Р-р-рита что-то бормочет сквозь сон, переворачивается на другой бок и накрывается одеялом с головой. А я прямо среди ночи звоню императору. Келум видимо не спит, почти сразу отвечает на вызов, но видео нет, только звук:

  - Ты меня прервал, гм, на самом интересном месте, - голос у императора недовольный. - Если повод того не стóит, я буду несколько разочарован. - Келум, как правило, дипломатичен, и даже во втором часу по полуночи не выбился из своего обычного реноме.

  - Понимаешь, на Имперской метрополии сейчас день, - сбивчиво излагает мое сиятельство, - я не знаю на какой стадии работы над синтезатором МеЗДЛай находится Старик...

  - Я тоже не знаю, - сердито вставляет император.

  - А запуск синтезатора может привести к... - и я вываливаю на Келума ворох своих соображений.

  - Норм, - соглашается император с моими выводами. - Я с ним сейчас поговорю. Но ведь во всем секторе, - размышляет он вслух, - лишь несколько планет подходят по характеристикам гравитационных полей для производства МеЗДЛай. И все они заселены еще больше Метрополии.

  Я молчу. Выселение жителей более-менее заселенной планеты, возможный молчаливый саботаж со стороны недовольных, обустройство людей на новом месте - все это мы сейчас никак не осилим. Но и без новых МеЗДЛай-двигателей не обойтись, если хотим когда-нибудь создать полноценный межзвездный флот. Одному синтезатору здесь работы на десятилетия, а мы не уверены, что удастся построить даже один.

  - Ладно, - заканчивает разговор Келум, - позже что-нибудь придумаем. Пока не до того. - И отключается.

  *

  В сплошной 'зеркальной' броне группа в полсотни гоблинов стоит перед огромной композитной трубой общего стока из Ренза. Сумрачная утроба трубы прячется под землей, а на выходе композит местами покрыт мхом. Я включаю фильтр запахов на максимум - если наверху уже тянет чихать, то что же будет внутри. Утреннее солнце только-только всходит над краем соснового леса, бросает блики на принимающую стоки речку.

  Не с легким сердцем отправлялись мы на этот штурм - здесь людей врасплох не застанешь и остается только убивать направо и налево. Но после Желки, после сторожевого крейсера, после Тауни большинство все же смотрит на эти вещи проще, не только графы, но и рядовые гоблины начинают делить мир только на две части: на Империю и чужаков. Чужаков, которыми могут быть все, кто угодно. Но Келум, не переоценивая нарождающееся чувство имперского боевого братства, перед началом долго проводил с участниками разъяснительную беседу на тему: только объединенными усилиями всех человеческих городов можно справиться с негуманоидами. Вот мы и идем - объединять.

  Их всегоблинское императорское величество изволят зевать во весь рот, а я заканчиваю с отключением сигнализации на преграждающей путь решетке. Только мое сиятельство засобиралось вырезать решетку импульсами ригвела, как одну из рэл'гоблинш, видимо от нежелания превращаться в грязное вонючее чучело, посещает 'гениальная' мысль:

  - Может, набрать заложников и пригрозить расстрелять, если не сдадутся? - говорящая смущенно переминается с ноги на ногу, но в полном бронировании это выглядит не так смешно, как угрожающе.

  О наивность неофита! А мы переживали, согласны ли новички убивать, когда потребуется.

  - Эти так называемые 'заложники', - оборачивается к ней и суровым голосом, будто вбивая каждое слово в землю, отвечает Келум, - теперь граждане Империи.

  - Так мы ж понарошку... - просительным голосом парирует валькирия, и непонятно: то ли с самого начала так думала, то ли сейчас исправилась.

  - Тебе бы понравилось такое про свою семью услышать? Не зная, что понарошку, - я подключаюсь к беседе, ориентируюсь в Законах и традициях гоблинов не хуже императора. - Мы так не воюем, значит, может, и против нас пореже такое будут вытворять. А кто будет - уничтожим в первую очередь, не считаясь с потерями.

  Переплавленная решетка выпадает под ноги моему сиятельству, шипит нагретыми частями, и весь отряд постепенно втягивается в подземелье, передвигаясь где по колено, а где и по пояс в жидкости. Вскоре переходим на инфракрасные визоры и весело хлюпаем дальше, если даже кто и не весело, то уж точно поспешно. Всем хочется наверх, к солнцу, где в процессе предстоящего дела можно обсохнуть, а после и вымыть доспех мыльной пеной и чистой водой.

  Выбрались в переулке у самого муниципалитета - хорошо когда есть подробный план города с коммуникациями. Оборонительный периметр преодолен, однако на большее рассчитывать не приходится - на улицах сплошное видеонаблюдение, как и в родном Демобарэ. Но 'подземный ход' они прошляпили!

  Оставляя за собой мокрые, грязные следы, побежали к зданию, оружие в руках. Мы буквально влетели в просторный светлый вестибюль и столкнулись нос к носу с поднятыми по тревоге людьми, людьми пускай не в 'зеркальном' доспехе, но в самодельной композитной броне с усилителями мышц, с ригвелами и стандартными полицейскими щитами в руках. Все смешалось: фланги, тыл, удары, а также выстрелы, редкие из боязни задеть своих.

  Наскочив на очередного противника, я наискось взмахиваю секирой, но до него не достаю, лишь задеваю оголовок ригвела, повредив, наверное, концентратор энергии. В ответ человек подскакивает поближе и лупит ригвелом как дубиной. Но на конце этой дубины боевой штык из фемтокомпозитного сплава. Я закрываюсь щитом и в момент соприкосновения с оружием врага слегка отдергиваю его назад, чтобы удар отчасти потерял силу и не мог повредить 'зеркальную' поверхность. Бью в ответ, надкалывая врагу щит. Теперь в мою сторону следует тычок штыком, но я вообще ухожу с линии удара, а потерявший равновесие человек получает в лицо лезвие моей секиры. Забрало его шлема не выдерживает и проламывается.

  Слева подскакивает еще один республиканец, но я замечаю, что между ним и стеной нет наших и останавливаю человека ригвел-импульсом. Разворачиваюсь к следующему врагу, ото всей души луплю секирой о его щит, принимаю удар на свой, с удовольствием бью снова. Мне становится весело и я смеюсь в упоении битвы: наружный динамик разносит звук по вестибюлю, а человеку видны сквозь мое прозрачное забрало покрытое шрамами лицо, оскаленные в улыбке зубы. Противник разворачивается в попытке убежать, но я настигаю ударом топора в спину.

  Сталкиваюсь с еще одним, отбрасываю его ударом щита, добавляю ригвел-секирой. Мышцы работают на пределе, но тренированное дыхание не сбивается с учащенного равномерного ритма. И вот, я только-только по-настоящему вошел во вкус драки, как встречаюсь с пустотой: враги, лишь кое-где вперемешку с нашими, лежат на полу в лужах крови.

  Стараясь сохранить в сердце боевой задор, не растерять его, сожалея о своих и чужих мертвецах, я бегом устремляюсь вглубь здания. Пустынные коридоры, лестницы, переходы - и я у черного входа. Тут высокий широкоплечий чиновник представительного вида возится с запорами, которые не использовались, наверное, со времени постройки здания. По описанию Малышки узнаю мэра города, одетого в темный консервативный костюм. Бросить гоблинам вызов он осмелился, но вот умереть рядом с охраной от нашей руки посчитал нецелесообразным.

  Человек отказывается поднять руки вверх и пытается проскочить мимо меня вверх по лестнице. Я не бросаюсь на перерез и не пытаюсь поставить подножку, чего он, пожалуй, ожидает. Напротив, беспрепятственно пропускаю мимо, зато потом делаю пару быстрых преследующих шагов и придаю чиновнику дополнительное ускорение мощным пинком пониже спины. От резкого соприкосновения с нижними ступеньками лестницы лицо мэра не могут уберечь даже выставленные вперед руки.

  Не обращая особого внимания на дрыганье конечностями и проклятия человека, лишь легонько стукнув пару раз для острастки, я хватаю две его руки своей левой, а коленом упираюсь чиновнику под дых. Не имея усилителей, оказывать сопротивление гоблину, облаченному в полный 'доспех', - глупая затея.