— Ну вот — хотел на танец пригласить, — разочарованно протянул Крон.
— Долго готовился, — со знанием дела заявил Комбат. — С такими барышнями надо по военному, пока они опомниться не успевают. И вообще — ты нам мозги не полощи, а ищи отгадку.
— Чего её искать, — устало обронил фразу Крон. — Это рядом — в двух шагах.
— Тогда чего мы ждём? — возмутился Доцент. — Давно пора быть там!
Неподалёку дворники лечили нервы, от пережитого потрясения. Сбившись в кружок по интересам, они передавали по кругу оловянную кружку. Её вскоре сменили на более объёмную посуду — половник. Его, в свою очередь, сменила на посту банная шайка, огромная и вместительная. Дружеская попойка плавно перерастала в качественное побоище…
— А для чего дворникам красные куртки, — задумался Доцент, — чтобы машина не сбила?
— Раньше они обходились без них, — усмехнулся Комбат. — По причине работы, в основном, во дворах, сбить дворников было проблематично, вследствие того, что сильно не разгонишься.
Крон засмеялся, и выдвинул свою версию возникновения униформы:
— Когда они напиваются, то валяются по кустам. Так и торчали до капитализма эти красноголовики, под ближайшей растительностью, а на заре цивилизации, перестраиваясь жить на новый лад, решили в вышестоящих кругах с пьянством бороться, а потому вино из магазинов изъяли. Куртки выдали. Тогда многим это не понравилось, и как ни странно, даже жёнам. Парадоксы нашей жизни.
— Почему красноголовики? — переспросил Доцент.
— Потому что рожи красные! — пояснил Крон. — Пока начальство их отыщет, как малозаметные грибы — столько времени угробишь. Казалось бы: чем больше пьёт, тем лицо заметнее, но работает меньше, по причине невменяемости. Пьёт меньше — лицо слабоприметное. Попробуй в такой ситуации отличить своих от чужих. И вот когда ввели оранжевые куртки, то начальству это так понравилось, что в штатное расписание обязательного инвентаря домоуправления, наряду с сейфом, был введён багор.
— Зачем? — не понял Комбат.
— Затем, чтобы после получки работников из кустов вытаскивать! — Крон перевёл дух. — Лицо ведь как? Сегодня красное, завтра синее, а послезавтра, так и вовсе серое. Потом в обратном порядке. Так и флуктуируют эти рожи, сбивая дирекцию с толку. Но вот куртки другое дело! Выцветают долго, пачкаются медленно — цивилизация…
— Ты сейчас поменьше фантазируй, а не то, такого напридумываешь, что мы тут навсегда останемся, — напомнил Доцент об опасности.
— Ну а что — заводик работает, — смиренно ответил Крон и задумался. — Мир уже создан, а остальные, побочные явления, должны проходить в независимости от генеральной линии проекта, хотя — кто его знает. Я так же, как и вы — ни в чём не уверен. Да и тётенька куда-то сбежала.
— Я даже не знаю, — подхватил Доцент, — радоваться этому или нет?
— А всё-таки его зацепило! — Комбат злорадно потирал руки, сам не зная почему, и думал, что в подсознании, значит, зацепило и его…
По направлению к сточному коллектору, в котором лежала отгадка на загадку, стояли два деревянных уличных туалета, небрежно покрашенные извёсткой и покосившиеся на бок. В том, что эти строения предназначались, именно для этих целей, не оставлял сомнения неприятный запашок, который потянуло навстречу гостям. Густо сдобренный хлоркой, он портил настроение, хоть и навевал ностальгические приливы воспоминаний.
— Удобства во дворе — это в центре города! — хихикнул Доцент и открыл дверь.
— Куда лезешь — улицы не хватает? — спросил Крон. — Вон, кусты как раскинулись! Ходи куда хочешь, а в этом заведении можно любую заразу подцепить.
К соседней кабинке подошла женщина преклонных лет и, громко постучав по двери, крикнула:
— Светка, зараза — хватит прятаться! Бельё не полоскано!
— Мама! Вода ледяная — руки ломит!
С этими словами защёлка скрипнула и дверь открылась. С виноватым видом появилась растрёпанная Светлана и, не сделав двух шагов, получила увесистую затрещину. Звук шлепка по затылку напомнил резкий хлопок пробки, вылетающий из бутылки шампанского. Проскакав остальной путь до родника вприпрыжку, девчонка скрылась в деревянном строении, которое предназначалось для полоскания белья.
— Хорошо пошла, — задумчиво промычал Комбат, оценив красоту полёта.
Мать, проследив весь путь дочери до места повинности, и убедившись в том, что она на своём посту, нахмурилась, уперев руки в бока. Постояв так некоторое время, она развернулась и скрылась в подъезде. Ещё через некоторое время, из-за доски появилась голова Светланы, оставшейся недовольной положением рабыни, и заложником навязываемой чистоплотности. Она пристально вглядывалась в двери подъезда и, не заподозрив провокаций со стороны матери, стала медленно красться в сторону ближайших кустов. В них всё повторилось, с точностью до мельчайших подробностей, кроме пробега. Теперь он был ниже, и весь оставшийся путь до родника, Светка проделала на бреющем полёте.
— Низко пошла, — сказал Комбат классическую фразу.
— Дождя нам только не хватало, — пробурчал Крон.
Доцент три раза обошёл подозрительное заведение, принюхался, поморщился и заглянул в сортир. Тут он обомлел: места для ног было совсем немного, а вот яма вызывала уважение широтой размаха и глубиной раскопок. Точнее сказать — визуально дно определить не удавалось. Подняв с земли кирпич и, бросив его в пропасть, Доцент так и не дождался булька. Критически оценив обстановку, он покачал головой и неуверенно произнёс:
— Туда мне что-то не хочется лезть — ни первым, ни последним.
— Туда прыгать не будем, — успокоил его Крон. — Наша цель лежит в другой стороне.
— Я уж было испугался. Как такая глубина может быть у простого туалета?
Комбат усмехнулся и начал коротенький поучительный рассказ:
— Ты не знаешь, сколько пустых скважин по стране набурено. Искали воду, но ничего не нашли. По пятьдесят-шестьдесят метров в глубину. У нас на базе, сразу две таких, в нескольких метрах, друг от друга, и пустые, а ведь по всем признакам вода должна быть. Приезжали умельцы проводить предварительные исследования, с ветками в руках вприпрыжку носились, а потом клятвенно заверили, что всё в порядке, но посрамились. В дачных товариществах, на неудачных скважинах, удобно туалеты ставить — пока он наполнится, добро в каменный уголь трансформируется…
— Пошли отсюда, — прервал мыслителя Крон и, указав рукой на два дома, сложенных из красного кирпича ещё до революции. — Эти дома пользуются дурной репутацией — аномалия. Правда…
Он не договорил, и пошёл в направлении родника. Двое товарищей, почувствовав неладное в недосказанности, поспешили следом, на ходу выпытывая подробности.
— Ну что не так?! — пытался достучаться Комбат, но Крон только хмурился и прибавлял шаг.
В конце концов, здраво рассудив, что подробностей не миновать, он понизил голос до шёпота и сказал одну коротенькую фразу:
— У этого прохода репутация ещё хуже.
Подойдя к деревянному строению, напоминающем сарай, в котором бодро журчала вода, Крон спустился вниз на две ступеньки и вошёл в коллектор. Светки опять нигде не было…
Семь сталкеров сидели в пещере, глядя на шипящую горелку, и употребляли от безделья всё, что можно употребить. Со стороны, их состояние напоминало сомнамбулическое: все движения носили характер заторможенности и некоторой отрешённости от того, чем они занимались. Уже давно от ушедших не было никаких новостей, и наступило время принять какое-то решение, но именно сейчас сидящим у огня не было до этого никакого дела. Тоннель, в котором исчезли трое, был пуст; исхожен вдоль и поперёк, но никаких положительных результатов эти действия не дали. По каким-то необъяснимым для себя причинам, в другие проходы никто соваться пока не решался. Почтальон молча смотрел на огонь, как вдруг краем глаза заметил во втором коллекторе промелькнувшую тень. Он не был уверен в том, что это ему не померещилось, но также не был твёрдо уверен в обратном. Соблюдая золотое правило сталкера, Почтальон поднялся вместе со своей амуницией, направляясь к выходу, и тут его кто-то позвал. Он был готов поклясться в том, что слышал голоса Комбата и Доцента. Обернувшись, Почтальон посмотрел на сидящих товарищей, которые казалось, не замечали отсутствие последнего и, как ни в чём не бывало, продолжали заниматься своими делами. Ещё раз пристально вглядевшись в пустоту, он, чуть замешкавшись, шагнул в темноту…
