Теперь еще об одном полумифическом свойстве берсерков — неуязвимости. Самые разные источники в один голос утверждают, что воин-зверь фактически не мог бьггь сражен в бою. От метательного и ударного оружия берсерков берегла своеобразная «мудрость безумия». Расторможенное сознание включало крайнюю быстроту реакции, обостряло периферическое зрение и, вероятно, обеспечивало некоторые экстрасенсорные навыки. Берсерк видел, а то и предугадывал любой удар, успевая отбить его или отскочить с линии атаки. Вера в неуязвимость берсерков пережила героический век и нашла отражение в скандинавском фольклоре. Берсерки XI и XII вв. умело пользовались имиджем, оставшимся в наследство от предков. Да и сами по мере сил и возможностей дорабатывали свой образ. Например, всячески подогревая слухи, будто могут одним взглядом притупить любой меч. Саги, с их любовью ко всему сверхъестественному, легко впитывали столь красочные подробности.

Медики также внесли в разгадку тайны неистовых воинов свою посильную лепту. «Легендарная сила берсерков не имела ничего общего ни с духами, ни с наркотиками, ни с магическими ритуалами, а была лишь болезнью, передававшейся по наследству», — считает профессор Джессе Л. Байок. Они — обычные психопаты, терявшие контроль над собой при малейшей попытке им перечить. Со временем берсерки научились разыгрывать хорошо отрепетированный спектакль, одним из элементов которого стало кусание щита. Общеизвестно, что изнеможение, наступающее после приступа ярости, характерно для людей с психическими отклонениями. Истерики легко переступают грань, отделяющую притворство от реальности, и усвоенный прием становится симптомом настоящей болезни. Причем психозы, охватывавшие средневековое общество, часто носили эпидемический характер: достаточно вспомнить пляску святого Витта или движение флагеллантов. В качестве яркого примера Джессе Л. Байок приводит необузданного в гневе, жестокого и жадного викинга, а по совместительству известного исландского поэта Эгиля, жившего в X в. Так вот, если верить «Саге об Эгиле», он обладал всеми типичными чертами берсерка, перенявшего свой дикий нрав от предков. Причем голова у него была такая массивная, что ее и после смерти нельзя было расколоть топором. Анализ текста древнескандинавского литературного памятника также позволил Байоку сделать вывод, что семья Эгиля страдала от синдрома Пагета — наследственной болезни, при которой происходит неконтролируемое увеличение кости. Человеческие кости обновляют себя постепенно, это обычно происходит за 8 лет. Однако болезнь настолько повышает темп разрушения и новообразования костей, что они становятся значительно больше и уродливее, чем прежде. Особенно заметны последствия синдрома Пагета на голове, где кости становятся более толстыми. По статистике, в Англии сегодня этому недугу подвержены от 3 до 5 процентов мужчин старше 40 лет. Подтвердить или же опровергнуть экзотическую гипотезу ввиду исторической отдаленности весьма затруднительно.

С детства мы усвоили непреложный закон сказок и мифов: все действующие в них персонажи делятся на «хороших» и «плохих». Полутонов здесь, за редким исключением, не бывает — такова специфика жанра. К какой же категории можно отнести берсерков?

Как бы странно это ни звучало, но неистовые воины, скорее всего, были для своих современников антигероями. Если в ранних сагах берсерки изображались как отборные воины, телохранители короля, то в более поздних родовых сказаниях они предстают как грабители, мародеры и насильники. В «Круге земном», сборнике саг (легенд, или сказаний), составленном исландским скальдом и политическим деятелем Снорри Стурлуссоном (Снорре Стурласоном) в XIII в., имеется множество подобных свидетельств. Большинство эпизодов стереотипно по содержанию и композиции. Незадолго до Рождества некто огромного роста и наделенный необычайной силой, часто в сопровождении одиннадцати человек, заявляется незваным гостем на крестьянский двор (хуторгард) с намерением забрать все ценное и принудить женщин к сожительству. Если хозяин гарда дома, он либо болен, либо немощен и не может дать отпор злодеям. Но чаще он находится за много миль от дома, в какой-либо отдаленной области Норвегии. Главарь пришельцев — берсерк, готовый доказать в поединке свое право распоряжаться чужим хозяйством. Желающих сразиться с силачом, поднаторевшим в таких поединках (а все его предыдущие противники мертвы), не находится. Но как раз в это время на гарде случайно оказывается мужественный исландец, которой либо принимает вызов, либо побеждает лиходеев хитростью. Результат всегда один и тот же: берсерки убиты, включая тех, кто надеялся спастись бегством. Когда неприятности позади, возвращается хозяин и щедро одаряет спасителя, а тот слагает в память о случившемся вису — скальдическое стихотворение из восьми строк — благодаря которому его подвиг становится широко известен.

Вполне естественно, что за подобные «акции» берсерков, мягко говоря, недолюбливали. Сохранились достоверные исторические свидетельства, что в 1012 г. ярл Эйрик Хаконарсон (Хакенарсон) объявил берсерков на территории Норвегии вне закона, и они, видимо, стали искать счастья в других краях, в том числе и в Исландии. Скорее всего, бер-серки-мародеры — это банды бездомных, оставшихся не у дел воинов. Они были рождены для сражений: великолепно владели оружием, были подготовлены психологически, знали, как запугать врага рычанием, агрессивным поведением и защититься от рубящих ударов плотной медвежьей, волчьей или кабаньей шкурой. Но когда берсерки стали не нужны, их постигла участь любой забытой армии — моральная деградация.

Конец эпохи норманнских походов, христианизация и становление раннефеодальной государственности в скандинавских землях привели в конце концов к полному переосмыслению образа берсерка. Уже с XI в. это слово приобретает исключительно негативный оттенок. Причем берсеркам под влиянием церкви приписывают ярко выраженные демонические черты. В «Саге о Ватисдале» рассказывается, что в связи с прибытием в Исландию епископа Фридрека там огласили войну «одержимым». Описание их дано вполне в традиционном духе: берсерки творят насилие и произвол, гневливость их не знает границ, они лают и рычат, вгрызаясь в край своего щита, ходят по раскаленным углям босыми ногами и даже не пытаются контролировать свое поведение. По совету новоприбывшего священнослужителя одержимых злыми духами отпугивали огнем, забивали насмерть деревянными кольями (испытанный способ избавиться от оборотня), ибо считалось, что «железо не уязвляет берсерков», а тела сбрасывали в овраг без погребения. В других текстах отмечалось, что окрещенный берсерк навсегда утрачивал способность перевоплощаться. Преследуемые и травимые со всех сторон, оказавшиеся в новых общественных условиях опасными изгоями и преступниками, привыкшими жить лишь набегами и разбоем, берсерки стали настоящим бедствием. Они врывались в поселения, убивали местных жителей, устраивали засады на путников. И право древней Скандинавии поставило кровожадных безумцев вне закона, вменив в обязанность каждому жителю уничтожать берсерков. Изданный в Исландии закон 1123 г. гласил: «Замеченный в бешенстве берсерк будет наказан тремя годами ссылки». С тех пор воины в медвежьих шкурах исчезли, а вместе с ними канула в Лету седая языческая древность.

Никому неизвестно, где и когда погиб последний берсерк: история ревностно оберегает эту тайну. О былой славе яростной элиты викингов сегодня напоминают разве что героические сказания да замшелые рунические камни, рассеянные по склонам скандинавских холмов…