Однако, какой бы скучной ни была правда, имя Джона Леннона продолжало будоражить англоговорящую публику — точно так же, как Жак Брель волновал тех, кто говорил по-французски. Упоминание о Ленноне в период его так называемого «семейного затворничества» по-прежнему порождало массу странных историй о том, что видели и слышали якобы близкие к нему люди.
Самыми невинными были рассказы, что он постоянно слушал записи «The Goons», что он увлекся музыкой «нового века», единственным новым музыкальным направлением после джаз-рока середины 70–х годов. Сегодня она звучит в кабинетах модных зубных врачей. Что это — просто фоновая музыка, создающая настроение, или «музыка для всего тела», способная ослабить напряжение современной жизни? Выбираете ли вы ее так же тщательно, как три фунта картошки?
Частью новой жизни Леннона стало также здоровое питание. В 1963 году, отвечая на вопросы анкеты NME, Джордж, Пол и Ринго среди своих любимых блюд назвали цыпленка, баранину и бифштекс, тогда как Джон отдал предпочтение «карри и желе». Этот довольно экзотический вкус сложился у него благодаря матери Пита Беста, родиной которой была Индия, а также тому обстоятельству, что большинство ресторанов в Британии, где поздно вечером можно было плотно поесть, были индийскими или китайскими. Во всем остальном постоянные разъезды и нерегулярное питание испортили вкус музыкантов, предпочитавших перекусить жареной картошкой в ближайшем баре. То же самое было и в Гамбурге, где меню таких заведений, как «Der Fludde», «Harold's Schnellimbiss» и «Zum Pferdestalle», состояло из запеканки с кониной, Labskaus (смеси солонины, сельди, картофельного пюре и мелко нарезанных огурцов), залитой яйцом, и немецкого бифштекса. В начале 60–х годов во всей Европе вы не нашли бы вегетарианского блюда, это считалось причудой и причиняло неудобства хозяевам, устраивающим званые обеды.
Таким образом, ни один из музыкантов Beatles всерьез не задумывался о вегетарианстве даже в те дни, когда денег у них хватало лишь на тарелку бобов с куском хлеба. Во время путешествий по всему свету изысканные блюда с экзотическими названиями — например, суп из трепангов на Гавайях — вызывали лишь тоску по жирной треске с картошкой фри, которую едят руками.
Тем не менее, после решения отказаться от гастролей Леннон стал первым из Beatles, кто хотя бы попробовал исключить из своего рациона мясо, — правда, Синтия и Джулиан не последовали его примеру. Впоследствии он отступил от своих принципов, так оправдывая себя в 1980 году: «По большей части мы ели диетическую пищу — рыбу, рис, необработанное зерно, — но иногда я приводил всю семью в пиццерию. Интуиция сама подсказывает, что следует есть». Теперь же он изучал кулинарные книги и сам пек хлеб, тщательно следя за диетой Шона и указывая, сколько раз нужно пережевывать каждый кусок, а также предпринимая длительные голодовки, когда он жил лишь на минеральной воде, фруктовых и овощных соках.
Позже просочились слухи, что он принимал антидепрессанты. Среди побочных эффектов этих препаратов были бессвязные монологи, представлявшие собой поток сознания и предназначенные не столько для окружающих, сколько для него самого, а также резкая смена настроения, от самобичевания до прославления собственной исключительности.
Может быть, таким образом Джон Леннон пытался убежать от самого себя, пребывая в том месте, которое в глубине души считал неподходящим? Ясно одно — избегая влияния жены, он стал все чаще проводить отпуск в одиночестве в дальних странах — Бермуды, Кейптаун, Гонконг — подальше от Дакоты, где их жизнь с Йоко совсем не была похожа на блаженство Филлис и Коридона в Аркадии.
Йоко превратилась в расчетливого бизнесмена, умело представляя интересы Джона и делая выгодные инвестиции в недвижимость и сельское хозяйство. Его теперешняя «работа» состояла из попытки написать третью книгу — примерно 200 страниц безумия в стиле «In His Own Write», — а также игры на акустической гитаре после завтрака. Побренчав некоторое время, он приходил к выводу, что все отрывки, которые он пытался соединить в единое произведение, были неинтересными. Затем Из-под его пальцев начинали слетать старые аккорды, напоминавшие о временах молодости. Им овладевало мечтательное настроение, и с губ слетал невольный вздох. Возможно, завтра он найдет в себе силы решительно взяться за дело. И действительно, какой смысл вновь и вновь раскапывать истощившуюся золотую жилу творчества в тщетной надежде найти россыпи?
Когда его бывший соавтор Пол Маккартни заявился в Дакоту с шестиструнной гитарой в руках, то был обескуражен отказом Джона, который сказал в переговорное устройство: «Пожалуйста, звони перед тем, как приходить. Это не 1956 год, и теперь нельзя просто появиться на пороге. Сначала ты должен позвонить». Леннон также не вышел в гостиную своего дома, где Маккартни, Харрисон и Старр встречались с Йоко, чтобы обсудить дальнейший раздел империи Beatles.
Тем не менее, несмотря на усиливающиеся слухи о превращении Леннона в «Говарда Хьюза поп-музыки», и Майк Маккартни — брат Пола, и Джерри Марсден имели возможность общаться с ним. «Я не видел Джонни много лет, с тех пор как он поселился в Штатах, — вспоминал Джерри, — и ничего не знал о нем, за исключением того, что мог прочесть в газетах. Но однажды, будучи в Нью-Йорке, я после почти десяти лет молчания позвонил ему, и мне показалось, что времена Гамбурга вернулись». Более того, один журналист, случайно встретившийся с Ленноном где-то на Бермудах, затем рассказывал, что окруженный мифами Джон не только не сдал позиций, но что его творческий источник вовсе не иссяк, как считали остальные. Это подтвердилось в августе 1980 года, когда Джон и Оно записали новый материал, достаточный для выпуска двух альбомов.
Первый из них, «Double Fantasy» — его вполне можно отнести к жанру «легкой музыки», — был издан той же осенью, когда, подобно очнувшемуся от сна Рипу Ван Винклю, пребывавший в прекрасной форме 40–летний музыкант вновь стал давать интервью, демонстрируя прежнюю самоуверенность. Он даже поговаривал о том, чтобы вернуться на сцену — в эпоху, когда такие электронные новшества, как программируемые пульты и графические эквалайзеры, давали бой плохой акустике залов. Он также понимал, что на стадионах и в выставочных центрах — особенно в США и Германии — выступление Мафусаила от поп-музыки способно по-прежнему собрать огромные толпы. В окружении вздымающихся к небу трибун, гигантских видеоэкранов и мачт с прожекторами, похожих на нефтяные вышки, его голос будет звучать громче и яснее, чем когда-либо раньше.
Возможно, многие из преданных поклонников Джона предпочли бы, чтобы он остался «безмолвной» легендой, а не делал попыток развеять миф о своей творческой смерти, рискуя потерпеть унизительный провал. Они не желали возвращения того, чей успех будет основываться на жалости с примесью нездорового любопытства — Джуди Гарланд среди героев поп-музыки бурных 60–х. Пусть сохранится лишь память о «тряске драгоценностями» во время исполнения «Twist And Shout» на концерте в лондонском театре Принца Уэльского и о силуэте с полусогнутыми ногами, освещенном софитами на «Ed Sullivan Show». В противном случае милая сердцу загадка исчезнет.
Однако все указывало на то, что Джон Леннон был намерен вновь заняться делом и, возможно, подобно своему приятелю Элтону Джону, рассчитывал встретить средний возраст, влившись в главный поток современной поп-музыки и став желанным гостем на любой вечеринке «правящего класса» современного рок-н-ролла. Несмотря на утверждения Мэй Пэнг, что большая часть «нового» материала была написана задолго до этого, Джон пережил второе рождение и как композитор. Доказательством тому может служить большое количество не вошедших в два альбома треков, а также демонстрационные версии пеСен-например, «Free As A Bird» и «Real Love», — записанные еще в 1975 году. Этого было достаточно, чтобы он подарил «Life Begins At 40» и еще три композиции Ринго, когда в 1980 году два бывших члена Beatles беседовали в последний раз и расстались добрыми друзьями.
