Трещина, появившаяся при этом, перекрыла Леве возможность отступления на юго-восток и снова повернула поток. Теперь он угрожал отрезать Станцию и Ангар от Пункта Связи. Здесь уже ничего нельзя было выплавлять из-за риска повредить кабель.

Одновременно Лева передал, что с вершин Большого Когтя идут несколько лавин. Любая из них могла оставить Станцию без связи с Землей, а тогда Ипполита быстро добила бы своих обитателей.

И Челли решил рискнуть. Собственно, у него и не было другого выхода, а от этого риск казался меньшим. Серж рассчитал возможные последствия, и Лева аккуратно срезал противометеоритным орудием кусок с вершины Рыжика.

С этой стороны опасность вроде бы больше не угрожала. Но Пункт Связи… Долго ли еще им будет так везти, как сегодня, когда ни один из тысяч обломков так и не задел антенны нуль-связи?

И когда Жак и Лева ушли спать, Челли составил текст нуль-граммы для Компании: он просил разрешения на эвакуацию персонала Станции и части оборудования. Нуль-прохождения не было, и он остался сидеть у дешифратора, подперев седую голову левой рукой и пожевывая мясистыми губами короткий и толстый большой палец — привычка.

По правде говоря, было еще одно соображение, которым он не успел поделиться с Кушниром и Ферраном. Не верил Челли в одновременное сумасшествие всех без исключения глубинных энергодатчиков. А их было около восьмисот — на площади более ста квадратных километров. Но если они показывали правду, следовало ожидать мощнейшего планетотрясения, причем в ближайшие сроки. Серж подсчитал примерное время начала возможного катаклизма и остановился на вечере 17 мая. У них было еще около двух суток.

Верный привычке оставлять резерв времени на непредвиденные обстоятельства, Челли мысленно назначил себе срок эвакуации — 17 мая, 9 часов утра. Если Компания успеет к этому времени прислать грузовик. Если же нет, придется взлетать на единственном исправном катере, на том, который ушел на Рудник. И сидеть на Кольце, пока Компания не соизволит их оттуда забрать. К тому же на катере много не вывезешь…

Лино очень хотел спать, он устал не меньше Жака и Левы. Но запросив разрешение на эвакуацию, он сам отнес ситуацию к четвертой — предпоследней — категории опасности. А по Космокодексу, в ситуации выше третьей категории на Станции должно быть организовано круглосуточное дежурство.

Если бы не Компания и ее дурацкие правила, можно было бы дождаться группы Чивилиса и стартовать с Ипполиты. Но Лино получал деньги не от Службы Дальней Космической Разведки, как те же Штрайх и Натали, он был служащим Компании. И поэтому жевал свой большой палец, вместо того чтобы наслаждаться в постели каким-нибудь лунным карнавалом из подборки МГИ.[2]

Внезапно ожил экран визора, и Лино облегченно вздохнул: группа Чивилиса вышла на связь. Но экран засветился и погас, и Лино, выругавшись по-итальянски, снова уселся в свое кресло. Проклятое мозаичное происхождение, проклятая сейсмическая активность, проклятая планета!.. Планета-недоразумение! Планета, которой не может быть!

Серж показал запрос на вход, и Лино снял защиту. Через 5 минут в холл ввалились усталые Чивилис, Сайто, Гайданович и Штрайх. Видно было, что им тоже порядком досталось от Ипполиты.

— Еле живы, — выдохнула Натали. — Еще бы немного — и конец!

— Воздух на исходе, — подтвердил доктор.

— Всем спать! — распорядился Челли. — Завтра готовимся к эвакуации.

— Какая эвакуация?! — вдруг сорвался Штрайх. — Да вы знаете…

— Ну вот что, Штрайх, — жестко сказал Чивилис. — Я терпел ваши выходки слишком долго! Потрудитесь соблюсти элементарные правила дисциплины. Параграф сто восемьдесят…

— Да знаю… — увял Штрайх. — Доклад начальнику экспедиции входит в обязанности старшего группы. Параграф вы, а не человек…

— Кстати, о дисциплине, — напомнил Челли. — Я, кажется, приказал всем спать. Почему все еще здесь?

— Кстати, об эвакуации. — Штрайх очень точно передал интонацию начальства, и Челли поразился: неужели я так говорю? Хорошо еще, что кроме них в холле никого не осталось. — Кстати, об эвакуации. На чем вы ее собираетесь проводить, если не секрет?

— Как на чем? — насторожился Челли. — А ваш катер?

— Наш катер лежит примерно в шестидесяти километрах отсюда и в ближайшее время там останется. Мы добирались на «Мышонке». Катер упал на скалы в районе Левого Малого Когтя.

— Перестань паясничать и отвечай быстро и коротко, — попросил Челли. — Что с ним?

— Вышел из строя энергоблок. Довольно сильно помят. В общем, ремонту на несколько дней.

— Тогда так… Останешься дежурным до утра. Потом кем-нибудь сменю. Выдержишь?

— Разумеется. — Уве пожал плечами.

— Надо отправить нуль-грамму в Компанию и СДКР.[3] Будем эвакуироваться как можно скорее. Займись чем-нибудь, чтобы не уснуть. Следи за сейсмодатчиками. Возможно, это последние наши сутки на Ипполите.

— Но почему?

— Потому что послезавтра ее должно здорово тряхнуть. Так здорово, что лучше переждать в другом месте. Запроси у Сержа записи сейсмообстановки и показания энергодатчиков, сам поймешь.

— Вот дьявол… Тут такое дело…

— Давай все дела оставим на завтра. Я спрашиваю, есть чем заняться ночью, чтобы не уснуть?

— Да есть, конечно… вот в БГИ[4] покопаюсь, мой канал что-то барахлит… Нуль-грамму отправлю, не беспокойтесь. Было бы прохождение…

— Ну, спокойной ночи тогда. — Лино, тяжело кряхтя, встал. — Тебе спокойной ночи, и всем нам…

Ипполита. 16 мая. 06:00–08:12 СГВ. Станция

Лино Челли

…Гигантский лев, сраженный ультразвуковой пулей, еще летел, распластавшись над тропой, к охотникам. Но уже спал. Мышцы его обмякли, голова опустилась, и он, не долетев примерно метра полтора, шлепнулся в заросли. Лино опустил ружье и подозвал Роджера. Тот, поняв движение головы хозяина, помчался сквозь высокие африканские травы к неподвижному царю зверей, и Лино тоже стал слезать с лошади, но в это время все небо над саванной заполнил приятный музыкальный звук. Он все не прекращался, и Челли сообразил, что видит сон, и пора вставать…

Он открыл глаза. Ночь прошла относительно спокойно, и это привело его в хорошее настроение.

С полотенцем в руках он прошел к пульту управления Станцией. Из своего блока вышел в тренировочном костюме Чивилис, взял гантели и начал неторопливую зарядку. Холл постепенно наполнялся людьми.

Челли подошел к дешифратору и с неприятным удивлением заметил в окошке карточку нуль-граммы. Неужели за ночь Уве так и не сумел отправить сообщение на Землю? И где, кстати, он сам? Челли поискал глазами в холле, потом приоткрыл дверь жилого блока Штрайха и, наконец, догадался включить бортжурнал.

«Пять — ноль две, — раздался спокойный голос Уве. — Выхожу из Купола».

Челли помотал головой: тоже мне, форма сообщения… «Выхожу из Купола»… Куда, зачем, на сколько? Он нажал клавишу визора — никакого ответа.

— Юлиус, — обратился он к Чивилису, собиравшемуся в ионный душ, — не в службу, а дружбу: притащите сюда Штрайха. Он, видимо, увлекся чем-то в Ангаре, копается и не слышит ничего.

Чивилис так же молча прикрыл дверь душа и вышел в шлюз. Через несколько минут раздался писк «электронного сторожа»: Чивилис вышел из Купола. Этот звук напомнил Челли, что надо бы переключить защиту со второй ступени на первую, пока ничего угрожающего не происходит — сэкономить энергию. Лино щелкнул тумблером «защита» и связался с Сержем, запросив показания глубинных датчиков. Цифры были еще более несуразные, и Челли раздраженно отключил дисплей.

В это время засветился экран визора: длинное лицо Чивилиса выражало недоумение:

— Лино, его здесь нет! Я звонил на Пункт Связи, никто не отвечает. Он куда у вас отпрашивался?