошел открывать дверь, он был зол как черт. Всякий разозлился бы, если бы его разбудили посреди ночи настойчивым звонком. Про себя он решил, что не придушит звонящего только в том случае, если у соседей случился пожар.

Он рывком распахнул дверь, так что она ударилась о стену, и включил свет на крыльце.

Джулия убрала руку со звонка, и бьющие по ушам трели тут же затихли.

Савьер растерянно заморгал.

— Джулия? — спросил он, просто чтобы удостовериться, что ему это не снится.

— Нам надо поговорить.

— Прямо сейчас? — он был явно не в ударе.

Она закатила глаза.

— Да, сейчас.

Савьер внимательно посмотрел на нее. Она даже не переоделась. Была в тех же вылинявших джинсах и белой, с вышивкой, блузке в крестьянском стиле, что и на фестивале. Савьер знал, что не должен был бросать ее в лабиринте, но он разозлился. Она решила, что он хочет с ней переспать, и не более того. Да, у него было немало случайных женщин и одноразовых вспышек страсти, но с Джулией все иначе. Он хотел большего. Хотел, чтобы все было по-настоящему. Хотел быть с ней честным. А ей это было не нужно.

— Ты что, пьяна?

— Нет. Я в бешенстве.

— Ага, хорошо. А то я уже испугался, что с тобой что-то не так, — он отступил от двери, освобождая проход. — Заходи. — Это было машинальное действие, и Савьер сообразил, что происходит, только когда Джулия переступила порог и прошла по короткому коридору в гостиную. Вот она, Джулия. У него дома. Мечта сбылась. Но он совершенно не представлял, что делать дальше.

Свет горел только на кухне, на вытяжке над плитой. Он проникал и в гостиную, но там все равно было сумрачно. Джулия огляделась по сторонам и легонько кивнула, как будто его дом был точно таким, каким она его и представляла. Как будто здесь витал дух элитарности и богатства, который ей не понравился.

— Это насчет той важной вещи, которую ты собиралась сказать? — Савьер вдруг испугался, что так и есть. Сейчас она скажет ему эту важную вещь — последнее, что она собиралась сказать, — и больше уже не захочет иметь с ним дела?

Джулия повернулась к нему, удивленно нахмурившись:

— Что?

— На прошлой неделе ты принесла мне торт и сказала, что начала печь торты из-за меня. А еще ты говорила, что хочешь сказать мне одну важную вещь. Но прибережешь ее на потом. «Потом» уже наступило?

— Нет, это тут ни при чем. С чего бы мне вдруг из-за этого психовать?

Он вздохнул.

— Не знаю, Джулия. С тобой никогда не угадаешь.

Она принялась ходить взад-вперед.

— Я спокойно жила, пока ты мне не рассказал о своих переживаниях. Я уже не могла на тебя злиться. Даже прониклась к тебе. Ну, почти… Почти стала тебе доверять, — женщина невесело усмехнулась. — А ты обвиняешь меня в каком-то коварстве.

— Ты о чем?

— О том, что ты сегодня сказал.

Он потер рукой щеку.

— Освежи мою память.

— Ты сказал, что я подпускаю тебя к себе, лишь потому что собираюсь уехать. А потом ты сбежал от меня.

— А, ты об этом.

— Я говорила о другом. И если бы ты не сбежал, я бы тебе объяснила. Впрочем, неважно, что я хотела сказать. Даже если бы все было так, ну и что?

Савьер уже начал думать, что это не он туго соображает со сна. Это она несет полную дичь.

— Прошу прощения?

— Даже если бы я подпустила тебя к себе лишь потому, что собираюсь уехать, и что с того? Почему тебе это так важно? Ты пытался забраться ко мне в трусы с тех пор, как я сюда вернулась, и почему мой отъезд должен тебе помешать? В прошлый раз тебя это не остановило.

Его бросило в жар. Она задела его за живое.

— Просто для сведения: ты сама знаешь, что я мог бы забраться к тебе в трусы когда угодно. — Он подошел к ней вплотную. — Потому что я знаю, как это делается.

— Ну, так прямо сейчас и попробуй. — Она пыталась храбриться, но ее голос дрогнул.

— Я хочу и сюда тоже, — он прикоснулся к ее виску.

— Ты уже там.

— И сюда, — положил ладонь ей на грудь, прямо над сердцем, которое бешено колотилось. От ярости? Страха? Или вожделения?

Она резко отшатнулась.

— Больше этого не повторится.

— Чего?

— Ты не проберешься ко мне в сердце. Не заморочишь мне голову и не заставишь поверить, что это по-настоящему. Что это навсегда. После первого раза я много лет приходила в себя. И ты не заставишь меня поверить, что теперь все иначе. Ты не будешь мне ничего обещать. И я тоже ничего тебе не обещаю. Так что все эти уловки: «Оставайся, потому что ты не так близко, как мне бы хотелось», — они не прокатят. Знаешь, насколько все было бы проще, если бы тогда ты пообещал мне только одну ночь? Ту ночь? Знаешь, как я тебя ненавидела за то, что, ты заставил меня поверить, будто любишь меня?

— Джулия…

— Нет. Обещай мне одну ночь. Не обещай любить меня. Не проси остаться.

К черту приличия и благородство. Он шагнул к ней, сгреб ее в охапку и поцеловал, больше не в силах сдерживать свою страсть. Ему казалось, что его подхватил и понес мощный, неудержимый поток, которому невозможно сопротивляться. Впрочем, сопротивляться ему и не хотелось.

Он взялся за низ ее блузки и медленно поднял вверх. Когда его руки скользнули по ее голой груди, Джулия выгнула спину. Он прервал поцелуй. Она зарылась пальцами ему в волосы, словно пытаясь его удержать.

— Господи, ты пришла сюда без бюстгальтера, — выдохнул Савьер.

Он прижал ее спиной к стене и снял с нее блузку, стащил через голову и отшвырнул прочь. Джулия принялась ерзать, прижимаясь к нему. Он застонал. Они двигались в едином ритме, словно уже занимались любовью, хотя их еще разделяла одежда.

Он расстегнул ее джинсы, и она попыталась помочь ему их стянуть, не прерывая поцелуя, но их губы вновь и вновь отрывались друг от друга. В конце концов Савьер просто стащил с нее джинсы ногой, и они упали на пол.

— Ты хочешь одну ночь, я дам тебе одну ночь, — он подхватил ее на руки и отнес на диван. — Но это будет длинная ночь.

Савьер положил Джулию на диван, а сам встал над ней, глядя на нее с такой жадностью, что она даже смутилась и попыталась прикрыться руками. Не отрывая взгляда от Джулии, Савьер быстро снял пижамные штаны и поставил одно колено на диван. Джулия подняла руку и уперлась ладонью в его голую грудь.

— Подожди, Савьер.

Он резко втянул в себя воздух.

— Джулия, что ты делаешь со мной?

— Я имела в виду, подожди, потому что мне надо взять презервативы. Они в джинсах, в кармане.

Он удивленно вскинул голову.

— Я не врал. У меня не может быть детей.

— Ты уверен?

— Уверен. — Но он все равно встал с дивана, совершенно не смущаясь своей наготы, нашел на полу ее джинсы, достал из кармана упаковку презервативов, открыл один и быстро надел.

— Хватит ждать, — он накрыл ее своим телом.

— Хватит ждать.

Настолько хорошо, как вместе, им не бывало никогда. Они льнули друг к другу так, словно сила, исходившая от их тел, могла заставить исчезнуть все, что их разделяло. И в какой-то момент так и произошло, и Савьеру хотелось, чтобы время остановилось и он остался бы в этом мгновении навсегда.

Потом, когда все закончилось и они лежали, вцепившись друг в друга так крепко, что от пальцев могли остаться синяки, Савьер зарылся лицом в шею Джулии и прошептал:

— Несмотря на прискорбную неспособность сдержаться прямо сейчас, на самом деле я кое-чему научился с тех пор, как мне было шестнадцать.

Джулия рассмеялась.

— Как только я соберусь с силами встать, мы пойдем в спальню, и я тебе покажу.

Джулия проснулась уже утром, хотя в комнате было еще темно. Савьер наблюдал, как она заморгала, а потом повернула голову и увидела, что он на нее смотрит.

Ее волосы были взъерошены, розовая прядь обвилась вокруг уха. Джулия сделала глубокий вдох, словно признавая свое поражение.