Собственно, легендарно-исторические и фольклорные источники, приводящие примеры подобных практик, говорят о нескольких вариантах, как нам кажется, близких по сути:
— знающий «выходит» из физического тела, формируя временное тело (или его иллюзию), тело знающего при этом остается в безжизненном состоянии;
— знающий «выходит» из физического тела и путешествует, вселившись в тело животного, при этом тело знающего часто остается в безжизненном состоянии;
— знающий управляет животным, выход из тела при этом не наблюдается (по крайней мере, явно).
При этом в конкретных описаниях зачастую бывает невозможно понять, с каким из перечисленных вариантов мы имеем дело.
У скандинавов «искусство путешествовать в теле животного или птицы» носит название Хамфарир (Hamfarir). Немного отступая от восточнославянского материала, рассмотрим два весьма показательных примера из скандинавских саг.
«Сага об Инглингах» рассказывает о воине, обладающем особыми способностями. «Один умел изменяться. Тело его лежало при этом спящим, подобное мертвому, сам же он становился птицей или диким зверем, рыбой или драконом, и путешествовал в дальние страны…»
«Вдруг король Хьорварт и его люди увидели, как перед королем Хрольфом и его людьми появился огромный медведь и стал для короля особой охраной. Своими белыми лапами он убил больше врагов, чем все королевские герои вместе взятые, удары не причиняли ему вреда, а копья отскакивали, затупляясь, от его шкуры. Люди и лошади в ужасе бежали от него, а всем, кого ему удавалось схватить, он с ужасающим хрустом ломал кости или сжимал мертвой хваткой до тех пор, пока жизнь не покидала их. Громкий ропот пронесся по войску кораля Хьорварта, и шепоток страха распространился по его рядам, как огонь по соломе.
«Где же Ботвар? — подумал Хьялти. — Наши враги были бы разбиты при его натиске. Где он может быть, если покинул нас в столь грозный и великий час?»
Он обрушился на врагов и пробился с боем к залу, где увидел Ботвара. Тот сидел, склонив, как бы в раздумье, голову, и молчал.
— Вставай, — стал уговаривать его Хьялти. — Время ли сейчас для лени и дремы? Где твоя доблесть, твоя верность нашему королю?
Он схватил его и постарался поднять на ноги. <…>
Ботвар встал, слегка пошатываясь.
— Ты сослужил королю гораздо худшую службу, нежели надеялся, мой Хьялти, — сказал он. — Ноя вижу, что тщетно бороться с судьбой. Все случится, как и должно произойти. Смерть — это ничто, добрая слава — вот ради чего стоит жить. Я пойду с тобой на битву, и вместе мы сделаем все, что в наших силах.
Они возвратились на поле битвы, и белый медведь при их появлении сразу же исчез. Ход битвы тут же переменился…»
Рассказы об отделении знающим человеком души от тела встречаются и у многих «примитивных» народов; подобные «путешествия» практикуются в шаманизме (в частности, у народов Сибири). Чаще всего душа шамана представляется как птица или вселяется в птицу.
ПРИЛОЖЕНИЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
МОРСКИЕ КОНИ
И МОРСКИЕ КОРОЛИ
Отважны люди стран полнощных,
Велик их Один бог, угрюмо море.
Ария Варяжского гостя
Вперед, вперед, люди Христа,
Люди Креста, люди конунга![60]
Боевой клич гридей норвежского конунга Олава Святого.
Ария Варяжского гостя
Между тем в общественном сознании и отчасти в научной литературе сохраняется упорное непонимание того факта, что если эти немногочисленные воины могли долгое время терроризировать всю Европу, если они сумели расселиться едва ли не во всей тогдашней ойкумене, если они сумели существенно раздвинуть границы ее, создавая одни государства и преобразуя другие, если они заставили другие народы осознать свое единство, то называть их просто пиратами или грабителями невозможно!
Режи Буайе. Средневековая Исландия
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.
В переводе на русский язык слово «викинги» означает «люди заливов» (от их излюбленной тактики устраивать неприятельским кораблям засады в заливах) или, по другому толкованию, «люди битвы, «рубаки», «воители». Согласно третьему толкованию, словом «викинг» обозначался и военный поход за добычей, и его участник.
«Эпоха викингов» началась 8 июня 793 года п. Р.Х. В этот день к островку Линдисфарне у восточного побережья Шотландии причалили ладьи необычной постройки — с высоко задранными носом, украшенным грозно ощеренной драконьей головой, и кормой, под большими алыми парусами. Всего через мгновение монахи местного монастыря, вышедшие встретить незваных гостей, очутились в адском пекле.
Стремительно сошедшие на берег вооруженные до зубов свирепые белокурые исполины в железных шлемах[61], с длинными копьями, кроваво-красными щитами, мечами и секирами, с ужасным, львиным рыком ринулись на штурм монастыря. Вопреки широко распространенным представлениям, главным оружием викингов являлись не мечи, а боевые топоры (боевые секиры) с древками разной длины и лезвиями самых разных размеров и конфигураций. Лезвия секир часто украшались богатым, затейливым орнаментом (нередко инкрустированным латунью, серебром и даже золотом), изображениями фантастических зверей, магическими руническими надписями. Топоры использовались как в качестве ударного, так и в качестве метательного оружия (в морских сражениях, при взятии неприятельских кораблей на абордаж и т. д.). Что же касается мечей, то их также богато украшали, инкрустируя навершие (если оно имелось у меча) латунью, серебром и золотом, оплетая рукоять меча лагунной, серебряной, а то и золотой проволокой; мечам (как, впрочем, также топорам и копьям) давали звучные имена и т. д. Однако качество ковки норманнских мечей оставляло желать много лучшего (клинки их нередко гнулись от ударов, и норманнам прямо в бою приходилось выпрямлять их, наступая на меч ногой в тяжелом сапоге). Не случайно лучшими мечами «северные люди» считали импортные «франкские» (преимущественно из Рейнской области). Кроме боевых топоров и мечей, викинги были вооружены боевыми ножами и кинжалами различных размеров, луками со стрелами и копьями с характерным наконечником в форме вытянутого ромба. Втулка наконечника копья крепилась к древку гвоздями, на которых норманны приносили самые священные клятвы (вероятно, памятуя о копье бога Одина, которым тот также клялся, ибо это копье защищало все клятвы и договоры). Долгое время викинги не имели иного защитного вооружения, кроме шлемов и щитов. Щиты норманнов, преимущественно круглой (но иногда — четырехугольной и даже — очень редко! — треугольной формы; каплевидный щит, именуемый «норманнским», появился в самом конце «эпохи викингов» и был характерен не столько для собственно норманнов, сколько для их потомков — офранцуженных нормандцев — например, рыцарей Вильгельма Завоевателя) были изготовлены из деревянных (дубовых или липовых) досок, окованы по краям металлическим ободом и снабжены металлическим умбоном. Со временем у норманнов появились кольчуги и кожаные доспехи, обшитые металлическими пластинками («брюнья» или «панцари»), но в реальности они (опять-таки, в отличие от «закованных в сталь» викингов из новелл Роберта И. Говарда) никогда не носили кованых цельнометаллических доспехов. Охваченные священным боевым неистовством[62], они выли по-волчьи и ревели по-медвежьи, визжали по-кабаньи, свирепо скалились, дико вращали глазами и грызли в бешенстве собственные щиты[63]. Своими грозными секирами обуянные духом разрушений и убийств заморские пришельцы разнесли в щепы ворота монастыря и вмиг разграбили церковное имущество, тщательно обшарив все углы. Всех, кто пытался оказать им сопротивление, русые гиганты убивали на месте или же, под громкий хохот, выгоняли на берег и топили в море, не забыв при этом сорвать с них одежду, столь ценную в «полнощных странах» Северной Европы.
