Она немного смягчилась.

— Хотелось бы мне тебя разгадать, Уин.

Он усмехнулся.

— Приятно услышать. Ты даже не представляешь, как это бодрит и освежает.

— В смысле, что я одна такая недалекая, а все остальные тебя давно разгадали?

Он пожал плечами:

— По крайней мере, все в Мэллаби.

— Ну вот. Я и так чувствую себя белой вороной…

— О чем и речь. Ты живешь в странном городе, но сама чувствуешь себя странной.

Они проталкивались сквозь толпу, и их руки случайно соприкасались. Эмили нравились эти нечаянные прикосновения. В Уине все было таким нарочитым, таким преднамеренным.

— Ну, я рада, что у меня получилось тебя взбодрить, — ответила она, и Уин рассмеялся.

Потом он на секунду остановился, схватил Эмили за руку и потащил к колесу обозрения.

— Давай покатаемся, — предложил он.

— Почему именно на колесе? — спросила Эмили. Рядом с Уином все было так странно и непонятно. Иногда ей казалось, что это игра. Только она не знала правил. И не могла разобраться, кто выигрывает.

— Потому что оно ближе всех, — объяснил он. — А тут мой отец.

Эмили оглянулась, пытаясь найти в толпе Моргана Коффи, но не увидела даже никого похожего. Уин заплатил за билеты и провел Эмили на посадочную площадку. Они сели в первую свободную кабинку, и смотритель аттракциона опустил защитную перекладину.

Колесо поползло вверх. Уин положил руку на спинку сиденья за спиной Эмили и поднял голову к небу. А Эмили смотрела вниз, на толпу. Она наконец разглядела отца Уина. Тот стоял неподвижно, словно каменное изваяние, и наблюдал за ними с выражением плохо скрываемой ярости.

— Он скоро уйдет, — сказал Уин, по-прежнему глядя на сумеречное небо. — Он не захочет, чтобы кто-то заметил, как он бесится из-за того, что мы вместе.

— Вы с отцом плохо ладите, да?

— Мы с ним во многом похожи. Но у нас разные взгляды на жизнь. Например, он считает, что все должно быть, как было раньше. А я не согласен.

Колесо остановилось, так что их кабинка оказалась почти на самом верху.

— Я много думала о тебе, — призналась Эмили. Фраза вышла какой-то мечтательной и романтичной. Она хотела сказать совершенно не то.

Он оторвал взгляд от неба и посмотрел ей в глаза. Потом улыбнулся озорной улыбкой:

— Да ну?

— Не в этом смысле, — рассмеялась она. Но смех оборвался, когда их кабинка принялась раскачиваться на ветру. Эмили схватилась за перекладину двумя руками. Уин сидел совершенно спокойно. Уж он-то наверняка не боялся высоты. — Просто у меня есть одна мысль… Она никак не дает мне покоя.

— Что за мысль?

— Ты же не оборотень, правда?

— Прошу прощения? — не понял он.

Она медленно разжала руки, отпуская перекладину.

— Когда я думала, почему ты не выходишь на улицу по ночам, мне пришли в голову только две вещи: либо у тебя куриная слепота, либо ты оборотень.

— И ты выбрала оборотня?

— Пришлось подбросить монетку.

Уин долго молчал, а потом все же ответил:

— Это традиция. Ей уже несколько сотен лет.

— Почему?

— Хороший вопрос. Наверное, потому, что традиция есть традиция.

— В этом ты тоже с ним не согласен, с отцом?

Колесо снова сдвинулось.

— Да. Но пойти против традиции очень непросто. — Уин повернулся к Эмили. — Я тебе много всего расскажу, но это самое главное, что тебе надо понять.

Она сразу разволновалась.

— Что ты расскажешь?

— Много странного и удивительного, — он будто читал ей сказку.

— Почему? Почему ты решил рассказать?

— Я уже говорил. У нас с тобой есть общая история.

— Вообще-то это не наша история, — заметила Эмили. — Это история твоего дяди и моей мамы.

— История движется по кругу. Сейчас мы находимся в той же точке, где находились они двадцать лет назад. Все принадлежавшее им теперь наше. И все, что наше, будет принадлежать им.

— Ты много думал об этом.

— Да.

Колесо снова остановилось. Сейчас их кабинка оказалась на самом верху. Она ненадежно раскачивалась на ветру и скрипела. Эмили снова схватилась за перекладину.

Уин улыбнулся.

— Ты боишься?

— Конечно, нет. А ты?

Он посмотрел на далекий горизонт.

— Люблю смотреть на мир с высоты. Я знаю, какое все там, внизу. Мне нравится видеть возможности, лежащие за пределами известного мира. За пределами того круга, о котором я говорил.

Эмили поняла, что смотрит на него не отрываясь, только когда он повернулся к ней и их взгляды встретились. Ей показалось, что воздух в кабинке вдруг зазвенел напряжением. Они сидели так близко, что Эмили чувствовала запах Уина, легкое дуновение его одеколона. Она видела крошечные капельки пота в ямке между его ключицами. Его взгляд чуть сместился, задержался на ее губах. Эмили обдало жаром. Это было новое, ошеломляющее ощущение. Как будто мироздание рухнет, если что-то не произойдет прямо сейчас.

Но напряжение так и не разрядилось, момент был упущен. Уин сделал глубокий вдох и убрал руку со спинки сиденья.

Больше они не произнесли ни слова. Когда их кабинка опустилась вниз, смотритель аттракциона поднял защитную перекладину, и Эмили с Уином выбрались на платформу.

— Прости, но мне надо идти, — сказал он.

Она все еще чувствовала себя странно. В голове шумело, кожу как будто покалывало.

— Ладно.

Но он не ушел.

— Отец ждет за углом, — объяснил он. — Тебе лучше с ним не встречаться.

— Ладно.

Но он все равно не уходил.

— И скоро стемнеет.

— Я понимаю. Ты не хочешь, чтобы я видела, как у тебя отрастают клыки и шерсть.

Уин провел рукой по вьющимся от влажности волосам.

— Нет, вряд ли ты понимаешь.

— Тогда объясни мне. Ты обещал рассказать что-то странное и удивительное. Раз обещал, так рассказывай.

Он улыбнулся, словно услышал именно то, что хотел услышать. Словно все шло так, как и было задумано.

— Расскажу. В следующий раз. — Он повернулся, чтобы уйти.

— Подожди, — остановила его Эмили. — Мне нужно спросить у тебя одну вещь.

— Какую?

Она решила не мяться и спросить напрямую:

— Ты считаешь, что я должна отвечать за то, что сделала моя мама?

— Конечно, нет, — ответил он, не раздумывая.

— Но твой отец так считает.

Уин отвел взгляд.

— Я не могу говорить за него.

— Дедушка мне сказал, что мама взбесилась, потому что Коффи не пустили ее в свой круг. Поэтому она и сделала то, что сделала.

— Так говорят, — откликнулся Уин, пристально глядя на Эмили.

Она убрала волосы за уши.

— Я просто хочу, чтобы ты знал… я не злюсь.

— Прошу прощения?

— Я не нравлюсь твоей семье. Я понимаю почему. И я не злюсь.

— Ох, Эмили.

— Что?

— Теперь стало еще сложнее.

— Что? Уйти?

— И это тоже. До встречи?

Она кивнула, уже предвкушая их следующую встречу. Что он сделает? Что он скажет? Ее тянуло к нему, он ее завораживал. И она ничего не могла с этим поделать. Ей хотелось стать здесь своей, и рядом с Уином она именно так себя и ощущала.

— До встречи, — сказала она, и он ушел.

Эмили встретилась с Джулией у летней эстрады, как они и договаривались. Сразу было заметно, что за прошедший час настроение обеих разительно переменилось. Они купили дедушке Вансу сэндвич с барбекю и жареные соленья и пошли домой. За всю дорогу никто не произнес ни слова.

У дома дедушки Ванса Джулия, погруженная в свои мысли, рассеянно попрощалась с Эмили. Та вошла в дом и постучала в стену рядом со складной дверью в комнату Ванса.

— Дедушка Ванс, я дома.

Когда он открыл дверь, Эмили впервые увидела его спальню, которая раньше, наверное, была гостиной. Плотные шторы на окнах были задернуты, чтобы комната не нагревалась, но свет, сочившийся сквозь рыжеватую материю, создавал ощущение непреходящей вечерней зари. Судя по общему виду, комната должна была пахнуть пылью и духотой, но оттуда сквозило свежестью с легким, едва уловимым ароматом духов, словно там была женщина, которая вышла буквально минуту назад.